Аномалия

Бурмистров Денис Евгеньевич

Лысый вздрогнул, оторвал взгляд от мертвого проходца, отошел в сторону и тяжело опустился на столбик от сгнившей скамейки.

Черт, все движения такие знакомые! Может, кто-то свой?

– Тебя как зовут? – задал еще один вопрос Виктор.

– Я не помню, – наконец ответил лысый. – Очнулся сутки назад, память с этого момента и началась.

– Интересно, – Виктор повернул голову к трупу. В «жиротопе» был один плюс – погибших в ней не требовалось вытаскивать или взрывать. От них оставались только лужи и грязная, слипшаяся одежда. – Где очнулся?

Лысый

неопределенно махнул рукой в сторону севера:

– Там.

– А тут что случилось? Он тебе кто?

Лысый качнул головой:

– Никто. Крался за мной некоторое время, потом нагнал и потребовал ценности отдать. Пока я пытался понять, что у меня может быть ценного, из подъезда какая-то тварь выпрыгнула и на него. Парень из автомата палить начал, я ему помог. Тварь все-таки его немного достала, с насыпи свалила. Он в ловушку и угодил. А потом ты пришел.

– Что за тварь-то? – Куликов настороженно огляделся.

Лысый пожал плечами:

– Не знаю, память ничего не подсказала.

– Но с пистолетом-то ты обращаться умеешь? – заметил Виктор. – То есть навыки тело помнит. Ну, может, и остальное всплывет. Ладно, бывай.

Куликов подкинул на плече рюкзак, опустил взгляд на часы. Так, придется поторопиться.

– А куда мне идти? – спросил вдруг в спину лысый.

Виктор обернулся:

– А куда ты шел?

– Да просто шел, – лысый потер лоб. – Оттуда, где очнулся. В эту сторону.

– Зачем?

В ответ – пожатие плечами.

Куликов хмыкнул. Ситуация складывалась интересная, но очень несвоевременная. В другой раз он, может, и расспросил бы этого странненького, но не сейчас, время и так поджимает. Плюнуть и уйти? Хорошо бы. Но правильно ли?

Виктор аж сплюнул, понимая, что никак не может пойти против себя.

Что ж ты, Кот, таким мягкотелым-то стал?

– Вставай, пойдем, – хмуро выдавил он. – Покажу тебе дорогу к Периметру.

Лысый не заставил себя упрашивать.

К дому, который Ниндзя назвал Маяком, вышли с опозданием. Некоторое время наблюдали из глубины двора за улицей, после чего Виктор дал знак своему попутчику выдвигаться вперед.

Пересекли проезжую часть. Куликов отметил сиреневое свечение вдоль бордюра у дальней стороны дороги. Надо будет запомнить, раньше этой гадости там не было.

Протопали мимо уткнувшейся в разбитый журнальный ларек легковушки. Виктор дернул за рукав лысого, когда тот решил обойти машину справа. Этого делать не стоило – от машины до полуоткрытого канализационного люка тянулись тугие нити, похожие на гитарные струны. Они без труда разрезали все, что их касалось.

Остановились возле ржавого остова гаража. Железные листы кровли давно сгнили, провалились, двери держались на соединяющем их замке. Виктор сказал лысому наблюдать за тылом, сам выбросил на дорогу «мигалку». Терпеливо принялся ждать, прислушиваясь к малейшему звуку.

Шумел ветер в разбитых окнах, скрипело разбитое выстрелами дерево. Шуршал плащ-палаткой лысый, и Виктор бросил на него

недовольный взгляд.

Тут-то и появился Ниндзя. Одетый в неизменно черный костюм, в скрывающую лицо маску и мягкие сапоги. Огнестрельного оружия при нем действительно не было, с левой стороны пояса висели два одинаковых, как братья близнецы, длинных узких ножа и продолговатый футляр с арбалетными болтами. На правой стороне болтались свернутый баул для артефактов и широкий нож-мачете. За спиной – небольшой черный рюкзак обтекаемой формы, на плече – арбалет.

Ниндзя бесшумно вышел из-за гаража, предусмотрительно опустив рукой вниз ствол винтовки Куликова.

– Тьфу ты черт! – выругался вздрогнувший от неожиданности Виктор. – У меня чуть сердце не остановилось.

Сзади заворочался лысый, разворачиваясь. Куликов предостерегающе вскрикнул:

– Эй, потише! Это свой.

Черные глаза Ниндзя поблескивали, с интересом изучали нового знакомого Куликова.

– Кто он? – раздался глухой из-за скрывающей лицо маски голос азиата.

Виктор, не вдаваясь в подробности, объяснил ситуацию. Все время рассказа лысый просто стоял и смотрел на них, переводя с одного инсайдера на другого скрытый очками взгляд. Лицо его не передавало ровным счетом никаких эмоций, словно было искусно вылепленной маской.

Ниндзя несколько раз обошел новенького, пощупал плащ-палатку. Остановился прямо напротив него, скомандовал:

– Сними очки.

Лысый посмотрел на Куликова, словно искал поддержки, потом ответил Ниндзя:

– У меня без них сильно глаза болят.

– Сними. Ненадолго, – не отставал азиат.

Лысый немного помялся, переступая с ноги на ногу, потом очень медленно начал снимать очки, морщась.

Ниндзя и Кот молча ждали.

Наконец, словно переступив через себя, лысый снял очки полностью, бессознательно прикрываясь ладонью от бледного дневного света.

Радужка у него была ярко-желтого, почти янтарного цвета, с маленькими точками сузившихся зрачков.

– Ничего себе, – выдохнул Куликов.

Ниндзя кивнул, словно удостоверившись в каких-то своих соображениях, жестом разрешил вернуть очки на место. С интересом перевел взгляд на Куликова, чем озадачил последнего.

– Чего? – спросил Виктор, оглядывая себя.

– Потом объясню, – Ниндзя опять посмотрел на лысого, который с облегчением водрузил очки на место и теперь молча ждал дальнейших событий. – Знаешь, Кот, я бы посоветовал тебе поселить его в школе.

– Это еще зачем? – опешил Куликов, который поднимал свою «мигалку». – Мы его даже не знаем. Может, он все наврал.

– Не наврал, – уверил его азиат. – И тебе действительно нечего его опасаться, не более чем себя самого. А за Периметром делать ему нечего, лучше пока пусть останется здесь, в Медузе, – Ниндзя повернулся к незнакомцу: – Ты не против пока пожить здесь? У тебя за Периметром дел нет?

– Я не помню, – ответил лысый. – Наверное, ты прав, пока лучше здесь пожить, пока память не вернется.