Аномалия

Юнина Наталья

– Бабка тебе случайно не сказала пин код своей карты?

– Сказала, конечно. Я ей продукты покупала по ее карте, – как ни в чем не бывало произносит выскочка, споласкивая руки. – Кстати, запись ментам можете передавать. Мне уже пофиг, машины-то у меня нет. Так что минус один рычаг давления на меня. Мне осталось только отплатить вам за помощь в моем лечении. Вы уже придумали как?

– Я же тебе сказал. Будешь драить мою квартиру. Как минимум по субботам.

– Шутите?

– Нет. Я советую тебе надеть халат до того, как сюда вернется заведующая. А еще лучше прямо сейчас убери волосы и смени обувь. У тебя пять минут на завтрак, дальше садись за компьютер и набирай выписки, – кидаю на столик истории болезни.

Кой черт дернул меня остаться в ординаторской вместо того, чтобы уйти на это долбаное собрание – я не знаю. Делать вид, что увлечен историей болезни – это, конечно, занимательно, но не так, как пялиться на то, как выскочка ест уже вторую булочку подряд. И как будто специально она переводит на меня взгляд и демонстративно облизывает пальцы от сливок. А затем вновь отпивает кофе, оттопыривая мизинец.

– Что вы на меня так смотрите?

– Раздражает твой оттопыренный мизинец. Вот что.

– Это, между прочим, признак того, что я отношусь к царским кровям.

– Это, между прочим, – точь-в-точь копирую ее интонацию. – По одной из версий, прямой указатель того, что у тебя есть венерические болезни.

– В каком смысле?

– В прямом. Так в царские времена, молча оповещали тех, кто хочет с тобой потрахаться об опасности заразиться.

– Это точно не про меня. Я не веду половый образ жизни. Исключительно кроватный. Так что никаких венерических болезней, Сергей Александрович, – в очередной раз облизывает пальцы от уже третьей по счету булки.

Никогда я так не радовался возвращению «табора» в ординаторскую и отмены собрания.

– Эля, твои гнезда просто божественны. Я жду новой порции уже завтра.

У меня слуховые галюны или Руслан и вправду сказал выскочке про гнезда? Она что реально готовила их для меня, но до адресата они не доехали ввиду того, что Самсонов их съел? Когда, блядь, успел?

– Обязательно приготовлю, Руслан Викторович.

– А ты, я смотрю, уже подружилась с Русланом Викторовичем? – вот на кой черт я в это лезу?

– Да. Душка, а не доктор. Представляете, я так и не рассталась с общественно-транспортной девственностью благодаря ему.

– Да что ты говоришь?

– Ага. Выхожу, значит, с утра пораньше, иду на остановку, как вдруг тормозит машина. Оказалось, Руслан Викторович. Договорились с ним, что он каждое утро будет подвозить меня сюда и отвозить обратно. Ну не прелесть ли?

– Ну, с обратной дорогой ты поторопилась. Ты будешь явно позже уходить с твоей-то успеваемостью.

– В таком случае, возможно, он меня подождет. Пока мы ехали в больницу, Руслан Викторович съел все мои приготовленные для вас гнезда. Он ими покорен. А путь к сердцу мужчины, как известно, лежит через желудок.

– Херовый у него желудок. И путь. Пять минут прошли.

– А я уже все, – радостно сообщает выскочка, выпрямляясь во весь рост. Опоздала, деточка. Сейчас тебе будет реальный мозготрах. Одна сучка против другой. Эх, Элька, уроют тебя в сухую. Попкорн в студию!

– Вы про соблюдение дресс-кода слышали? Могли сразу в нижнем белье появиться.

– Я бюстгальтер не ношу, так что топ обязателен, – ой, дура… – А вообще я не нарушаю дресс-код. Просто еще не успела надеть халат. Под ним можно носить все, что угодно, – теоретически, да, но не для Насти. Та, кажется, малость обалдела от такой наглости.

– Не все, что угодно, ваша одежда не соответствует нормам отделения, – ну не тебе уж говорить, с расстёгнутым халатом и грудью навыкат. – Больше не приходите в такой одежде. Вас не было больше недели. По какой причине?

– Я болела. У меня была пневмония.

– И как вы это можете доказать?

– Сергей Александрович в курсе. Он может подтвердить, – переводит на меня взгляд. А хрен тебе.

– Я? С какой стати? Только с твоих слов, Эля, – ну не все же тебе лыбиться и борзеть.

– Значит, официальной справки у вас нет. Я правильно понимаю? То есть я уже могу доложить о ваших прогулах в деканат?

– Не было никаких прогулов, – нахмурив брови, отчаянно произносит Эля. И, воспользовавшись тем, что Насте звонят, она тут же тянется к сумке и надевает халат.

– Вы же можете подтвердить, что я действительно болела, – зло шепчет Эля.

– Зачем? Люблю бои.

– Какие бои?

– Сучьи, – медленно наклоняюсь к ней. Только сейчас понимаю, что от нее пахнет приятно. И вовсе не духами. Чем-то сладковатым, но не приторным. Как будто пропахла ванилином. Ну давай еще лизни ее, полудурок. – Когда одна сучка топит другую. Что может быть прекраснее женских боев? – шепчу ей на ухо. – Предсказываю: будет один-ноль не в твою пользу.

– Я принесу справку, – уверенно произносит Эля, как только Настя кладет трубку.

– Жду ее уже завтра. Помимо несоблюдения дресс-кода, вы нарушаете санитарно-эпидемиологические правила. Медработникам запрещается иметь такой маникюр.

Ах, как приятно видеть на лице конопатой возмущение. Прелесть как хороша в гневе.

– У меня коротко постриженные ногти, не выступающие за подушечки пальцев и светло-розовый лак. Я не в хирургическом отделении. А у вас, кстати, наращенные ногти, что точно противоречит нормам.

Поддайте жару, девки. А лучше сразу вызовите ментов. Кто первый даст меж глаз? Однозначно Эля. Ох, придется принцессе к папе обращаться.

– Сергей Александрович, вы не против, если сегодня ваша студентка пройдет практику у меня? – ух ты, без драки на виду у всех. Жаль.

– Я только за, Анастасия Игоревна. Вперед, Эля, практиковаться у более опытных коллег.

Готов поклясться, что впервые вижу на ее лице панику и мольбы о помощи. А вот хрен. Тебе, деточка, будет полезно подправить корону на голове.