Антаподосис. Книга об Оттоне. Отчет о посольстве в Константинополь

Луетпранд Кремонский

LXI. О том, как венгры, друзья короля Беренгара, убили Одельрика и взяли в плен зятя короля Адальберта и графа Гизельберта.

LXII. О хитрости, благодаря которой маркграф Адальберт обманул венгров и бежал от них, заплатив в качестве выкупа ничтожную цену.

LXIII. О Гизельберте, схваченном, избитом, приведенном к королю, и о том, как тот оказал ему почет и милосердно отпустил.

LXIV. О том, как он ушел к королю Рудольфу и пригласил его [в Италию].

LXV. О гражданской войне, возникшей между Беренгаром и Рудольфом.

LXVI. О том, как Рудольф одержал победу благодаря названному Бонифацию.

LXVII. Рудольф с согласия итальянцев возвращается в Бургундию.

LXVIII. О жителях Вероны, которые сговорились убить Беренгара.

LXIX. Мудрая речь короля Беренгара к Фламберту.

LXX. О золотом кубке, переданном королем Фламберту.

LXXI. О том, как по совету Фламберта был убит король Беренгар.

LXXII. О крови короля, которая и в наше время еще остается на камне.

LXXIII. О рыцаре

Мило, который отомстил за короля Беренгара, повесив через 3 дня его убийц.

ЗАКАНЧИВАЕТСЯ ПЕРЕЧЕНЬ ГЛАВ

НАЧИНАЕТСЯ КНИГА ВТОРАЯ

I. После того, как теплота жизни ¹ покинула члены короля Арнульфа, оставив бездыханным его тело, сын его Людовик ² всем народом был поставлен королем. Смерть столь славного мужа не могла остаться неизвестной как всем, живущим на свете людям, так и соседям их венграм. День его смерти был для них радостнее всякого праздника, желаннее всех сокровищ. Что же случилось?

II. Уже в первый год после его смерти и назначения его сына, собрав огромное войско, они подчинили себе народ моравов³, который в свое время король Арнульф завоевал с помощью их же доблести; [венгры] заняли также пределы Баварии, разрушили замки, церкви сожгли огнем, народ перебили, а чтобы внушить еще больший ужас, они пили кровь убитых⁴.

III. Итак, король Людовик, узнав о разорении своего народа и о свирепости [венгров], возбудил души всех своих подданных следующей угрозой: было объявлено, что тот, кто уклонится от участия в войне, которую он собрался вести с венграми, вне всякого сомнения будет повешен. Наконец, бесчисленные толпы этого гнусного народа поспешили навстречу его огромному войску. Ни один жаждущий не пьет холодную воду с ббльшей страстью, чем этот свирепый народ ожидает дня битвы; ведь нет для него ббльшей радости, чем борьба. Как я узнал из книги, написанной о происхождении [венгров], их матери, как только рождают мальчика, «острейшим ножом разрезают ему щеки, дабы до того, как вкусить питательное молоко, приучился он терпеть раны»⁵. Рассказу этому придают веры раны, которые в знак скорби по убитым родичам наносят себе оставшиеся в живых. Эти , атеи ке асевис анте тон дакрион, то есть безбожные и нечестивые люди, проливают кровь вместо слез. Король Людовик, собрав большое [войско], прибыл уже в Аугсбург, - город на границе Швабии, Баварии и Восточной Франконии, - когда пришло не столько неожиданное, сколько нежеланное известие о приближении этого народа. Итак, на следующий день оба войска сошлись на полях близ реки Лех, весьма удобных благодаря своей обширности для ратного труда.

IV. Итак, прежде чем «Аврора покинула шафранное ложе Тифона»⁶, жадный до войны и жаждущий крови народ венгров напал на них, то есть на христиан, еще толком не проснувшихся; одни, еще до того, как раздался крик [неприятеля], были разбужены [свистом] стрел, другие же, пронзенные на своих ложах, не проснулись ни от шума, ни от ран; ибо дух покинул их прежде, чем сон. Вслед за тем развернулась тяжелая битва; повернув [к нам] спины, будто обратившись в бегство, турки⁷, выпустив boelis, то есть стрелы, поразили многих [из наших].

Когда всемогущий Элоим⁸ тучами мрачными начал Закрывать свет почтенный златокудрого Феба⁹, Вихрем, криком ужасным все небо гремело, Молнии часто сверкали с поникшего трона Тонанта¹⁰; И задрожали все те, кто черное делает белым¹¹; Ибо прекрасно они сознавали, что грешны, Что гибель их ждет пред всевышним Вулканом: Так же стрелы летят из опустевших колчанов, Крепкие латы собой протыкая. Так же, как когда град истребляет посевы Шум и грохот стоит, и гуденье по крышам, Так и шлемы тугие звенят от ударов мечей, Так же падают люди от стрел, валясь друг на друга.

Склоняясь к закату, Феб достиг уже 7-го часа¹²; до сих пор светлый Марс был милостив к силам Людовика, когда турки, - не новички в военном деле, - устроив засаду, обратились в притворное бегство. Когда же люди короля, не ведая хитрости, в сильнейшем порыве устремились за ними, те внезапно все разом выскочили из засады и вот те, кто казались уже побежденными, сами перебили победителей. Сам король с удивлением увидел, что он из победителя вдруг стал побежденным, и тем тяжелее было для него это несчастье, чем менее он его предвидел¹³. Ты увидел бы лес и поля, всюду покрытые павшими, ручьи и реки, ставшие красными от крови; ржание коней и звуки труб внушали бегущим все больший и больший страх, одновременно возбуждая дух преследователей.

V. Даже после того, как венгры достигли цели своих желаний, столь страшное избиение христиан по-прежнему не удовлетворило их злобу; чтобы насытить свою нечестивую ярость, они прошли земли баварцев, швабов, франков и саксов, все предавая огню. Не

было никого, кто ожидал бы их прихода в местах иных, нежели те, что наиболее укреплены самой природой и немалым трудом; на несколько лет народ стал их данником.

VI. Во время правления [Людовика] жил некий Адальберт¹⁴, не простой какой-то человек, но тот великий герой, кто, будучи в своем замке Бабенберге, находился в немалой вражде с государством. Король Людовик, собрав все свои силы, неоднократно ходил против него. Названный же герой вел с ним войну не вблизи своего замка, - как то обычно для большинства [рыцарей], - но вдалеке от своих укреплений. Рыцари короля, прежде чем на деле научились удивляться его храбрости, упреждая короля, замыслили под видом вызова Адальберта на битву выманить его из замка и убить. Однако Адальберт, не только знакомый с такого рода хитростями, но и сам на них мастер, отошел от замка так далеко, что рыцари признали в нем врага только тогда, когда неукротимый меч его, рубя, загулял по их шеям. Итак, когда Адальберт, этот герой, почти 7 лет¹⁵ упорствовал таким образом в мятеже, Людовик, поняв, что мужество его и отвагу нельзя победить иначе, как только прибегнув к хитрости, попросил у Хатто¹⁶, архиепископа Майнца, совета, как ему следует поступить в этом деле. Тот, будучи большим докой по части хитрости, сказал: «Успокойся, я освобожу тебя от этой заботы. Я позабочусь, чтобы он пришел к тебе, а ты уж позаботься, чтобы он не ушел». Итак, Хатто, уверенный в себе, ибо не раз давал удачный оборот дурному положению дел, под видом дружеского участия отправился в Бабенберг¹⁷, к Адальберту. И сказал ему: «Если ты и не веришь в иную жизнь, кроме этой, временной, все же неправильно поступаешь, упорствуя в мятеже против своего господина, особенно когда действия твои совершенно напрасны. Ты не представляешь себе, насколько мил будешь всем и, особенно, королю, если смиришь свою дерзость. Итак, поверь мне, дающему тебе совет; прими клятву в том, что ты беспрепятственно сможешь как выйти из замка, так и вернуться назад. Если не веришь пастырским моим обещаниям, то не сомневайся, по крайней мере, в клятве, согласно которой я обязуюсь как вывести тебя из замка, так и привести назад, целого и невредимого». Итак, Адальберт, прельщенный, скорее обманутый этими сладкими, как мед, речами, принял от Хатто клятву и пригласил его разделить с ним завтрак. Хатто же, помня о коварном плане, который вскоре собирался привести в исполнение, наотрез отказался от этого. Не медля, Хатто покинул замок.

Адальберт тотчас же последовал за ним, держа [архиепископа] за правую руку. Хатто, увидев, что тот находится уже вне замка, сказал: «Досадно мне, славный герой, что я, согласно твоему совету, не подкрепил свое тело чем-либо съестным, особенно, когда предстоит длинный путь». Адальберт, не ведая сколько бед и несчастий несут в себе эти слова, сказал: «Так вернемся, господин мой, и, дабы тело не терзалось муками голода, хоть немного, но подкрепим его пищей». Согласившись с его предложением, Хатто вернулся с ним по той же дороге, по какой и вышел, ведя его назад по-прежнему держа за правую руку. Наскоро пообедав, они в тот же день поспешили к королю. Немалый шум и переполох поднялись в лагере, когда сообщили о приходе к королю Адальберта. Король, весьма обрадованный его прибытием, велел знати собраться и прийти на судебное заседание. И сказал им: «Вот уже почти 7 лет¹⁶ Адальберт проливает нашу кровь, причиняет беспокойство, доставив нам своими грабежами и поджогами большие неприятности, о чем знаем мы не понаслышке, а на собственном опыте. Потому и ожидаем мы при таком положении дел, что приговор ваш будет принят как кара за столь явное преступление». Итак, согласно установлениям древних королей, [Адальберт] по единогласному их решению был присужден, как оскорбивший величие, к отсечению головы. Когда же его, связанного, уже вели на смерть, он, увидев Хатто, сказал: «Ты будешь клятвопреступником, если допустишь мою смерть». А Хатто и говорит ему: «Я обещал, что как выведу тебя, невредимого, из замка, так и приведу назад; полагаю, что именно это я и сделал, когда вывел тебя из замка, а затем сразу же целым и невредимым привел обратно». Застонав, [Адальберт] слишком поздно понял хитрость Хатто и горько пожалел, что пришел сюда; тем неохотнее последовал он за палачом, чем более хотелось ему жить, если бы это было возможно¹⁸.

VII. Итак, спустя пару лет¹⁹, когда никто уже не оказывал венграм сопротивления ни на востоке, ни на юге, - ведь болгарский и греческий народы стали уже их данниками, - решили они увидеть, - дабы не осталось что-то им неизвестное, - народы, живущие на юге и западе. Итак, собрав огромное, бесчисленное войско, вступили они в несчастную Италию. Разбив палатки, скорее рванье, на реке Бренте, они отправили разведчиков на 3 дня пути, дабы выяснить положение этой земли, а также малое или большое число народа ее населяет; вернувшись, послы дали такого рода ответ: «Равнина эта покрыта рядом холмов и, как вы знаете, с одной стороны окружена весьма крутыми, но плодородными горами, а с другой - Адриатическим морем; имеется несколько городов, но все - сильно укрепленные. Силен или слаб тот народ, мы не знаем, но многочисленность его сразу бросается в глаза. И мы бы не советовали вам нападать на него со столь малыми силами. Есть ряд обстоятельств, которые заставляют нас сражаться; это привычка побеждать, смелость духа, умение драться и, особенно, богатства, стремление к которым гложет нас и которых здесь столько, сколько во всем мире мы и не видели, и не надеялись увидеть; все же мы советуем вам вернуться, - ведь обратный путь не долог и не труден, и пройти его вполне можно за 10 или меньшее количество дней, - а с наступлением весны, собрав самых храбрых из нашего народа, вернуться, внушая страх не только отвагой нашей, но и численностью».