Антанта, Вера и Любовь
Шрифт:
– Пожалуй, – не стал спорить я, ведь в рыбацких делах он был более осведомленным мальчиком.
Рыбы действительно было много, кое-какую мы бросили в костер, т. к. она уже уснула и ароматный запах жаренного наполнил утренний воздух. Захотелось есть. Мы разделали несколько ставридок, насадили их на очищенные от коры тонкие веточки и получился шашлык на вертеле.
– Ха, ха и никакого ресторана не надо, – восклицал мой дружок, уплетая жаренную рыбу.
– Всем хватит и еще останется, – резюмировал я, – раздадим соседям.
После невероятно вкусной рыбы мы собрали улов, уложили его в рюкзак, оделись и двинулись домой.
– Стой! – воскликнул я, – а сетки, вентери, кому оставили?
– Понятно, значит идти мне, ладно все сделаю и догоню, только сложу в пещеру инвентарь и догоню, – повторил обреченно Серый.
Я тихо пошел, а он протиснулся в щель, подтащил сетки, и стал укладывать. Он как всегда не ходил вглубь, а оставлял все у самого входа, но так, чтобы с берега не было видно. Проделав все как обычно, он, вдруг, почувствовал всем телом, шеей, лицом, головой, руками, что в пещере он не один. Мурашки пробежали от головы до пят, метнув его к отверстию. Он лихорадочно протискивался наружу, обрывая пуговицы на парусиновой ветровке, наконец выпав из пещеры, он истерично заорал: Жора!!! Услышав в его голосе страх и истерику, я резко повернулся, сбросил рюкзак и бросился к нему. Он лежал припав к земле и трясся. Несколько мгновений… и я уже стоял возле него, что, что случилось?
– Там, ттам, – заикался он, показывая рукой в пещеру, вскакивая и на ходу крича: там кто-то есть.
Он бежал сломя голову наутек.
– Стой же, стой, – крикнул я.
Добежав до сброшенного с плеч рюкзака, я остановился и удержав его рукой, спросил: толком скажи в чем дело? Он обернулся на пещеру, глубоко вдохнул и выдохнул воздух и сказал: Там кто-то есть!
– Кто?
– Откуда я знаю. Я сначала почувствовал, а когда кинулся к лазу, споткнулся о какой-то ботинок! – волновался он.
– Может тебе померещилось, ты же всегда говоришь, что там какие-то звуки.
– Да-нет это не звуки!
Ну видишь: никто нас не преследует, пойдем потихоньку глянем.
– Нет, только без меня, я и так чуть не обмочился, иди, если хочешь.
Ну и пойду, по логике вещей, кто-то да дал бы о себе знать, а тут тишина.
– Я бы на твоем месте не ходил бы, мало ли что.
– Конечно страшно, но как уйти, не убедившись, есть там кто или нет?
– Не ходи, Жоржик, пожалуйста, не ходи! – умалял меня Серый.
– Давай так: ты будь готов к броску, а я тихо-тихо подойду к пещере и послушаю.
Залезть в пещеру, конечно, смог бы и я, но для этого надо было снять одежду и проползти по воде вовнутрь. Высота от дна до верхней точки лаза была около сорока сантиметров, этого было достаточно, чтобы оказаться там. Но каждый раз мочить или снимать одежду или рисковать поцарапать пузо о всякий мусор, который выбрасывало море мне не хотелось.
Я тихонько подобрался к пещере и прислушался. Море было спокойное и никак не помешало бы мне уловить звуки из пещеры. Но там была тишина. И я, осмелев, подобрался еще ближе, прислушался: опять тишина. Я подобрался к лазу и снизу заглянул в пещеру, шаря глазами по ее стенкам. Утренний луч солнца едва протискивался сквозь щель и плохо освещал ее, но кое-что можно было разглядеть. Вдруг мой взгляд наткнулся на армейский ботинок. Он лежал подошвой ко мне и было возможно даже различить глубокий овальный рисунок, заканчивающийся железной армейской подковой. Я присмотрелся и увидел его продолжение: черное армейское галифе, в каких ходили английские военные. Да это была чья-то нога, но она не шевелилась. Я подождал еще немного, придвинулся, присмотрелся и просунув удочку в нижнее отверстие осторожно со страхом, ткнул ею в ботинок и тут же выдернул назад. Сердце колотилось, так, что аж отдавало в голову, будто я пытался дразнить хищного зверя, но ботинок не шевельнулся. Я на всякий случай, но уже смелее, пошурудил удочкой и окончательно понял: там лежал человек и скорее всего мертвый.
– Но как он туда попал? – подумал я, – захочешь не залезешь, а тут мертвец. – Серый, – крикнул я, – иди не бойся, здесь мертвец.
– Тем более не пойду, – отмахнулся он рукой.
– Вот трус, давай иди, иди, надо принять какое-то решение.
– Тебе надо ты и принимай, – не двигаясь с места кричал мне он.
– Ну да черт с ним, – согласился я, – идем домой.
А как же теперь наши сетки и вентерь? Все равно ведь придется потом лезть туда. – говорил я – маршируя рядом с Серым и едва поспевая за ним. Он не шел, а скорее бежал. Страх у него еще не прошел.
– Вентерь сделаем новый, а сетку купим и ходить будем в другое место.
– Молодец, браво! Все разложил по полочкам. А за какие шиши сетку купим? – спросил я.
– Подумаешь, еще пару раз обыграешь Антанту и порядок.
– А если проиграю?
– Проиграешь, хватай деньги и беги.
– Слушай, Серый, а ты гений: бегаю я сам знаешь, как заяц от волка, а офицеры-англичане, они важные такие, кто из них побежит за мной? Вряд ли, а если и побегут не догонят, а за каких-то 5-10 фунтов не будут же стрелять.
– Нет, конечно, не будут.
– Ну ты и Жук, Серый, все хорошо придумал, только скорость сбавь, ведь этот что в пещере точно бегать не умеет.
И мы рассмеялись и вразвалочку продолжили свой путь.
– Но все же меня гложет мысль: что это за заколдованное место?
– Ты знаешь возможно это повторение контрабандистами того же убийства, только сухопутный вариант. Только убили и затолкали в пещеру, чтобы на глаза не попался.
– Значит и нам сюда ходить нельзя, – заключил я, а властям надо как-то сообщить.
– Но как? а может быть англичанам? – задумался Серый, – можно, есть вариант, чтобы все узнали, но не узнали кто сказал.
– И что это будет за фокус?
– Все очень просто: сорвем где-нибудь старый плакат, возьмем мускины краски, и ты на английском языке напишешь, что там-то и там-то находится труп английского моряка, а поздно вечером не далеко от грузового порта, там их КПП, приклеим к стене. Они и труп найдут и пещеру нам почистят.
– То что ты заяц – это понятно, а ведь иногда бываешь и гений. УРА!
– Плакат долго искать не пришлось. Рекламные тумбы, обклеенные театральными афишами, разными торговыми рекламами и частными объявленьями, красовались чуть не на каждом перекрестке и вдоль всего приморского бульвара. Мы подкараулили одного расклейщика реклам и в обмен на сигару выпросили у него свеженький плакат. Он радостно улыбнулся, покрутил перед глазами сигару, понюхал ее и с радостью выдал нам сразу две бумаги.
– Для чего вам она, мальчишки? – так ради формального любопытства спросил он.