Анталион
Шрифт:
– Я не прочь посмотреть на это.
«Что ж, тебе же хуже» – пряча ухмылку, думаю я.
Резким движением, стянув футболку, быстро надеваю приготовленную майку. Уилл, не теряет возможности прокомментировать:
– Какая же ты тощая, – говорит он как можно громче, в надежде привлечь ещё чьё-нибудь внимание, – даже смотреть на тебя противно.
Уилл начинает гоготать, надеясь, что кто-то присоединится к нему, чтобы посмеяться надо мной.
Воспользовавшись коротким мигом пока он отвлекся, я так же быстро стягиваю нижнее белье и надеваю приготовленное. Натягиваю комбинезон и одновременно пихаю
Сержант громко возвещает о том, что время истекло. Толпа медленно выстраивается в ровный строй. Рядовой, уже более ровным голосом, говорит, стараясь перекричать гудящую толпу:
– Все, кто не успел должны остаться возле своих кроватей.
Уилл, копошащийся возле своей кровати, замирает, и я с наслаждением думаю о том, что ему влепят дежурство. Сержант, не обращая внимания на гудящую толпу, отправляется с планшетом вдоль рядов кроватей. Он останавливается не только возле тех, кто так и не переоделся, но и возле кроватей с брошенной на них одеждой. Внося вдумчиво записи в планшет, он не торопясь прохаживается по рядам.
Стоя среди таких же новобранцев, я с любопытством оглядываюсь по сторонам, пока сержант неспешно продолжает свою прогулку. В самом центре стоят Эмиль, Рита, Тамира и Рик. Рита беззаботно болтает с Тамирой, хотя это больше похоже на монолог. Рик пугал всем своим видом: злая гримаса, исказившая его обычно приветливое лицо, меня удивила. Я впервые увидела его таким. Вставший рядом со мной Нил, полностью загородил собой всех, кто стоял левее. Поняв, что ничего разглядеть не получится, я принимаюсь наблюдать за сержантом. Тем временем, сержант Кадвелл дойдя до противоположного конца казармы, остановился перед полураздетой девушкой, чьи подрагивающие плечи говорили сами за себя.
Внеся последнюю запись в планшете, сухо отдав приказ всем отставшим одеться, он направился в сторону строя.
– Дежурства будут назначены вечером. – Сержант разочарованно пробежал глазами по строю, будто желая что-то найти или увидеть.
– Все, кто ещё не оделся – не заставляйте ждать остальных.
Две девушки из моей прошлой школы, прижимали вещи к голому телу, не решаясь шевельнуться. Парни, отставшие от большинства, по команде сержанта, продолжили одеваться дальше.
– Живее! – Громом раздавшийся среди тишины голос сержанта, эхом прокатился по казарме.
Девушки, вздрогнув от неожиданности, неуверенно принимаются за одежду. Кидая взгляды в сторону выстроившихся в ряд «зрителей» они заливались краской. Та девушка, что сидела в самом конце казармы, так и не пошевелилась. Её плечи продолжали подрагивать, но одеваться она так и не начала.
– За подобное будет наказан весь отряд! – потерявший терпение сержант, не сдерживаясь, кричал. – Теперь вы часть отряда, если вы не готовы к такому, то проваливайте домой!
Напуганные очередным криком сержанта, девушки заметались, складывая одежду в шкаф. В строю послышался сначала ропот, потом отдельные недовольные возгласы, подгоняющие отставших. Когда они встали в строй вместе с парнями, возгласы, подгонявшие последнюю девушку, стали громче. Она не поднимая головы, начала всё же медленно одеваться. Сержант, теряющий терпение, нервно постукивал носком ботинка, не сводя с неё глаз.
Когда она закончила сборы, отряд уже гудел, свистел, а кто-то, не стесняясь, выкрикивал угрозы в её адрес. Не поднимая головы, она плелась по проходу, выводя не только сержанта из терпения, но и рядового. Подняв голову, она со страхом оглядывала строй, не зная, куда ей встать. Резкий окрик рядового, чей голос от раздражения перестал дрожать, напугал не только её.
– Живо встать в строй!
Втиснувшись между двумя парнями, она вновь опустила голову.
Сержант, шумно втянув воздух и громко, так, что эхо вновь прокатилось по казарме, вновь начал кричать:
– Опоздания, невыполнение приказов старшего по званию, несоблюдение порядка – наказываются по полной строгости! После десяти нарушений, следует отчисление и службы вам не видать!
Сделав секундную паузу, сержант продолжил спокойнее:
– С этого дня и по истечению трех месяцев вашим куратором являюсь я – сержант Люк Кадвелл. Каждый ваш день будет проходить согласно расписанию в ваших коммуникаторах. Все начисленные дежурства и штрафы, и то, за что именно они были зачислены, учитываются при дальнейшем продвижении по службе.
Сержант проводит презрительным взглядом по строю.
– Обучение будет проходить в соседнем корпусе. В свободное от занятий время вас ждут работы и посменные дежурства.
Кадвелл молчит, будто перебирает в голове свою речь, вспоминая, всё ли он сказал.
– И ещё. Напоминаю: за все три месяца курсантам запрещено покидать территорию академии. Единственное исключение – это ваше отчисление.
Рядовой при этих словах хихикает, заискивающе смотря на сержанта Кадвелл.
– Всем проследовать за мной. – Сухо говорит сержант, не обращая внимания на рядового.
Выйдя из казармы через восточную дверь, мы оказываемся в крытом коридоре, соединяющим казарму с учебным корпусом.
Набежавшие тучи на улице грозят ливнем, а усилившийся ветер не пронизывает до костей, как до этого. «Видимо всё дело в комбинезонах», – делаю вывод я. Не смотря на то, что ткань на первый взгляд кажется тонкой, я совсем не чувствую холода.
Сержант сопровождает нас до аудитории. Представив преподавателя, в ожидании постукивающего ручкой по столу, он уходит, резко развернувшись, перед этим извинившись за задержку. Зазевавшийся рядовой Форстер, побежал следом за сержантом, пытаясь нагнать своего молодого начальника.
– Занимайте места, согласно вашим порядковым номерам, которые вам присвоили при зачислении. – Чеканит молодая женщина, представленная нашим куратором как сержант Эмма Догэрти.
Эмма, на первый взгляд казавшаяся молодой, при более близком рассмотрении выдавала в себе женщину уже взрослую, с паутинкой мелких морщинок в уголках глаз и опустившимися уголками губ. Гладко зализанные сероватые волосы, открывали высокий лоб, на котором бороздками поперёк пролегали морщины, от постоянно приподнятых бровей.