Анна Каренина
Шрифт:
десяти талеров и нет.
– Это только от скуки, - сказала княгиня.
– Разумеется, от скуки. Такая скука, матушка, что не знаешь, куда
деться.
– Как можно скучать, князь? Так много интересного теперь в Германии, -
сказала Марья Евгеньевна.
– Да я все интересное знаю: суп с черносливом знаю, гороховую колбасу
знаю. Все знаю.
– Нет, но как хотите, князь, интересны их учреждения, - сказал
полковник.
– Да что же интересного?
победили. Ну, а мне-то чем же довольным быть? Я никого не победил, а только
сапоги снимай сам, да еще за дверь их сам выставляй. Утром вставай, сейчас
же одевайся, иди в салон чай скверный пить. То ли дело дома! Проснешься не
торопясь, посердишься на что-нибудь, поворчишь, опомнишься хорошенько, все
обдумаешь, не торопишься.
– А время - деньги, вы забываете это, - сказал полковник.
– Какое время! Другое время такое, что целый месяц за полтинник отдашь,
а то так никаких денег за полчаса не возьмешь. Так ли, Катенька? Что ты,
какая скучная?
– Я ничего.
– Куда же вы? Посидите еще, - обратился он к Вареньке.
– Мне надо домой, - сказала Варенька, вставая, и опять залилась смехом.
Оправившись, она простилась и пошла в дом, чтобы взять шляпу. Кити
пошла за нею. Даже Варенька представлялась ей теперь другою. Она не была
хуже, но она была другая, чем та, какою она прежде воображала ее себе.
– Ах, я давно так не смеялась!- сказала Варенька, собирая зонтик и
мешочек.
– Какой он милый, ваш папа!
Кити молчала.
– Когда же увидимся?
– спросила Варенька.
– Maman хотела зайти к Петровым. Вы не будете там? - сказала Кити,
испытывая Вареньку.
– Я буду, - отвечала Варенька. - Они собираются уезжать, так я
обещалась помочь укладываться.
– Ну, и я приду.
– Нет, что вам?
– Отчего? отчего? отчего?
– широко раскрывая глаза, заговорила Кити,
взявшись, чтобы не выпускать Вареньку, за ее зонтик. - Нет, постойте,
отчего?
– Так; ваш папа приехал, и потом с вами они стесняются.
– Нет, вы мне скажите, отчего вы не хотите, чтоб я часто бывала у
Петровых? Ведь вы не хотите? Отчего?
– Я не говорила этого, - спокойно сказала Варенька.
– Нет, пожалуйста, скажите!
– Все говорить?
– спросила Варенька.
– Все, все!- подхватила Кити.
– Да особенного ничего нет, а только то, что Михаил Алексеевич (так
звали живописца) прежде хотел ехать раньше, а теперь не хочет уезжать, -
улыбаясь, сказала Варенька.
– Ну! Ну!
– торопила Кити, мрачно глядя на Вареньку.
– Ну, и почему-то Анна
тут. Разумеется, это было некстати, но из-за этого, из-за вас вышла ссора. А
вы знаете, как эти больные раздражительны.
Кити, все более хмурясь, молчала, и Варенька говорила одна, стараясь
смягчить и успокоить ее и видя собиравшийся взрыв, она не знала чего - слез
или слов.
– Так лучше вам не ходить... И вы понимаете, вы не обижайтесь...
– И поделом мне, и поделом мне!- быстро заговорила Кити, схватывая
зонтик из рук Вареньки и глядя мимо глаз своего друга.
Вареньке хотелось улыбнуться, глядя на детский гнев своего друга, но
она боялась оскорбить ее.
– Как поделом? Я не понимаю, - сказала она.
– Поделом за то, что все это было притворство, потому что это все
выдуманное, а не от сердца. Какое мне дело было до чужого человека? И вот
вышло, что я причиной ссоры и что я делала то, чего меня никто не просил.
Оттого что все притворство! притворство! притворство!..
– Да с какою же целью притворяться?
– тихо сказала Варенька.
– Ах, как глупо, гадко! Не было мне никакой нужды... Все
притворство!говорила она, открывая и закрывая зонтик.
– Да с какою же целью?
– Чтобы казаться лучше пред людьми, пред собой, пред богом, всех
обмануть. Нет, теперь я уже не поддамся на это! Быть дурною, но по крайней
мере не лживою, не обманщицей!
– Да кто же обманщица?
– укоризненно сказала Варенька.
– Вы говорите,
как будто...
Но Кити была в своем припадке вспыльчивости. Она не дала ей договорить.
– Я не об вас, совсем не об вас говорю. Вы совершенство. Да, да, я
знаю, что вы все совершенство; но что же делать, что я дурная? Этого бы не
было, если б я не была дурная. Так пускай я буду, какая есть, но не буду
притворяться. Что мне за дело до Анны Павловны! Пускай они живут как хотят,
и я как хочу. Я не могу быть другою... И все это не то, не то!..
– Да что же не то?
– в недоумении говорила Варенька.
– Все не то. Я не могу иначе жить, как по сердцу, а вы живете по
правилам. Я вас полюбила просто, а вы, верно, только затем, чтобы спасти
меня, научить меня!
– Вы несправедливы, - сказала Варенька.
– Да я ничего не говорю про других, я говорю про себя.
– Кити!- послышался голос матери, - поди сюда, покажи папа свои
коральки.
Кити с гордым видом, не помирившись с своим другом, взяла со стола
коральки в коробочке и пошла к матери.