Антанта, Вера и Любовь
Шрифт:
Вера действительно была и уже успела овдоветь (муж ее утонул в море вместе с баркасом, во время шторма), и она мне нравилась, хотя и была старше меня. Она такая красивая, красивая, что я млел при виде ее. Она это чувствовала и вертела мною как хотела. А однажды сказала, что я симпатичный, но слишком молодой для нее, просто пацан. Я так обиделся, что долго ночью не спал.
С Серым мы учились в мужской гимназии и навыков отношений с женским полом у нас не было. Ему повезло, что у меня была сестренка почти его возраста. Симпатичная вихрастая блондинка, что-то нашла в этом лопоухом,
С Верой Павловной мы познакомились случайно, хотя она жила недалеко от нас.
До исчезновения отца, в свободное от учебы время мы проводили с Серым в затоне, где рыбаки и владельцы яхт швартовали свой парусный и весельный флот, на ночлег и на отдых. Там стояла и наша небольшая парусная яхта. Отец научил меня управлять парусом, но выходить на морские прогулки самостоятельно не разрешал.
Он хранил ключи от замков яхты в доме на стене, на самом видном месте, наивно полагая, что их никто не тронет. Возможно так бы и было, если бы ни его долговременное отсутствие. Однажды мы втроем рискнули нарушить отцовский запрет и выйти на яхте самостоятельно.
В затоне было тихо, безлюдно, лишь на корме соседней яхты одиноко сидела красивая брюнетка лет 17ти-18ти, в белой матроске, бескозырке с синими лентами, которые развевались, играя серебристыми якорьками на свежем ветре и смотрела в морскую голубизну.
Я был поражен ее безмерной красотой: темные шелковистые, волосы моментами открывали ее греческий профиль, сверкающий пленительными глазами, цвета морской волны, таинственной позой одинокой нимфы, ищущей на горизонте неизвестный корабль. Мы все остановились и замерли, любуясь этим живым изваянием. Некоторое время мы были неподвижны. Потом девушка, вероятно почувствовав наше присутствие, обратила свой взор к нам. Глаза ее были полны тоски и грусти. Она достала из рукава матроски платочек и прислонила его к глазам, потом невесело улыбнулась и ответила на наше приветствие. Я, как всегда, предводитель нашей маленькой компании, сегодня замешкался, растерялся и стоял, не зная идти или не идти к своей яхте. Девушка по трапу сошла с кормы на берег и подошла к нам.
– Вы чьи будете, молодые люди, я прежде вас здесь не видела? – мягким располагающим голосом спросила она.
– Вот на яхте написано: «Сократ,» – первой ответила Муська, указывая рукой в сторону нашего судна.
– Так вы Сократа Панаетовича дети? – как бы удивилась она.
– Не все конечно, – поспешил ответить я, – вот этот шалопай, конечно, не нашего поля ягода.
– Будем знакомы, – шагнув ко мне и протянув руку с тонкими изящными пальцами, сказала незнакомка, – меня зовут Вера Павловна.
– Ого-го! Ничего себе! – воскликнул Серый, – тогда он есьм Георгий Сократович, а вы случайно не героиня романа?
– Нет, к сожалению, роман мой уже закончился.
– Я Сергей, а это Муська, нет простите – Мария Сократовна, а почему ваш роман закончился так рано?
– Не очень ли ты любопытен, мой друг, для первого раза, – остановил я его, продолжая держать ее нежную руку в своей. Какой-то слабый ток пробегал сквозь это прикосновение и волновал меня. Ранее никогда ничего подобного я не испытывал.
– Отчего же, пусть спрашивает, мне лучше поговорить с кем-то, чем носить в себе горе. У меня недавно утонул муж – вот я и прихожу сюда пообщаться с ним. Так мне иногда кажется, что он вот-вот выйдет из морской волны. Но это только кажется.
Так и состоялось мое знакомство с Верой. Я сразу заметил, что она смотрела на меня добрыми глазами. Может мне показалось, а может я в нее влюбился?…
Очнувшись от приятных воспоминаний, я вновь обратился к Серому.
– Ну, вот, а теперь я тебе расскажу, где я был и что делал.
– Ну-ну, – навострила ушки Муська, – мы тебя внимательно слушаем.
– Ишь ты, мы тебя внимательно слушаем, смотри: греческая дипломатка нашлась, давай, мелочь отсюда, у нас тут мужские секреты.
– Подумаешь, ну и шепчитесь, а я отойду в сторону.
– Нет-нет, иди-ка ты к себе в комнатку, сестричка, так надежней будет.
Мы остались одни, и я стал рассказывать Серому, как Антанту в карты обыграл.
Серый от души смеялся, а потом сказал:
– Покажи деньги.
– Вот еще Фома неверующий, на смотри.
И я достал из карман десять зеленых бумажек по два американских доллара.
– Вот это да!!! – восхитился Серега. Будто я не 20 долларов показал, а две тысячи.
– Теперь буду каждый день ходить.
– А если проиграешь? – серьезно спросил Сергей.
– Нее не проиграю, – уверенно сказал я.
– Ну а если?
– Тьфу пристал, как банный лист. Накаркаешь.
– Я тебе не ворона.
– Ты только Муське и маме не говори, что я в карты играю. А я скажу, что у сухогруза трюмы разгружал и отдам ей деньги.
– Ну ты там пару долларов оставь, в кинематограф сходим и Муську с собой возьмем.
– Не возражаю, – согласился я.
У Сережки на девичьем фронте было все в порядке, а вот у меня нет.
– Сестры у него не было, а если бы и была, то вряд ли бы я в нее влюбился, – рассуждал я, – наверное у нее были бы такие же растопыренные уши как у него, у его брата и отца, вероятно эта фишка особенность их семьи. Хорошие они люди, ну вот уши, так уши и никуда от них не денешься, так что хорошо, что у них не родилась девочка, – подытожил я свои рассуждения. Правильно говорят: в карты не везет, значит в любви повезет, а вот Серый в карты вообще играть не умеет.
Прошло две недели после того, как мы случайно оказались свидетелями убийства. Газеты молчали, ни одна листовка не гласила ни о каких происшествиях. И мы решили после долгого перерыва проверить наши рыбацкие снасти.
– Там рыбы наверное целый вагон! – предвосхищая успех, говорил Серый, когда мы по утру решились посетить наше место.
– Рыбы конечно много, но она вся уже протухла, дней-то прошло немало.
– Да ну, брось, вода не больше трех градусов, что с ней будет, в сетке может и не выдержит какая, а вентерь – для нее благодать.