Аномальная зона
Шрифт:
– Впечатляет, – проворчал Хижняк. – Обидели чем-то шлюхи твою ведьмочку. Если не врешь, конечно, – и лаконично изложил свою печальную историю.
Уже и не припомнит, по какой служебной надобности занесло его полгода назад в район Поганых Зыбунов. Не верил он в мистическую чушь. Шел по лесу – глядь, мужик с бородой на пеньке сидит. Морда лепешкой, борода лопатой и вся белая. Так и тянет из нее волосок вырвать и чего-нибудь заказать. А настроение было так себе, и ляпнул какую-то хрень: дескать, чего тут, старый пень, расселся? Развелось, понимаешь, бродяг... Обернулся – и как из ушата окатили! Сплющило всего, грудь сдавило, кости затрещали. Продохнуть невозможно, пошевелиться никак, панический страх затряс поджилки. А старичок, сидящий на пеньке, вдруг как-то невзначай расплылся, и – надо же какой спецэффект! – глазом не успел моргнуть,
Только я не стал откровенничать. Мы погрузили Коровича на заднее сиденье, завелись и покатили в Мерзлый Ключ – получать люлей от начальства. Закрыв глаза, я вспоминал о своих «паранормальных» контактах. Их тоже было у меня много. Дикие злые духи (почему-то ни разу не сталкивался с добрыми и домашними), причудливые персонажи из гоголевского «Вия», намеки на связь урочища с параллельными измерениями... Последний случай – встреча с лешим в Лазоревой Пади. Удивительное по красоте место, где из скал на поверхность просачиваются вкрапления минералов цвета морской волны, и при игре их на солнце возникает неповторимый оптический эффект. Но дело было ночью – без всякого солнца. Я отстал по уважительной причине от обоза, идущего из Грозовой долины в долину Черного Камня, догонял его пешком, вот и решил срезать по пади. Места считались неопасными, дорогу я знал. Но сильно устал в тот вечер. Связался по рации с обозом; те сказали, что встали на ночлег и я могу не спешить, а утром они меня подождут. Я решил заночевать прямо на тропе. Натаскал валежника, посидел в одиночестве у костра. А ночью началось! Явился свирепый дух, поднял меня, построил, отлупил... Я катался по земле, получая оплеухи от какого-то невидимки, закрывался руками, но этот гад был опытным боксером... Потом он отвязался от меня и взялся за костер. Словно гигант какой-то распинывал горящие поленья! Огонь летел во все стороны. Меня осыпало искрами. А дух ворчал, брюзжал – и не унялся, пока от костра ничего не осталось. Потом носился по окрестному леску, выражался чуть не матом, тряс листву, ломал ветви... Излишне говорить, что благодарным зрителем до конца представления я не был. Кинулся прочь от этой вакханалии, бежал, пока не рассвело... А позднее получал нелестные эпитеты от знакомого охотника, которому рассказал свою историю. «Глупый человек, – качал головой охотник. – Да кому же приходит в голову ночевать на тропе? Это полное самоубийство. Леший такого терпеть не может – считает за неуважение к своей персоне...»
На базе в Мерзлом Ключе нечисть не обитала. Здесь ЛЮДИ работали – круче любой нечисти. Мы проехали застывший «неработающий» водопад, давший название местечку – гладкие потеки соляных пород свисали с обрыва, напоминая застывшую воду. Парочка пропускных пунктов, тройные спирали колючей проволоки, высокие заборы. Охранники придирчиво рассматривали нас и наши документы (как будто никогда не видели), заставили произнести несколько условных фраз, доказывающих, что мы – это мы (что, кстати, не дурь и не блажь – неизвестно, кто приедет из леса с твоей личиной и твоими бумагами; разные случаи бывали). Корович порадовал – был еще в своем уме, выдавил из себя то, что требовалось.
– Чего это с ним? – покосился на меня вооруженный «бизоном» детина.
– Издержки профессии, – объяснил я. – День выдался трудным.
– Неужто? – удивился охранник. – Так день – он только начался.
– Вот и приятного тебе дня, дружище...
Мы ехали мимо замаскированных под ландшафт «объектов». Антураж напоминал техническую территорию какого-нибудь зашифрованного оборонного предприятия. Пытаются смягчить визуальный эффект, но получается не очень. Объекты походили на грибы со срезанными ножками, закрытые зачем-то маскировочными сетями. Несколько холмиков, устланных дерном, парочка вытянутых бревенчатых изб, едва ли представляющих интерес для спутников-шпионов (или, скажем, для любопытных инопланетян). Насколько я знал, они только сверху такие «обычные» – под бетонным фундаментом кипела жизнь в несколько этажей. Грузовики, окрашенные в грязно-зеленый цвет, стояли под массивным козырьком скалы. Отличная ежегодная парковка – летом дождь не страшен, зимой снег выдувается.
– Останови у главного корпуса, – сказал я Шафранову, – сойду.
– Будешь в одиночку огребать? – обрадовался Шафранов.
– А с вами меньше достанется? «RAV» оставьте на парковке – он мне, возможно, понадобится. Пересядете на «газик», отвезете Коровича домой. Один останется «бебиситтером», двое возвращаются к Переведино, «прикурят» машину Коровича и отгонят на базу – не оставлять же ее там. И не попадитесь там какому-нибудь лешему... После этого можете быть свободны, но оставайтесь на связи.
Они тут же бросились комментировать мои «последние» заявления. Шафранов попросился в нянечки – кормить больного с руки и напевать ему «ай, бай, бай, не ходи ты к нам, Бабай». Отдохнуть в разгар рабочего дня – конечно, заманчиво, но как надоело это серое офицерское общежитие! Луговому хорошо – он с бабой живет в отдельном благоустроенном доме... Коллеги проживали в «жилом городке» на окраине Мерзлого Ключа – в полуверсте от долины Покоя, где был мой дом. С развлечениями там действительно было не очень. Пивной кабачок, набитый вечерами под завязку, кино по выходным, телевизор с четырьмя российскими каналами, библиотека, бильярд. Опять же женщины несложного поведения, вьющиеся вокруг городка в любое время суток. Контингент там проживал весьма разнообразный. Был умеренный народ, а были и отвязные, без царя в голове – сиделые, в розыске, авантюристы. Частенько случались дебоши. Для их урегулирования держали специальную комендантскую сотню, расквартированную поблизости. Впрочем, драки и разборки случались даже в расположении сотни...
Я спустился на уровень по спиральной лестнице и пошел по серому коридору. Народ здесь сновал круглосуточно – в форме, без формы, «бледнолицые» от безвылазного сидения под землей, с опухшими от недосыпания физиономиями. Трещали принтеры, мерцали экраны мониторов. Под бараком располагалось сразу несколько отделов – клоака царила такая, что порой не понимаешь, где находишься. Особый приказ, сектор специальных поручений, отдел общего планирования, группа особых проектов («гопы», или группы отпетых преступников, как прозвали их остряки). Кто-то козырял мне, кто-то даже не смотрел в мою сторону. Кого удивишь в этом сообществе грязным мужиком с полубезумным взором и серым лицом, на котором застыл вопрос?
– Слышал, лажанулся ты сегодня, Луговой, – злорадно процедил мой давнишний недоброжелатель Хруцкий – худой, как цапля, с лисьей физиономией. – Не боишься загреметь-то с высоты?
О нашей взаимной нелюбви знало все подземелье. Хруцкий радовался каждой моей неудаче, всегда старался поддеть, уязвить. Не далее как вчера докопался в курилке. «Кто такой луговой? – начал разглагольствовать. – Всего лишь дух лугов. Маленький противный зеленый человечек, помогает крестьянам косить траву. Является перед тобой и просит, чтобы ты утер ему сопли, которые свисают аж до колен». Публика ржала, но я не растерялся. «А если не утрешь ему сопли, Хруцкий, он просто убьет тебя, – сказал я. – И если запоздаешь с покосом, будет гнать траву в полный рост, ломать инструмент; а если ты, Хруцкий, вдруг нечаянно уснешь в поле, луговой подкрадется и задушит тебя до смерти...» Он чуть не поперхнулся, и раунд остался за мной.
Я предпочел не разговаривать с этим лисом, даже взглядом не удостоил. Когда-нибудь он точно меня раздавит и попляшет на моих косточках. А после пересядет в мое кресло и окончательно развалит работу. Я сильно надеялся, что это произойдет не сегодня.
Появляться под безжалостные очи начальства в затрапезном виде я не мог. Руководителю оперативной части Челобаю абсолютно безразлично, в каком дерьме меня валяли. Мой внешний вид его не разжалобит. Я встал у двери в свою клетушку и забренчал ключами.
– Хреново выглядишь, – остановился за спиной офицер из отдела «Ч» Стрижак – обладатель оттопыренных ушей и выпуклой родинки под глазом.
– Угу, – буркнул я, покосившись за спину.
Стрижак был нормальным парнем. В работе мы с ним ни разу не пересекались – слишком уж специфичной была деятельность отдела «Ч», но частенько болтали о пустяках за сигареткой. Нормальный парень – со своей печальной историей, почему он оказался в Каратае, а не сделал карьеру в Читинском УФСБ, где в отделе кадров осталась его трудовая книжка.