Another. Часть 1. Что?.. Почему?..

Перевод с английского языка – Ushwood

Бета-редактирование – Malesloth

Любое коммерческое использование данного текста или его фрагментов запрещено

Ты знаешь про Мисаки? Мисаки из класса 3-3 [1] . Слышала эту историю?

Мисаки? Это чье-то имя?

Ага. Никто не знает, какими кандзи оно пишется. Может, имя, а может, и фамилия, так что это даже необязательно девчонка [2] .

В общем, то ли Некто Мисаки, то ли Мисаки Некто – был или была такая Мисаки двадцать шесть лет назад.

Двадцать шесть лет? Ух ты, это давно. Еще при прошлом императоре.

1972. Сорок седьмой год эры Сёва [3] . Кажется, в том году Окинаву вернули.

Окинаву вернули? Откуда вернули?

Дурочка, что ли? Ее американцы оккупировали с самого конца войны.

А, вот почему там до сих пор военная база.

Кстати, вроде в том году еще были Зимние игры в Саппоро. И инцидент в Асама-сансо [4] …

Асама-сансо?..

Ты серьезно? Ладно, проехали. В общем, так. Двадцать шесть лет назад в классе 3-3 учился человек по имени Мисаки. И… ты точно не слышала раньше эту историю?

Хмм… стоп. Ты говоришь, его звали Мисаки? Не Масаки? Если Масаки, то я что-то слышала.

Масаки? Хм. В каких-то вариантах, может, и так. Ты это от кого слышала?

От семпая в моем кружке.

И что он рассказал?

Не знаю насчет двадцати шести лет, но когда-то давно в третьем классе был такой Масаки… и, ну… в общем, я так поняла, что это был парень. И в тот год в классе случилось что-то жутко странное. Но семпай сказал, что это тайна, о которой нельзя говорить, и что поэтому он ничего мне не расскажет.

И все?

Ага. Он сказал: «Если об этом болтать, может плохо кончиться». Наверняка это одна из тех, ну, «Семи тайн».

Ты так думаешь?

Ну, знаешь, когда в музыкальном классе посреди ночи, когда там никого нет, вдруг начинает играть флейта, или когда из пруда с лотосами в школьном дворе вдруг вылезает окровавленная рука? В общем, сдается мне, это как раз номер семь.

Я слышал про манекены в кабинете домоводства, у которых начинает биться сердце.

Оно реально бьется!

Таких страшилок куча. Я знаю штук десять из этих «Семи тайн» нашей средней школы. Но эта история про Мисаки, Масаки или как там ее… не думаю, что она

из этих. У нее атмосфера совсем не такая, как у обычных «Семи тайн».

Ээ, правда? Так ты знаешь подробности?

Немного знаю.

Расскажи!

Что, тебя не волнует, что со мной может случиться что-нибудь плохое?

Ну, это же просто суеверие.

Да, скорее всего, ты права.

Ну так давай рассказывай!

Честно говоря, не знаю, стоит ли…

Ну давай! Больше не буду доставать просьбами, обещаю!

И сколько раз ты уже обещала, что «больше не будешь доставать»?

Хе-хе.

Ох, блин. Ладно, но если расскажу, чтобы не трепала об этом всем подряд.

Никому не скажу. Клянусь.

Мм. Ну ладно…

Ура!

В общем, может, ее звали Мисаки, может, Масаки… сейчас буду говорить «Мисаки». Ее с самого первого года все любили. Отлично училась, хорошо успевала по физре, классно рисовала и даже хорошо играла на чем-то. И плюс ко всему, просто красотка, ну или красавчик, если это был парень. Короче, эта Мисаки была идеалом.

Небось характер зато был тот еще?

Неа, говорят, характер тоже был классный. Не зануда, не язва. Она со всеми нормально обращалась. Вот почему эту Мисаки обожали и учителя, и ученики, и вообще все. В общем, ты поняла – популярность.

Хех. Такие что, правда существуют?

Так вот, начался третий учебный год, и учеников распределили так, что Мисаки попала в третью параллель. А потом внезапно она умерла.

Уаа.

Еще в первом триместре, прямо перед тем, как ей исполнилось пятнадцать.

Что произошло? Авария? Или эта Мисаки заболела?

Я слышал, что авиакатастрофа. Вся семья Мисаки полетела на Хоккайдо, и на обратном пути самолет разбился. Но есть и другие версии.

…

В общем, когда остальные про это узнали, был офигенный шок.

Да уж понятно.

«Как такое могло случиться?» – все кричали. И еще: «Это неправда!» Некоторые плакали и не могли остановиться. Их классный просто понятия не имел, что тут можно сказать; в общем, атмосфера в классе была, как на кладбище… и вдруг кто-то сказал: «Мисаки не умерла. В смысле, смотрите. Мисаки здесь, вы что, не видите?»

…

Он показывал на парту Мисаки и повторял: «Смотрите, Мисаки же здесь. Где же еще ей быть? Мисаки жива, она прямо здесь». И потом одноклассники подключились один за другим, они говорили то же самое. «Правда. Мисаки не умерла. Мисаки жива. Мисаки вот здесь…»

…Что они имели в виду?

Никто не хотел верить, что такой человек, которого все любили, вдруг взял и умер. Они просто не хотели принимать это. Я так думаю. Но одним днем это не кончилось. Класс продолжал в том же духе еще долго.

В каком смысле?

Все в классе как сговорились и продолжали притворяться, «Эй, Мисаки же жива!» Я слышал, даже учитель в этом участвовал. «Это правда. Вы правы, вы все. Мисаки не умерла. По крайней мере в этом классе Мисаки живет как наша одноклассница. И мы должны все вместе стараться, чтобы нормально закончить год. Все вместе, плечом к плечу»… ну или что-то в таком духе.

Хорошая история. Но, не знаю, страшноватая какая-то.

Так они и провели остальную часть последнего учебного года в средней школе. Они оставили парту Мисаки ровно в том виде, в каком она была, иногда подходили к ней, клали на нее руку и говорили с Мисаки – которая вроде как там сидела – или дурачились вместе с ней, или вместе шли домой… Но, конечно, это все была лишь игра. Во время выпускной церемонии директор проявил деликатность и приготовил стул для Мисаки…