Анри Барбюс

Гуро Ирина Романовна

— Дискуссии идут сейчас всюду. Они разбивают дружбу и раскалывают семьи. В нашей семье все трое — на разных позициях… Второй Интернационал себя изжил: надо понимать!

Барбюсу нравилась прямолинейность этого крошечного солдата революции.

— Вы, конечно, на крайних позициях?

— Я не на крайних, я на справедливых. Я за Третий Интернационал.

Он согласен с ней. Он всем сердцем с русской революцией, с коммунистической партией, с Вайяном и Кашеном. Но, может быть, его деятельность будет менее эффективной, если он

и организационно свяжет себя с партией?

Его прямодушный секретарь Аннет не разделяет этих сомнений. И, может быть, она права.

Черноволосая голова маленькой девушки склоняется над рукописью, ее пальцы летают по клавишам машинки. Аннет Видаль не только секретарь. Это сама юность Франции, ее боевитость, ее порыв, ее страстность вошли в дом Барбюса.

Идет тревожный 1923 год.

Французские войска вступают в Рур. Коммунистическая партия Франции раскрывает глаза массам на этот акт. Она обрушивается на политику насилия и захвата. Она пророчески заявляет, что Пуанкаре-Война льет воду на мельницу германского реваншизма. Она призывает французских солдат брататься с немцами.

Коммунистическая пропаганда имеет огромный успех. Французские солдаты отказываются стрелять в безработных Эссена. В Дуйсбурге и Дортмунде солдаты отбрасывают винтовки и обнимают своих врагов. В строю вспыхивает песня: это «Интернационал». На штыках карабинов загораются красные лоскутки. Они как обещание, как клятва, как знак того, что это оружие не обратится против братьев.

Буржуазная пресса подымает привычный вой о «заговоре», об «измене родине». Разворачивается пожелтевший альбом с адресами опытных провокаторов.

Компартию обвиняют в антифранцузской пропаганде. За дымовой завесой воплей об «антипатриотизме» коммунистов Пуанкаре подписывает ордера на аресты. Схвачены все деятели партии, даже пользующийся депутатской неприкосновенностью Марсель Кашен. В тюрьму Санте брошены руководители партии и унитарной конфедерации труда.

Как всегда в решающие поворотные моменты, политические авантюристы, случайные элементы, маловеры спешат покинуть корабль партии, выходящий в открытое море большой политики, готовый к генеральным боям за рабочее дело.

Партия только выигрывает от их ухода.

В тяжелые дни репрессий против коммунистов раздается мужественный голос Барбюса: «Я с вами. На всю жизнь. Я ваш».

18 февраля Барбюс сказал Аннет:

— Сейчас я продиктую вам… — Это было заявление в секцию Французской Коммунистической партии VII округа Парижа.

Барбюс — член коммунистической партии! Это произвело впечатление на всю Францию. Посыпались письма, запросы: что побудило его? Автор «Огня» с коммунистами? Тут было над чем задуматься среднему человеку.

Ему пятьдесят лет. Он вступает в Коммунистическую партию Франции зрелым, видавшим виды солдатом Он не чувствует бремени годов. И теперь, когда он вошел в братство, скрепленное великими идеями

коммунизма, силы его удесятерились. Он становится коммунистом в тяжелые дни борьбы и репрессий, когда над партией нависли грозовые тучи.

«…Мы могли поздравить себя с блестящим приобретением: автор книги «В огне» Анри Барбюс, основатель республиканской Ассоциации бывших воинов, вступил в коммунистическую партию», — записал в своей книге «Сын народа» Морис Торез.

Политические преследования Барбюса принимают ощутимые формы.

На заседании съезда Международной ассоциации комбаттанов Барбюс, обращаясь к старым фронтовикам и французской оккупационной армии в Германии, говорил: «Если вам прикажут выступить против ваших немецких братьев, которые в своей груди и сердце носят солидарность с другими пролетариями, никогда этого не делайте. Поймите, на чьей стороне стоит ваше дело и ваша судьба, прежде чем совершить преступление послушания вашим руководителям».

Основываясь на этих словах, французская юстиция выдвигает против Барбюса обвинение в подстрекательстве к неповиновению приказам командования. Это опасное обвинение, оно зиждется на законе 1921 года, грозящем суровой санкцией каждому, кто в любой форме будет призывать войска к невыполнению их обязанностей. Начинается следствие. Барбюс вынужден переступить порог Дворца правосудия на площади Нотр-Дам в качестве обвиняемого.

Друзья предупреждают Барбюса: возможен обыск, может быть, арест. Однажды вечером он сжигает в камине письма. Он смотрит на охваченные огнем страницы и вспоминает дорогу, пройденную вместе с людьми, исписавшими их словами доверия и любви.

Он передает рукопись новой книги Аннет Видаль, и она увозит ее с собой в Париж. Он провожает ее до станции, настороженный, собранный, готовый ко всему.

Но даже прожженные политические махинаторы не решились привлечь к суду Анри Барбюса.

В 1925 году вышел последний номер журнала «Клярте» с декларацией Барбюса: «Осуждаете ли вы войну? Да или нет?» Более сотни писателей, художников, ученых подписали протест против войны в Марокко.

Их манифест напечатан на обратной стороне оттиска картины Стейнлена «Цивилизация»: по пустыне, залитой кровью, по трупам негров движутся дикие отряды завоевателей.

Это было вызовом пацифизму, культу Духа и Интеллекта. Факты призывали к антивоенным действиям.

Поднялся вой со стороны «благонамеренных». Французские ученые взяли в штыки манифест Барбюса. Они вещали: «Интеллигенция на стороне родины». В их воплях вскипала грязная пена ура-патриотических речей 1914–1915 годов.

Реакция активизировалась. Она привлекала на свою сторону неустойчивых, бывших энтузиастов «Клярте». Отступники становятся раболепными слугами империализма.

«Тем теснее нужно сплотить тех, кто тверд, вокруг партии, — так думает Барбюс, перечитывая истерические статьи в правых газетах. — Партия! Вот опора».