Аномальщики: Мутный Лес
Шрифт:
– Говорите, что глаза являются «слабым местом» этих игольчатых деятелей? – демонстративно щёлкая затвором карабина, задумчиво прищурился Назаров. – Сейчас, блин, проверим…
– Зачем это тебе, Рыжий?
– Так заведено. В том смысле, что в серьёзных делах полагается – в обязательном порядке – проверять все-все рабочие гипотезы. Вдруг, вы ошиблись, и эти милые «брёвнышки», вовсе, не являются серыми кайманами? Ваши парагвайские знакомцы были глухими, отвязанными, бесстрашными и кровожадными? Верно? А эти? Может, они, наоборот, трусливые до полной невозможности и после первого же выстрела, пошло обкакавшись, обратятся в позорное
– Проверяй, конечно же, соратник. Проверяй. Надо, значит, надо…
Назаров крепко упёр приклад карабина в плечо и, наспех прицелившись в ближайший янтарно-жёлтый глаз, плавно надавил подушечкой указательного пальца на спусковой крючок.
– Бах, – звук, произведённый выстрелом, был глухим и коротким.
– Эхо по-прежнему отсутствует, – недовольно шмыгнув длинным носом, заметил Иван Павлович. – Ну, как там?
– Попал, ясен пень. Дело-то нехитрое…
Действительно, одно из животных, плавающих по водной глади, мелко-мелко задрожало, недоумённо покачивая голубоватыми иголками, а потом резко перевернулось, демонстрируя зрителям выпуклое брюхо, покрытое мёртвенно-бледной кожей, и короткие тёмно-серые лапы, отчаянно-дёргавшиеся в предсмертных конвульсиях.
После меткого выстрела не прошло и пяти секунд, а все остальные «брёвнышки», находившиеся поблизости, всерьёз заинтересовались происходящим. Они – почти одновременно – развернулись заострёнными мордами в сторону объекта, от которого по воде разбегались круговые волны, приблизились и…
– И рванули на всех парах, – восхитился Пашка. – Брызги летят во все стороны. Кровавые брызги, подчёркиваю. Это оголодавшие серые кайманы (все сомнения отпали), раздирают на части своего умирающего товарища. Да, приходится признать: они глухие, отвязанные и весьма кровожадные. Весьма и всенепременно. Вы, Палыч, были правы на сто двадцать процентов из ста…. Ладно, пошли к ребятам. Обменяемся мнениями. Посовещаемся. Из золотой серии: – «Хочешь окончательно запутаться? Собери расширенное совещание…».
Лодка уже была полностью скачена и представляла собой смятое и скомканное ярко-оранжевое полотнище, рядом с которым были кучкой сложены походные рюкзаки. Чуть в стороне – с весёлым треском – пылал небольшой костерок.
– С костром-то оно гораздо уютней, – рисуя что-то карандашом в походном альбоме, по-деловому пояснил Женька. – Во-первых, теплее и пальцы работают веселее. Значит, сподручней рисовать по памяти злобных крокодилов, нападающих на беззащитную надувную лодочку. А, во-вторых, его пламя слегка разгоняет этот дурацкий сиреневый туман. Сиреневый туман – над нами проплывает. Над тамбуром горит – полночная звезда…
– Совсем, братец, с ума сошёл! – возмутилась Валентина. – Костёр, туман. Нашёл о чём болтать…. Ну, что вы там увидели? И в кого, Рыжий, ты стрелять изволил?
Назаров коротко рассказал о глухих серых кайманах – и о давних парагвайских, и о сегодняшних русских.
Брат и сестра Петровы непонимающе переглянулись между собой, синхронно – явно неодобрительно – покачали белобрысыми головами, но от комментариев воздержались.
– А что у вас, соратники? – спросил Профессор. – Как поживает наша верная лодочка? Докладывайте.
– Плохо поживает, – закрывая альбом, ворчливо отозвался Евгений. – Двенадцать пробоин по левому борту, и восемнадцать по правому. Все дырки длинные, с рваными неровными краями.
– Ну-ка,
– Пожалуйста, господин Председатель клуба. Смотрите…
– Ерунда несерьёзная, – через пару-тройку минут заверил Иван Палыч. – Заклеим. Причём, без особых вопросов и в лучшем виде. И не такое клеить приходилось…. Валюха, чего грустишь, как в воду опущенная? Где у нас ремонтный комплект?
– Вот, держите пакет. Там тюбик с клеем, флакон с жидкостью для обезжиривания, кусок прорезиненной ткани, ножницы, несколько маленьких кисточек, абразивная шкурка, что-то там ещё…
– Ага, спасибо. Показываю…. Вот, конкретное повреждение, нанесённое острым зубом серого каймана. Берём нож, очищаем его лезвием края прорехи от видимой грязи. Теперь аккуратно вырезаем из запасной резины заплатку нужного размера. Следующий этап – шлифовка. Берём абразивную шкурку и старательно зачищаем место на лодочном борту, где будет приклеена заплата…. Тщательнее, ещё тщательнее. Теперь займёмся обезжириванием поверхностей…
– Извините, что отвлекаю от важного дела, – несколько раз подряд громко кашлянул Пашка. – Можно задать несколько вопросов?
– Спрашивай, умелый гребец.
– Вы же, уважаемые путешественники, справитесь с ремонтом плавсредства и без меня?
– Справимся, – пообещал Профессор. – Хочешь, Павлик, немного побродить по острову с ружьишком наперевес? Забраться на вершину здешнего холма? Иди, прогуляйся. Любопытным иногда везёт…. Что ещё тебя интересует?
– Сколько времени займёт ликвидация полученных пробоин?
– Наверное, часа четыре. Клеить-то надо по-взрослому, на совесть.
– А можно побыстрей?
– Зачем это тебе, Рыжий? – нервно отбрасывая в сторону кисточку, неожиданно всхлипнула Валентина. – Издеваешься? Остров со всех сторон окружён злобными кайманами. Прикажешь – плыть им прямо в зубы? Причём, чем быстрей, тем лучше? Затейник выискался…
– Отставить – истерику! – невольно подражая Подопригоре, повысил голос Назаров. – А ещё, понимаешь, изображала из себя отважную и хладнокровную аномальщицу…. Объясняю – для особо впечатлительных и трепетных. Считаю, что сиреневый туман и серые глухие кайманы являются звеньями одной цепи. Какой, интересуетесь, цепи? Насквозь аномальной, ёжики колючие. То есть, если туман уйдёт (неожиданно, как и появился), то, наверняка, и кайманы исчезнут…. Понятно излагаю? Поэтому необходимо, чтобы лодка всегда была наготове. Туманная завеса рассеялась? И зубастых тварей не наблюдается поблизости? Замечательно. Тут же, не теряя времени на глупые раздумья и трусливые сомненья, спускаем посудину на воду, рассаживаемся и гребём к лагерю. Я, то бишь, гребу…. Возражения и вопросы отсутствуют? Тогда я пошёл. До скорой встречи…
Передвигать по лесу сквозь густой туман – занятие, как легко догадаться, малоприятное и опасное. Того и гляди, споткнёшься о невидимую корягу, загремишь и от души приложишься лбом о ребристый камень. Или, поскользнувшись на мокрой траве, вывихнешь ногу. Поэтому Пашка шагал вперёд осторожно и неторопливо, старательно высматривая в клубящемся тумане более светлые коридоры.
Шагал, высматривал и, всё же, чуть не налетел на ствол толстенной берёзы.
– То, что старенький доктор прописал, – повеселел Назаров. – Если дерево в комле такое толстое, то, наверняка, и очень высокое. А сверху, как поётся в одной старинной песенке, мне видно всё, ты так и знай…