Анклав
Шрифт:
Я надрезала ладонь и проговорила ритуальные слова:
– На крови клянусь в том, что не имею отношения к смерти Флажок. И пусть кровь вскипит в моих жилах, если я говорю неправду.
Невидимка смотрел на меня выжидающе – словно думал, что кровь и впрямь вскипит. Несмотря на все мои уверения. И расслабился, только когда я протянула ему кинжал. Я сжала пальцы, чтобы остановить кровь. Но она все равно текла.
– Извини, – наконец отозвался он. – Она была моим единственным другом, и мне нужно было на ком-то сорвать злость.
Еще лучше. Вообще-то, после похода в Нассау я полагала, что мы друзья. Оказывается,
– Наверное, я бы тоже переживала, если бы такое случилось с Наперстком или Камнем.
– Камень – это здоровяк-Производитель, с которым я тебя иногда вижу?
– Да.
Он помолчал и вдруг сказал:
– Ты знаешь, мои предыдущие напарники так за мной не следили.
Вот те раз. А вдруг я и впрямь перестаралась? В конце концов, у него уже два напарника до меня было, и он должен хорошо представлять, что нормально, а что нет. Может, я действительно слишком пристально за ним наблюдаю. А вот это совсем не здорово – Шелк, если прознает о таком, разжалует меня в Производители.
– Я, пожалуй, пойду, – пробормотала я.
– Подожди.
И он совершил немыслимое в своей фривольности действие – снял обвязку с моего хвоста. И волосы упали мне на плечи.
– Ты зачем это сделал? – запинаясь, выдавила я, а он как ни в чем не бывало приглаживал пряди над щеками.
Он до меня дотрагивался! О-о-о, тут надо быть осторожнее! А вдруг кто увидит?
– Я хотел посмотреть, какая ты с распущенными волосами.
«Так, а теперь ты сделаешь шаг назад, повернешься и пойдешь отсюда», – сказала я себе. Но осталась стоять как вкопанная, не в силах отвести взгляд от его невозможно черных глаз.
Он наклонился ко мне, и наши губы соприкоснулись. Его волосы, легкие и тонкие, щекотали мне лоб. От изумления я вся застыла. Но к изумлению примешивалось что-то еще. Мне очень хотелось вот так вот взять и прижаться к нему. А я ведь не должна этого хотеть! Охотницы так не делают! Меня раздирало на части от стыда и жгучего желания – какая сумятица в мыслях! И хотя благоразумие подсказывало, что этого не надо делать, я позволила себе потереться лбом о его щеку. Немного тепла. Такого, как когда тебя обнимают. И тут же попятилась.
– Ты чего делаешь? – сурово вопросила я.
– Прощения прошу. Я соскучился, Двойка. Прости, что усомнился в тебе.
Хм, а может, это был вовсе и не поцелуй – ну, настоящий. Может, он и вправду только хотел извиниться.
– Я принимаю твои извинения. Но смотри – еще раз обо мне такое подумаешь…
– Я все понял, – улыбнулся он. – А теперь пошли. А то все веселье пропустим.
К глубочайшему моему изумлению, он взял меня за руку и повел танцевать! Нет, конечно, мелкой мне танцевать не приходилось – но в ритм оказалось легко попасть. Люди двигались по широкому кругу, и мы пристроились в конец процессии. На втором витке Невидимку утащили поздравлять.
А я танцевала до упаду. И тут меня подергали за руку – гляди-ка, мелкая. Точно, из самых маленьких. Это она хихикала надо мной тогда в кухнях, и в общей спальне мы спали рядом. Грязное личико светилось от восхищения – я тоже такой была. К счастью, мне удалось вспомнить ее номер.
Ее глаза благодарно вспыхнули, когда я сказала:
– Как дела, Двадцать Шесть?
– А я смогу научиться драться, как ты? Ну, когда-нибудь?
– Если будешь много тренироваться и не будешь прогуливать уроки – обязательно научишься.
Она доверительно сообщила:
– Не хочу стать старой мерзкой Производительницей!
– И правильно. Если сильно хочешь чего-то – обязательно получится.
Эх, сказал бы мне кто-нибудь это в ее возрасте… Но новички были слишком заняты собой – выпендривались перед ветеранами. А ветеранам было не до мелких.
Двадцать Шестая убежала, а я пошла с остальными Охотниками в ту часть жилого квартала, которую они забрали себе. Больше сюда никто не решался заходить. Я сама-то здесь оказалась в первый раз. Горящие факелы разгоняли темноту. Строители понимали, как мы важны для анклава, и натащили сюда настоящих кресел и подушек. А тут и впрямь неплохо – лучше даже, чем у старейшин. Хотя, может, я там не все видела, у них есть скрытые привилегии.
С Невидимкой я старалась глазами не встречаться. Поэтому села рядом с Краном. Тот улыбнулся во весь рот:
– Эй, новенькая, ты ж не обиделась?
– Да нет, – улыбнулась я в ответ.
Они взяли меня в какую-то игру, которая уже шла до моего прихода, и я аж жмурилась от счастья – наконец-то мне удалось стать одной из них. «Двойка. Охотница». Это самый счастливый день в моей жизни!
Час летел за часом, и Шелк вдруг отвела меня в сторону. И сказала – с улыбкой:
– Добро пожаловать.
– Спасибо.
Интересно, за что я ее поблагодарила? Впрочем, главное, что я это сказала.
– Я тут командую, понятно?
Шелк широким жестом обвела столпившихся вокруг Невидимки Охотников. Напарника поздравляли.
– Я им сказала, что вы двое заслужили прощение и теперь снова часть команды. Что вы понесли заслуженное наказание и больше не будете бузить.
Тут она примолкла.
– А вы не будете, я правильно понимаю?
Ах вот оно что. Теперь понятно. Это нам так популярно объясняют, что Невидимку приняли как своего только потому, что она так приказала. И я радуюсь хорошей компании только благодаря ей. Что значило: нечего тут разглагольствовать про Нассау и умных Уродов – ну и про несчастных Норных. Если, конечно, мне охота и дальше вкушать простые жизненные удовольствия. Моя работа – не думать и не планы строить. Я Охотница, к тому же из новеньких. Думать за меня будут старейшины. Мне пришло в голову, что чем ближе я узнаю Шелк, тем больше меркнет ореол героини, который окружал ее в моих глазах еще с того времени, когда я была мелкой. Чем дальше, тем меньше она мне нравилась. С другой стороны, она стала такой, потому что иначе порядок поддерживать невозможно.
И я энергично покивала:
– Мы будем четко следовать приказам, сэр.
Жертвоприношение
Несколько недель все шло отлично. На патрулировании ничего такого не происходило, мяса мы сдавали предостаточно, и мне очень нравилось чувствовать себя Охотницей. Иногда в туннелях попадались Уроды – но, опять же, разве это происшествие? Мне все равно думалось, что когда Уроды обожрут все тела в Нассау, они отправятся на поиски ближайшего анклава. То есть к нам. Но я благоразумно помалкивала и ни с кем не делилась своими соображениями. И тут случилось страшное. Приключилась беда. Правда, совсем не такая, как я ожидала.