Антарктическая одиссея (Северная партия экспедиции Р. Скотта)
Шрифт:
Двое мужчин в старой заброшенной хижине, раздевшиеся до фуфаек и тузящие друг друга кулаками при свете двух-трёх огарков свечи, закреплённых по верху комнаты, — зрелище, наверное, довольно комичное. Больше всего мне запомнилось острое чувство удивления и обиды, вызванное обилием углов в хижине. Температура была намного ниже нуля, от наших разгорячённых тел подымались облака пара, и к концу трёхминутного раунда мы уже не видели друг друга. Приходилось устраивать тайм-аут и, прислонившись к краю нар, тянувшихся по стенам дома, выжидать, пока воздух очистится и станет видно хотя бы куда бить. Не раз случалось, что я, различив сквозь туман лицо Абботта и с радостью убедившись, что оно не защищено, спешил нанести удар, вкладывая в него по советам моего тренера вес всего моего тела, — и с силой обрушивал кулак на сотрясавшуюся от удара дверь или опору нар. И всё же, несмотря на все эти неприятности, напряжённые встречи скрасили нам не один вечер и только возросший объём работы заставил отказаться от них.
Пятнадцатого июня Браунинг заставил нас поволноваться: с трудом переступив порог дома, он сообщил, к нашему ужасу, что плохо себя чувствует, и тут же потерял сознание. Уложили его в постель, установили около него круглосуточное дежурство, и на следующий день ему стало лучше. По-видимому, у него было отравление угарным газом, правда, не очень сильное: он весь день проработал в хижине Борхгревинка, раз-другой, по его словам, освещавшие помещение свечи гасли, но он, не придавая этому особого значения, зажигал их снова. Газ образовался при горении древесного угля, которым обогревалась хижина, когда в ней работали. Браунинг распахнул для проветривания дверь, окно же оставалось закрытым. Погода как на грех была совершенно тихая, сквозняка не получилось, а Браунинг ушёл нескоро. Счастье его, что он не потерял сознания на месте: один, он мог бы там просто умереть.
Нам повезло: июнь и июль за одним-двумя исключениями выдались безветренные, иначе участь ночного наблюдателя-метеоролога была бы весьма незавидной. Как трудно ночью единоборствовать с метелями, воочию доказал буран 19 июня, за несколько минут превративший работу метеоролога в пытку. Метель началась в тот самый момент, когда Кемпбелл снимал показания приборов, и его пальцы так онемели, что он разбил максимальный термометр. Не ожидая ветра, он вышел без шлема и меховых рукавиц, нос и пальцы у него мгновенно окоченели и руки перестали повиноваться. Увы, он был не первым при сходных обстоятельствах Браунинг разбил минимальный термометр, а я максимальный. Ветер продолжал дуть в течение обеих моих вахт — в 2 и 4 часа утра, я промёрз до мозга костей, а вернувшись домой — был вынужден ещё и обороняться от падающих с полок вещей. Пакет сухой картошки угодил в стирку Браунинга, коробки с сыром и сухарями попадали на койку Дикасона, мне же, пока я пытался восстановить порядок, на затылок приземлился едва начатый пятифунтовый [2,3 кг] сливовый пудинг. Придя с обхода, я застал в комнате температуру 13°, но между четырьмя и шестью часами ночи наше отопление заглохло окончательно, и она упала до 9° [47] . Дом так стонал и скрипел под напором ветра, что я расхаживал по комнате и подбирал вещи, не рискуя никого разбудить. Буря стоила нам нескольких кусков обшивки с наветренной стороны, которые мы заменили запасными.
47
Наверное, ошибки переводчика или опечатки, поскольку +13°F соответствует -11 °C, а +9°F это и вовсе около -13 °C Такие температуры в комнате даже у полярников слишком низки. Вряд ли Р. Пристли в виде исключения привёл в этих местах температуры по Цельсию. Как будет видно ниже, температуры порядка -6,7 °C и -12,2 °C держались в комнате только при очень сильном буране. (Прим. выполнившего OCR.)
В Антарктике большим праздником считается день зимнего солнцестояния. Рождество, конечно, тоже отмечают, но оно приходится на середину лета, самый разгар пригодного для санных экспедиций сезона, поэтому отпраздновать его как подобает обычно не удаётся. Этот пробел восполняется в какой-то мере торжествами по случаю зимнего солнцестояния. Мы начали к нему готовиться заранее: извлекали и рассматривали подарки, приготовленные для этого случая родственниками и друзьями на родине, обдумывали ужин, а Кемпбелл даже рисовал карточки с меню и пригласительные билеты, развешивали украшения, вытащили наконец на свет божий наши запасы шампанского. Давно признано, что алкоголь не только бесполезен, но и вреден в холодных широтах, но экспедиции всё же берут с собой некоторое количество спиртного для торжественных случаев, и наша партия не была исключением из этого правила. Мы нарушили сухой закон, чтобы отпраздновать День середины зимы (день зимнего солнцестояния), щедрая порция вина выдавалась каждому в дни рождения, а по субботам мы, следуя морской традиции, выпивали по стакану портвейна или хереса за здоровье наших жён и любимых.
День середины зимы был объявлен выходным, мы отметили его очень вкусным обедом, за ним последовал более или менее музыкальный вечер, на котором каждый был обязан исполнить хотя бы одну песню. Нам впервые удалось уговорить Кемпбелла спеть куплет из "Корабельной батареи". Впоследствии он исполнялся на всех наших концертах в санных экспедициях и навсегда остался в нашей памяти связанным с Кемпбеллом.
После обеда мы фотографировались за праздничным столом, потом разыгрывали красивые крышки от коробок из-под печенья. Бочонок с отрубями [48] от леди Скотт оказался наполненным приятными и полезными вещами например, очень нужными карандашами и красками. Особенно благодарно за пополнение ресурсов было метеорологическое бюро, страдавшее от рассеянности метеорологов-любителей. Браунингу предназначалась палитра с красками, пригодившаяся всем нашим "художникам", а сладости из бочонка радовали нас несколько недель.
48
Традиционный рождественский подарок в Англии. (Прим. перев.)
После праздника все наши помыслы были направлены на подготовку к весенней санной экспедиции: шили упряжь, чинили сани, готовили мешки для еды, взвешивали и упаковывали продукты. Трудоёмкая эта работа отнимала почти всё время на протяжении целого месяца.
Помимо этих общих дел, каждый занимался своими личными вещами, стараясь одновременно внести те или иные изменения в общепринятое экспедиционное снаряжение. Благодаря подобным изменениям — если только они не сопряжены с радикальными переделками, — походное снаряжение постепенно совершенствуется. Если обратить внимание, как каждый участник партии воплощает в личном багаже свой идеал рационального снаряжения в начале санного сезона, а после его окончания снова встретиться с этой же партией, то нетрудно убедиться в том, что наиболее разумные идеи в основном восприняты всеми. Изменения к лучшему выдерживают проверку временем и остаются в снаряжении, изменения в худшую сторону просто отбрасываются, таким образом каждая экспедиция — через посредство литературы или из уст в уста — передаёт свой опыт последующим исследователям.
Приведу типичный пример подобных стихийных изменений, внесённых в самом начале подготовительных работ. У Абботта, Левика, Дикасона, в меньшей мере у Кемпбелла нос был весьма уязвимым местом. И вот в один прекрасный июньский день Абботт, несколько часов подряд шивший что-то в своём углу, вышел из него в шлеме с поперечной полосой спереди, ниже глаз, закрывавшей щёки и нос. Сначала он пришил эту маску к шлему с обоих концов, но, по моему предложению, с одной стороны отпорол её и снабдил пуговицей: хочешь ходи с ней, а не хочешь — можешь расстегнуть и откинуть с лица. Наносник оказался очень удобным и стал обязательной частью нашей экипировки в весеннем санном сезоне. Между тем, такое простое приспособление несомненно применялось и раньше, но мы о нём не слыхали. Это доказывает, как важно, чтобы каждая экспедиция публиковала — не обязательно в популярных изданиях — сведения о всех предметах своего снаряжения и о внесённых и них усовершенствованиях.
Санный сезон был на носу — недаром офицеры и матросы прилежно изучали литературу об Арктике и Антарктике. К сожалению, её у нас было маловато как-никак наша партия являлась вспомогательной, — но даже из немногих имевшихся книг мы ухитрились почерпнуть много ценной информации. "Антарктический справочник", например, содержал подробные выдержки из описаний путешествий Уилкса и Д'Юрвиля, чьи маршруты пролегали немного западнее нас, а также других полярников, действовавших в иных районах Антарктики. Только прочитав в порядке подготовки к санному сезону 1908 года судовые журналы Джона Биско [49] и Баллени [50] , ясностью и точностью не уступающие достоинствам самих плаваний, я понял, что исследование Антарктики очень многим обязано таким фирмам, как Эндерби [51] , и командам их китобойцев. Раньше я этого и не подозревал. Остаётся сожалеть, что из-за незначительных коммерческих результатов подобные предприятия прекратились [52] .
49
Английский мореплаватель Джон Биско (J. Biscoe) на судах "Туле" и "Лайвли" в 1831–1833 гг. совершил плавание вокруг Антарктиды. Открыл ряд земель, за что получил большие золотые медали Лондонского и Парижского географических обществ. (Прим. выполнившего OCR.)
50
В доступных источниках сведений о Баллени не обнаружено. Имеются данные о вулканических островах Баллени (Balleny), лежащих на юге Тихого океана, близ Антарктиды. Высота до 1524 м. Покрыты ледниками. (Прим. выполнившего OCR.)
51
"Эндерби" — английская торгово-промышленная фирма, созданная братьями Эндерби. Их именем названа Земля Эндерби (Enderbу Land), представляющая собой часть территории Восточной Антарктиды, которая (Земля) была открыта в 1831 г. английской экспедицией Джона Биско, снаряжённой фирмой "Эндерби". Научная станция Молодёжная (с 1963 г.). (Прим. выполнившего OCR.)
52
В книжном оригинале в этом месте звёздочкой указано на примечание, которое отсутствует. Может, конечно, звёздочка является опечаткой. (Прим. выполнившего OCR.)
В начале июля Абботт и Браунинг получили задание подготовить упряжь для людей и сани для первого нашего похода втроём. Спустя несколько дней всё было готово, и мы занялись развешиванием продуктов. Упряжь мы точно скопировали с той, что применялась в экспедиции Шеклтона 1907–1909 годов. Она представляла собой широкий нагрудный корсет из двойной парусины, сзади с петлёй, в которую вдевалась постромка из альпийской верёвки. Поскольку основная нагрузка приходилась на корсет, его поддерживали на плечах лямки из кожи и парусины, крепившиеся к пряжкам главного пояса. Заканчивалась постромка прочной петлёй, которая подсоединялась к основной санной постромке с помощью клеванта [53] . Зная, что скорее всего нам придётся всё время передвигаться по пересечённой местности, мы усилили пояс корсета и постромку запасной петлёй и тяжем из альпийской верёвки.
53
Клевант — деталь застёжки, представляющая собой короткий стерженёк, обычно деревянный, который вдевается в петлю наподобие пуговицы.
При определении нормы питания на время санных вылазок с мыса Адэр мы исходили в основном из данных Шеклтона, скорректированных профессором Дейвидом при походе к Южному магнитному полюсу. Вот эти нормы.
ДНЕВНОЙ РАЦИОН НА ОДНОГО ЧЕЛОВЕКА В БЕРЕГОВОМ САННОМ ПОХОДЕ КЕМПБЕЛЛА
Сухари — 16 унции [476,8 г]
Пеммикан [54] — 8 унций [238,4 г]
Сыр — 1,5 унции [44,7 г]
Изюм — 1,5 унции [44,7 г]
Шоколад — 2,14 унции [63,8 г]
Сахар — 3,14 унции [93,6 г]
54
Пеммикан — смесь размельчённого мяса (40 %) с жиром (60 %), которая может долго храниться в экспедиционных условиях. В прежние времена широко применялась полярными путешественниками для питания людей, а иногда и собак. В настоящее время почти не применяется.