Анна и бесконечность
Шрифт:
– Почему? Боишься, что ощущения будут не те или программа не потянет объемного мира?
– Нет. Ощущения – не принципиально. А глубина мира зависит от Архитектора. Просто выключат Матрицу рано или поздно, и все, кто к ней будут подключены, умрут.
– Ты серьезно считаешь, что кто-то стал бы разрабатывать Матрицу в течение лет ста, чтобы потом ее просто выключить, не обращая внимания на людей, которые в ней?
– Да. Маньяк всегда найдется. В любом обществе и в любое время.
– Одному маньяку с таким не справится.
– Ладно. Давай не будем спорить. Лучше про второй вариант – клонирование. Чтобы жить долго, людям нужны новые органы и омолаживающие стволовые
– Алан, люди так не смогут жить.
– Почему?
– Это ты видишь, что люди хотят жить. А я вижу, что они хотят умереть.
– Да ладно, Анна. Все хотят жить.
– Допустим. Хорошо, пусть ты прав. Но вопрос: как жить? Ты сам знаешь, что неизбежно с механизацией тела приходит ослабление ощущений обоняния, осязания, вкусовых рецепторов, понижается качество слуха, качество зрения, и минимизация сексуального удовольствия. Ты думаешь в мире найдется много людей, для которых жизнь – это нечто большое, чем ощущения?
– Ну не может же быть все так безнадежно. Мы же всетаки люди, а не животные.
– Чем люди будут заниматься, если у них будут механические тела без ощущений и жить они будут по 500 лет?
– Чем-нибудь полезным. Может, убивать друг друга за ресурсы наконец перестанут. Прекратят насиловать и грабить.
– А мне кажется, они сойдут с ума. Сознание не выдержит изменений.
– Ладно, любимая. Хватит о плохом думать, давай я тебя лучше обниму. Пока у нас с тобой осязание в норме, не стоит упускать возможности.
Алан разбудил во мне желание говорить, высказывать свои мысли, обсуждать, делиться моим миром с ним. Этим странным зеркальным миром в моей голове. Он видел его, он тоже жил в нем, как и я. Теперь зеркало отражало не только то, с чем соприкасалась я, но и то, с чем соприкасался он. Ему тоже нравилось строить проекции и перематывать время, делать прогнозы, искать ответы. Тогда я поняла, что мое зеркало может вместить очень много информации.
Пока я увлеченно разрабатывала детали, он нашел, по его мнению, самый главный пробел:
– Анна, а ты-то где?
– Я?
– Ну да. Со мной все понятно в твоем мире. Образ ясный.
А ты-то где?
– Я там тоже есть.
– А где? Сидишь в углу и наблюдаешь? Почему в твоем мире до тебя нет никому дела?
– А почему они должны обращать на меня внимание? Я никому не мешаю и ничем не выделяюсь. Кому нужна Анна, кроме тебя, Алан?
– Так не пойдет. Вот поэтому ты ни с кем не разговариваешь, кроме меня, в реальной жизни. Все думают, что ты немая, и не пытаются даже с тобой общаться.
– Алан, ты же помнишь, я рассказывала тебе про Трейси.
Я не смогу выдержать еще нескольких Трейси в своей жизни.
– Не все люди – Трейси.
– Это ты так думаешь, потому что ты – Алан. И ты не Трейси.
– Пока я рядом, никакие Трейси к тебе не подберутся. Нужно попробовать, Анна. Начни общаться с людьми в своем мире. Кто знает, может ты захочешь с ними поговорить и в реальном мире после этого? Ты попробуешь в зеркале, посмотришь, как они реагируют, протестируешь. Если все в порядке, может, с кем-нибудь заговоришь в реальной жизни.
– Они не захотят со мной говорить.
– А почему ты так думаешь?
– Да кому я нужна, Алан?
– Ты бесценная. Самая хорошая в мире девочка. Только дурак этого не поймет.
– Да ладно тебе, Алан! Кто тебе поверит и твоим словам? – сказала я, улыбнулась и принялась обнимать его за плечи, уткнувшись носом в его рубашку.
– Да ты просто струсила. Признавайся давай! Боишься?
– А вот и неправда. Я смелая.
– Да кто тебе поверит?
– Ты! Ты мне поверишь.
– Не поверю, пока не докажешь. Попробуй общаться, AnNa.
Он меня убедил. То, что он рядом, придавало мне уверенности. Следуя его рекомендации, шаг за шагом, используя зеркало, я открывалась. Начала говорить с коллегами отрывистыми фразами, выдавливая их из себя с усилиями. Выглядело это странно. Помню наш с ним разговор, который изменил для меня многое.
– Анна, послушай, ты уже прошла большой путь. Но впереди путь еще длинней. Я знаю, ты не доверяешь людям, боишься, что тобой будут пользоваться, что будут оскорблять, унижать, подавлять, мешать, приставать. С твоей феноменальной памятью, ты помнишь каждый удар, каждый подвох. И статистика говорит тебе, что намного безопаснее и надежней избегать контакта с окружающими тебя людьми. И пусть ты не жалуешься, но я вижу сам всю твою боль и растерянность, когда, прилагая неимоверные усилия над собой, ты находишь в глазах человека, с которым заговорила, Трейси. Порой мне хочется найти эту женщину втайне от тебя и как следует отругать ее так, чтобы мало не показалось. Но от этого ее призрак не перестанет тебя преследовать.
– Алан, вовсе это никакой не призрак. Разве ты сам не видишь?
– Не перебивай, дослушай, я не это пытаюсь сказать. Пусть даже ты и права. Будет больно, будет плохо, будет жестоко. Но ты не можешь молчать. Нельзя молчать. Тебе нельзя молчать. Тебе нельзя.
– Почему?
– Помнишь, ты мне сказала, что хочешь понять Его. Сначала было Слово, Анна. Говори, иначе ничего не поймешь. Говори, иначе ничего не имеет смысла. Думала твое желание – пустяк. Вовсе нет. Амбициозней не придумаешь, моя маленькая Анна.