Анклав
Шрифт:
Наперсток почесала за ухом:
– Интересно, а что такое «свадьба»?
– Может, праздник какой-то? Ну, вроде того, что мы устраиваем в день имянаречения…
А мне было интересно, почему приглашение засунули в коробку с ароматным порошком. Впрочем, я давно смирилась с тем, что всего в мире не поймешь. В анклаве каждый должен справляться с предписанной ролью. Времени на праздное любопытство не оставалось.
– Может, у тебя еще какие контрабандные штуки припрятаны? – засмеялся Камень. – А то давай, посидим, посмотрим – а потом и работать можно пойти…
Наперсток
– Ну и ничего смешного. Между прочим, за нами теперь наблюдение установят. На несколько недель точно. На всякий случай, конечно… – Тут она осеклась – в голосе прорезалась обида, и Наперсток испугалась.
«На всякий случай. Мало ли, может, мы что-то еще припрятали». В прошлом году мальчишку по имени Кегля застукали за хранением старинных документов и техники в комнате. Он прятал свои находки под тюфяком и во всяких пустых предметах. Охотники забрали всю его коллекцию и передали Белой Стене и Хранителю слов – на изучение. Ну и чтобы они приговор вынесли. Они сочли большую часть найденного крайне важным для нашего культурного развития, и мальчишку изгнали. А те, кого вышвыривали из поселения, не заживались. В туннелях никто не выжил в одиночку – ну, почти никто. Только Невидимка.
Нет, конечно, где-то еще жили люди. Мы – не единственный анклав. Иногда мы затевали торговлю с соседями, но до них три дня ходу по опасной территории. А ресурсов мало – слишком близко друг от друга жить не получается. Пока мы были мелкими, нам беспрестанно твердили и заставили заучить наизусть: нарушение природного равновесия чревато гибелью всего анклава. Мы в это верили, потому что это чистая правда.
Мы слышали про другие анклавы – они все исчезли. Вымерли – потому что их граждане не следовали правилам. Где-то бесконтрольно размножались и погибли от голода, где-то легкомысленно относились к гигиене и перемерли от грязной болезни. Вот почему правила нарушать нельзя. Соблюдение правил – залог нашего выживания.
Так что я полностью согласилась с Наперстком и осуждающе покачала головой:
– Слышь, Камень? Будешь болтать такое – держись от нас подальше.
От его веселости и следа не осталось.
– Я же пошутил…
– Мы знаем, что ты не всерьез это говорил, – мягко сказала Наперсток. – Но другие-то не знают…
Конечно, нет. Они же вместе с Камнем не выросли. Он иногда и впрямь болтал чепуху, но чепуху безвредную. Камень ни за что никому не причинил бы вреда – достаточно взглянуть, как он мелких укачивает. Но Белая Стена и Хранитель слов предпочитали поступить излишне жестко, чем дать кому-нибудь послабление – все ради высшего блага. А мне не хотелось, чтобы моего друга выперли из анклава.
– Я буду осторожнее со словами, – покаянно пробормотал Камень.
Он выглядел очень несчастным.
Вскоре мы разошлись – работа ведь у всех разная. Умом-то я понимала, что дружбе нашей скоро настанет конец. Со временем Наперсток сблизится с другими Строителями. В конце концов, у них много общего, да и поговорить есть о чем. А Камень прибьется к Производителям. Ну а я сдружусь с Охотниками. Но мне не хотелось думать о приходе неизбежного – потому что тогда
Я подошла к месту сбора, когда Шелк уже начала говорить. Посмотрела она на меня косо, но при всех делать замечаний не стала. Я мысленно поблагодарила ее. Надеюсь, она не подумает, что я теперь все время опаздывать буду. Надо бы назавтра первой прийти… И вообще, я же так хотела стать Охотницей! Я горжусь шрамами на руках!
Шелк меж тем описывала обстановку:
– Не знаю, откуда их столько берется. Мы выставили заслоны, выслали патрули, но Уродов все больше и больше.
Я еще не знала всех Охотников по именам – этого коротышку тоже не знала, как звать. А парень сказал:
– А может, соседнее поселение… того… обратилось?
Тут все запереглядывались и забурчали, а Шелк одарила самых говорливых яростным взглядом. Ходили слухи, что Уродами не только рождаются, ими становятся обычные граждане – ну, если что-то такое, ну, что-то такое не то приключится. И что мы все со временем можем превратиться в Уродов. Я считала, что это чепуха и суеверия. Охотников и раньше у нас кусали, и что? Нет заражения после укуса – нет проблемы. Охотники продолжали и дальше нести службу в туннелях. Никто не превратился в слюнявое страшное чудище.
– Хватить пороть чушь! – рявкнула Шелк. – Лопочете, словно мелкие! Трусов нам не надо! Отправляйтесь к Производителям, если кишка тонка!
– Да его, страшного такого, в Производители и не возьмут! – засмеялась одна девушка.
По толпе пробежал нервный смешок, а коротышка залился краской. Страшным он не был, но отбора в Производители не прошел бы. В Производители старейшины определяли граждан привлекательной внешности. Ну или очень умных. Отбор был строгим, и, похоже, все работало без сбоев. Во всяком случае, мне жаловаться не на что.
Шелк обвела всех свирепым взглядом, и голоса затихли. Она удовлетворенно кивнула – будете, мол, меня слушаться.
– Наша задача, – продолжила она, – отыскать место, откуда лезут Уроды. Похоже, в туннелях завелось что-то такое, что гонит их в нашу сторону.
Она развернулась к нам с Невидимкой:
– Вас я освобождаю от сбора мяса из силков. Этим займутся другие. А вы двое проверите, что в боковых коридорах происходит.
Итак, наказание за опоздание не заставило себя ждать. А Невидимка огреб просто за то, что он Невидимка. Шелк его терпеть не могла – правда, она не одна такая. Невидимка ни с кем особо не сближался. И так и не стал частью анклава – даже после того, как получил имя и шрамы.
– Всем все понятно?
Я жалко покивала. А как это можно было воспринять? Только как выражение неудовольствия. Получай, Двойка, за то, что сделала. В этих боковых ответвлениях чего только не увидишь – грязюка по колено, какие-то пути и вовсе затоплены. А в других такое творится, что словами не скажешь… я-то, конечно, сама там не была, но еще с мелкого возраста завела привычку подсаживаться поближе к Охотникам и слушать, что они говорят. Охотники травили байки, а я мотала на ус. Ну и пыталась представить себе то, о чем рассказывали.