Another. Часть 1. Что?.. Почему?..
Шрифт:
7
В частной средней школе К** такого никогда не было, однако в муниципальных, как оказалось, вторая и четвертая субботы месяца – фактически выходные. Где-то эти дни отводятся на «самостоятельную учебную работу», но в Северном Ёми ученики могли проводить дополнительные свободные дни как хотели.
Поэтому в субботу, 9 мая, школы не было. И мне не требовалось рано вставать – точнее, не требовалось бы, если бы не нужно было ехать в городскую клинику возле Юмигаоки. На утро мне назначили осмотр,
Конечно же, бабушка собиралась отвезти меня туда; однако, когда пришло время ехать, выяснилось, что она не может. У дедушки Рёхэя с утра поднялась температура, и он остался в постели.
Это дело не казалось каким-то особо серьезным, но все-таки он был старым человеком, чье поведение вызывало определенное беспокойство, причем постоянно. Я прекрасно понимал, что его нельзя оставлять дома одного, и потому убежденно заявил бабушке:
– Не волнуйся за меня, все будет нормально.
– Ты уверен? Ну тогда спасибо.
Как я и ожидал, на этот раз она не сопротивлялась.
– Будь осторожен и сразу возвращайся домой. Если вдруг почувствуешь себя плохо, тут же вызывай такси.
– Хорошо, ба. Понял.
– Не хочу, чтобы ты перенапрягался.
– Не буду.
– У тебя денег достаточно?
– Да, ба.
Так получилось, что разговаривали мы на первом этаже, рядом с крыльцом, и майна Рей-тян подслушивала, после чего жизнерадостно заорала своим пронзительным голосом, от которого мне хотелось сбежать куда подальше:
– Почему? Почему? Почему? …Давай бодрее. Бодрее.
8
– Так, так, – бормотал пожилой врач, разглядывая на свет рентгеновские снимки моих легких и все время кивая. Потом довольным тоном сказал: – Все чисто. Просто прекрасно. Никаких осложнений. Однако физические нагрузки по-прежнему исключены. Я бы сказал так: давай посмотрим тебя еще через неделю-две, и, если все будет без изменений, ты сможешь ходить на физкультуру.
– Спасибо.
Я скромно поклонился, однако на душе у меня было неспокойно. Прошлой осенью меня вот так же осмотрели вскоре после выписки. Тогда я получил такие же оптимистичные заверения…
Но, конечно, сколько бы я ни тревожился о том, что подобное может повториться, все равно это ничего не изменит. «Теперь тебе беспокоиться не о чем». Надо просто махнуть рукой и довериться оптимизму того, кто уже это пережил… да. Так будет лучше всего.
В поликлиниках при городских больницах всегда много народу. К тому времени, когда мой осмотр был завершен и я расплатился в кассе, время обеда давно прошло. Будучи почти здоровым пятнадцатилетним парнем, я начал страдать от атак голода, однако перспектива обедать в больничной столовке меня совершенно не радовала. Лучше найти по пути домой какое-нибудь местечко, где продают гамбургеры или пончики. Я уже вышел из клиники и направился к автобусной остановке, когда внезапно передумал.
Я зашел сюда впервые за десять дней, причем бабушки, к счастью (хотя она бы жутко рассердилась, если бы я ей такое сказал), со мной не было. Так почему бы не попытаться кое-что сделать – ведь
Я вернулся в клинику. И направился туда, где была сосредоточена вся моя жизнь в конце прошлого месяца, – в здание стационара.
– Оо? Что случилось, мальчик-жутик?
Поднявшись на лифте на четвертый этаж, я как раз проходил мимо окошка отделения персонала, когда в коридор прямо передо мной вышла знакомая медсестра. Высокая, стройная, с большими глазами, производящими впечатление некоторой неуравновешенности… Мидзуно-сан.
Она рассказывала, что получила квалификацию медсестры только в прошлом году. Здесь она работала совсем недавно, однако, думаю, за десять дней, что я тут проторчал, с ней я говорил больше, чем с кем бы то ни было из персонала. Санаэ Мидзуно-сан.
– О. Здравствуйте.
Кто ищет, тот находит… ну, конечно, все не так пафосно, но именно на эту встречу я сейчас надеялся.
– Что случилось? Сакакибара… Коити-кун, да? Надеюсь, у тебя нет новых проблем с легкими?
– Не, не, ничего такого, – я замотал головой. – Я зашел в поликлинику для проверки. Мне сказали, у меня все в порядке.
– Оо. А что тогда ты делаешь здесь?
– Я, это, хотел с вами встретиться.
Прозвучало глупо – я это понял сразу же, как сказал.
Мидзуно-сан тут же театрально подняла брови.
– Ого, я польщена! Я, конечно рада была бы подумать, что тебе одиноко в школе, где нет таких же сдвинутых, с кем можно пообсуждать жутики… но ты же не поэтому пришел, да? А почему?
– Это… ну, по правде, я хотел вас кое о чем спросить.
Наши дружеские отношения начались с романов Стивена Кинга, которые я читал, пока валялся в больнице. Она как-то раз их заметила.
– Ты что, только это читаешь? – спросила она.
– Не только, нет.
У нее было такое выражение лица, будто она видела что-то сверхъестественное, и потому я хотел ответить коротко, но –
– А что еще? – поинтересовалась она.
У меня само вырвалось:
– Эмм… Кунца, например.
Она фыркнула и скрестила руки на груди каким-то стариковским движением. Она словно пыталась сдержать смех. Тогда-то я и получил от нее прозвище «мальчик-жутик».
– Для человека, который лежит в больнице, читать такие вещи – довольно нетипично.
– Правда?
– Ну, люди ведь не любят боли и страха, так? А когда они больны или травмированы, им обычно как раз больно и страшно.
– Наверно. Но, я что хочу сказать, это же всего лишь книжка, на самом деле я не…
– Угу. Ты абсолютно прав. Ты меня поражаешь, мальчик-жутик.
Очень быстро выяснилось, что она сама обожает «такие вещи». Восточные и западные, современные и классические, романы и фильмы – она ничего не пропускала. Судя по всему, ей самой было одиноко, потому что на работе не было «таких же сдвинутых, с кем можно пообсуждать жутики». И поэтому до самой моей выписки мы много разговаривали, и она рекомендовала мне совершенно незнакомых авторов вроде Джона Саула или Майкла Слейда.