Анталион
Шрифт:
– Так же попрошу встать и покинуть аудиторию…
Подполковник Холл вновь склоняется над своим экраном, чтобы зачитать список имен. Список кажется огромным, и я внимательно слушаю, что же будет дальше.
– В нашей академии пресекается на корню эксплуатация чужого труда в любом его проявлении. Попытка выдать чужие знания за свои – крайне недостойна. Для солдат армии Анталиона – честь превыше всего! Попрошу вас проследовать за сержантом Кадвелл.
«Значит, экран ещё и отслеживает движения глаз» – я с любопытством рассматриваю гладкую
– Попрошу всех оставшихся встать и проследовать за мной. Следующий этап – сдача нормативов.
Я, с дрожью в коленях, плетусь в толпе за подполковником.
«Лучше бы экзамен на нормативы принимал подполковник Холл» – размышляю я, разглядывая безупречную осанку подполковника Деймонда Купера. Мой страх перед этим человеком так и не пропал. При одном только воспоминании о нём живот скручивал спазм, а ноги делались ватными.
«Что я здесь забыла, если так боюсь только одного человека?» – нервно размышляю я.
Ругая себя за трусость, пытаюсь отвлечься на что-то другое, но не успеваю и глазом моргнуть, как мы оказываемся на стадионе. Рита уже самодовольно улыбается и разминает шею, Эмиль щурится от солнца и не обращает ни на кого внимания, Рик же восторженно рассматривает огромный стадион.
– Вот это да, – с придыханием произносит Рик, – не идёт ни в какое сравнение с тем, что осталось от нашего школьного стадиона.
С Риком тяжело не согласиться. Идеальный газон, разметки, новые снаряды и идеальные трибуны – полная противоположность того, где мы занимались.
– В центральной школе стадиона нет вообще. Вместо него построили торговый центр для военных. – Говорю я, в ответ на восхищённые слова Рика.
Эмиль с отвращением морщится при этих словах.
В последние шесть лет стали появляться магазины с продовольственными и не продовольственными товарами только для военных. Все кто состоял на службе и был в отпуске или увольнении могли прийти в такой магазин и купить там то, что обычным людям было не достать. Теперь в городе есть целый торговый центр «только для военных».
Тем временем, девушка-сержант с короткой стрижкой, называет имена кому нужно выстроиться на стартовой линии.
Первым нормативом будет дистанция на время. Первые девять человек выстраиваются на стартовой линии в ожидании сигнала.
– А как же узнают время? – я тихо спрашиваю Рика.
– Здесь везде датчики, – отвечает вместо него Эмиль, – и результат каждого отображается у подполковника.
Взглянув в сторону подполковника Купера, я вижу в его руках тонкий прозрачный планшет. Так вот для чего сканируют коммуникаторы на входе – теперь мы часть системы, как и все, кто здесь служит.
Когда все девятеро пересекли финишную черту, подполковник Купер лишь покачал головой, сморщившись, будто увидел что-то крайне отвратительное. Я начинаю сомневаться в своих силах, если этот результат вызвал в нём такие эмоции.
Результата, к моему разочарованному любопытству, нам не озвучили. Подполковник, с отстраненным лицом, делал пометки в своем планшете, не поднимая глаз. Тамира и Рита, уже пробежавшие дистанцию, стояли со всеми остальными в стороне, тяжело дыша и что-то эмоционально обсуждая. Эмиль, в отличие от Рика, остался стоять в стороне, будто не знаком с ними.
Когда, стоящий рядом с подполковником сержант, произнес мое имя, сердце застучало так яростно, что заглушило на миг все звуки вокруг. Вставая на стартовую линия, я оказываюсь ещё ближе к подполковнику, от чего к моему бешено колотящему сердцу, добавляется дрожь в коленях. Пытаясь успокоить себя, я стараюсь дышать ровнее и сосредоточиться лишь на финишной линии. Когда звучит звуковой сигнал, я срываюсь с места, будто я уже позади всех. Дыхание не успевает сбиться, как я уже достигаю финиша, оставив всех позади. На вступительном экзамене нормативы не такие суровые, как последующие экзамены за ним, и та прямая, что мы пробежали, всего лишь пустяк.
Присоединившись к остальным уже пробежавшим, я наблюдаю за теми, кто начал сдавать отжимания и подтягивания. Две мои одноклассницы с предыдущей школы, безуспешно пытались подтянуться, обессилено болтаясь на турнике. Хейзл же, успешно сдав этот вид норматива, уже совершала отжимания, когда сержант, назвав моё имя, велел приступать к подтягиваниям. Я без труда выполняю все нормы названные сержантом, ведь это гораздо меньше, чем то, что заставляла нас делать Рита. Пораненная рука значительно замедлила меня: не смотря на то, что я выполнила подтягивания вовремя, моё время гораздо больше, чем у моих друзей.
Не успеваю я сесть на газон рядом с ними, как Рита, не теряет возможности поделиться своими комментариями на мой счет:
– Думала, ты с турника свалишься, – обращаясь ко мне, начинает она, – за эту ночь забыла как…
– Заткнись уже. – Эмиль обрывает Риту, даже не взглянув на неё.
– Да как ты смеешь…
– Замолчи уже! – Рик одергивает свою подружку. – Сюда идет подполковник.
Развалившиеся на газоне, мои бывшие одноклассники, при виде подполковника Купера, резко подскакивают, залившись краской. Мы тоже встаем, и в ожидании результатов замолкаем.
– Все, чьи имена я назову, должны будут проследовать за сержантом.
Я боюсь, и, хоть результат нам не сообщили, ожидаю худшего из-за своей поврежденной руки. Подполковник, продвигаясь по списку быстро и беспощадно, всё-таки, не называет моё имя. Спокойно выдохнув, наблюдаю как не сдавшие, плетутся за сержантом. Подполковник Купер, не теряя ни минуты, сразу же оглашает список того, что должно быть при себе, когда мы завтра приедем в академию, но уже насовсем. Подошедший сержант с нашивкой «Кадвелл» на мундире, сообщает нам о том, что опоздавших утром ждать не будут.