Анти-Духлесс
Шрифт:
— Ты только подумай, — орала голова Коляна на Жеку, распространяя всюду запах сгнивших в кариесе зубов, — чтобы изготовить хороший, качественный член, надо найти, прежде всего, качественную древесину, договориться о ее закупке — ну там цена, откаты лесничим и все такое. Затем, Жека, надо закупить специальный деревообрабатывающий станок. Больших бабок станок стоит. Потом рабочих надо сыскать, которые на этом станке что-то еще могут и в запой уходят ненадолго. Раз в месяц на неделю. Это я про риски и рентабельность, Жек. Потом, Жека, надо найти таких людей, которые будут вручную заготовкам членообразную эту форму придавать, головастую такую, с прожилками, как в лучших порнофильмах. А потом, Жека, это все надо раскрасить. Под нашу желтизну, под негроидную синеву, коричневость монголоидов и зеленость инопланетян. Поприкольней чтобы все было-то. И для этого, Жек, краски хорошие нужны и малопьющие люди. Краски такие, Жек, нужны, чтобы не отшелушивались сразу-то. Ну хотя бы во время продажи. Народ ведь у нас любопытный. Все норовит пощупать руками своими липкими. Особенно дамочки. Краснеют все, а все равно щупают: «Хи-хи-хи, мужу на 23 февраля подарю!» Знаем мы, каким мужьям и что эти дамочки дарят. Но сейчас не об этом. С людями, Жек, вообще облом. Люди ведь такие-то, нужны чтобы не чаще, чем раз в месяц и не больше, чем на неделю. Улавливаешь?! Жека? Ты вот лично могешь таких челов у нас в Люберцах надыбать? Я, например, точно нет. Я тут уже каждую
— А сколько усилий надо, Коль, чтобы эти члены твои впарить? Ты ведь, Колян, все это реально представляешь. Ты ведь гниешь просто заживо в этом сраном переходе и прыгаешь перед всеми как дешевая проститутка: «Купите этот член от пьяного бизона! Я по глазам вашим вижу, что принесет он вам удачу!»
— (Глаза Коляна зло трезвеют) Да, Жека. Я, конечно, прыгаю. И проститутка, и все такое… Но ты ответь мне на один вопрос. Вот если не будет у меня в руке раскрашенного члена, я, Жень, с чем прыгать-то буду? Со своим? Природой мне щедро дарованным? Так его ж не купит никто! Никому он в качестве покупки не нужен. Так если только, во временное пользование кто попросит… А вот когда не будет того, с чем можно за деньги перед публикой прыгать, так мне что, по-твоему, Жек, с голоду что ли подохнуть? Или ты меня на баланс возьмешь? Вот и получается, что производитель — он всеж-таки главный в экономике, а чистой прибыли имеет меньше, чем мы с тобой, торгаши проклятые.
— Ну-ну, дружок, ты давай не путай кабель с кобелем, Бабеля с Бебелем. Это ты у нас торгаш рыночно-базарный! Мы, бизнесмены из «OBSERVANT PUC-PUC COD INTERCORPORATION», всё ж таки на порядок-то повыше вас, улично-ларечных будем. Всё ж таки мы, как никак, мерчендайзеры.
— А-а-а, то есть вы — это как раз те, которые этикетки в торговых залах супермаркетов развешивают?
— Отстойная ты, Коль, серость.
— Может оно и так, но ты только что правильно заметил, что «как никак» вы — мерчендайзеры. Какая, на хрен, разница между вами и нами, всякими ПБОЮЛами?! У вас, мерчендайзеров долбанных, объемы только-то и больше. Ну не можем мы всю страну членами завалить! Ну нет такого у страны спроса! Очень уж специфический это продукт. А все остальное у вас — так же, как и у нас. И так же прыгаете вы по рынку, как проститутки и заглядываете дистрибьюторам в глазки. Умоляете их, чтобы они продвижением именно вашего товара занимались. Стимулируете их. А дистрибьюторы — это еще те проститутки, улыбаются вам так простимулированно, простимулированно же кивают вам головами, а продвигают товары ваших конкурентов. А все почему? Потому что конкуренты их сегодня простимулировали гораздо качественней, чем вы. Так кто же вы тогда, Жек? И чем на самом деле занимаетесь? Повышением качества стимулирования дистрибьюторов? Этаких электро-фало-имитаторов вы все время мне напоминаете.
— А у тебя одно только на уме всегда.
— Так это же нормально, Жек! Мужик всегда должен заботиться о своей состоятельности. А у вас там с этим сплошные проблемы. Судя по твоим друзьям. Посмотришь на них, послушаешь их разговоры — сплошняком просто проблемы. Нормальных людей нет. И не поймешь сходу, половина на половину: либо педерасты, либо импотенты!
— А в рыло?!
— У кого это рыло?!
— Послушайте, Николай, Вам не кажется, что наш диалог перешел в неконструктивную плоскость?
— Вынужден с Вами согласиться, сэр.
Они встают в изысканном английском полупоклоне. Тhe telki с затаенной надеждой смотрят на них своими припухшими в скорби глазками. Бесполезно. Жека уверенно и молча следует в туалет. Его мутит от обилия съеденных лобстеров. Он заходит в туалетную кабинку, в которой оказывается почему-то четыре с половиной унитаза. Раньше Жека такого здесь не наблюдал. «С четырьмя сральниками вроде бы все понятно, — пьяно рассуждает он, — повышают качество обслуживания. Теперь можно будет продолжить беседу в сортире, если за столом кого-нибудь или всех сразу прихватит. У нас такое часто бывает. От переедания. В основном. Но зачем еще половинка? Наверно, это со сбитого самолета. Это наверное все, что осталось от неудачливого лайнера. Не выбрасывать же. Вот и поставили для антуражу».
Жека громко зовет Ихтиандра, аккурат между парами унитазов. Становится немного легче. Унитазы медленно ползут навстречу друг к другу и сливаются в один, но половинка так и остается стоять поодаль. Штормит. Жека садится на унитаз-трансформер. Он неуверенно закуривает настоящую, купленную на площади у Киевского вокзала, сигарету «Филип Моррис» и стряхивает пепел дрожащими руками в рядом стоящую антуражную половинку унитаза. В соседнем очке громко зовет Ихтиандра полоумный Колян. Ихтиандр почему-то долго не приходит. Но Жеке некогда уже его ждать. Очень хочется спать. Завтра на работу. Выходной близок к завершению. Жаль, конечно. Но ничего, в конце-концов, славно отдохнули. Жека медленно вырубается. Последнее, что он видит в угасающем своем сознании, это сумрак подземного люберецкого пешеходного перехода и плавающую в этом сумраке, как в невесомости, сгорбленную фигуру Коляна. Вместо носа у Коляна торчит большущий член сине-лилового цвета. Рядом с плавающей фигурой Коляна подпрыгивает какая-то сухонькая старушенция и пытается ухватить Коляна за член-нос. По лицу старушенции разлит румянец волнующих воспоминаний. Колян все время уворачивается от ее костлявых ладоней и кричит не своим, каким-то пронзительно-тоненьким голоском: «Бабуся, не трогайте, это последнее, что у меня осталось! Все продал! Резко возрос спрос! Увеличился объем продаж! У-рр-а! Я теперь тоже мерчендайзер! Смерть продажным дистрибьюторам!»
Жека вырубается. Он будет спать теперь до утра сном праведника. Спать, не обращая внимания на негодующие вопли «сбитых летчиков» по ту сторону туалетной кабинки. Не обращая внимание на их барабанные, в нетерпении своем, перестуки на дверной поверхности. Плевать! Жекин сон не могут нарушить даже призывные курлыкания «сбитых стюардесс», просачивающиеся сквозь ненадежность туалетных дверей. А утром Жека как всегда очнется в той же удобной позе, которая была принята накануне. Бодро спрыгнет с унитаза-трансформера. Побрызгает на свежее, слегка помятое и сильно опухшее лицо прохладной и чистой водой из треснувшего сливного бачка и энергично двинется на работу. На великие свои маркетологические свершения.
Дела у Жеки действительно были великими. Ведь если бы не это Жекино великое поколение талантливейших менеджеров, кто знает, жила бы сейчас страна родная? А в то далекое время, когда несчастные лузеры шарили по одной шестой части обездоленной суши в поисках недорогой, но относительно съедобной для себя пищи, успешные Жекины подвижники весь день и весь наступивший вечер продвигали по базару рынка стратегические продукты, а по ночам зачитывались Ульбеком и Эллисом. Все вместе собирались и увлеченно так зачитывались. Нет, не все, конечно же, а только самые продвинутые из маркетологов. Остальное маркето-менеджерское быдло (ну, к примеру, руководители уличных ларьков, колхозных прилавков и т. д.)
И они ковали! А учиться уже совсем некогда было — поток тлетворного барахла с деградирующего Запада все усиливался, и, как ни странно, никто не думал ничего перекрывать, хватать и запрещать. Вот благодаря этому недосмотру и остались герои базарного рынка неучами по сути своей, но с новенькими свежекупленными дипломами. И вынуждены были потом участвовать в коллективных чтениях. Один, к примеру, из, на первый взгляд обычных, но на самом деле очень даже продвинутых, маркетологов умел читать со средней скоростью — одна страница в час, и словарный запас его составлял 249 слов, а вот состоявшийся топ-маркетолог мог уже осилить и полторы страницы за тот же час и обладал уже довольно таки солидным таким словарным запасом слов эдак в 300. Но не все же ведь на топах-то всю дорогу выезжать! Вот и читали маркетологи по очереди эти серьезные такие и новомодные совсем еще книжки. Мало тогда таких книжек в стране было. Не заработал тогда еще в полную силу гламурный издательский базарный рынок. И это была вторая причина коллективных ночных посиделок. Но маркетологам это было совершенно не в падлу: и слов можно было новомодных поднабраться для общения с западными партнерами в неформальной обстановке, и косячок-другой придавить на фоне быстро кончающегося «Hennessi» со льдом, доставленным кем-то по какому-то случаю с чистейшего, не растаявшего еще тогда ледника вершины горы Килиманджаро. А коллективность — это очень даже хорошо! Маркетологов в последнее время западные братья постоянно пытаются обучить коллективным методам работы. Ну, там, какие-нибудь мозговые штурмы, коллективные принятия решений, ролевые игры, процессный подход и всякая такая прочая хрень. А что? Очень даже удобно. Приложение западных технологий к менталитету наших маркетологов всегда приводит к тому, что виноватых в принятии какого-нибудь неправильного решения или чего-нибудь там неисполнения впоследствии уже днем с огнем не сыщешь. И убытки списать будет уже не на кого. И это очень хорошо для наших маркетологов. Значит, продолжат свой рост коэффициенты полезности и эффективности. А вместе с ними постепенно подрастут и грейды с бонусами, и, глядишь, жить становится уже ощутимо лучше, жить становится гораздо веселей!
Вот и чешут потом репу ничего не понимающие западные представители инвесторов-акционеров, читая годовые отчеты. Никак им недокумекать, далеко не бедным, но тупым от рождения: как это так может произойти — плановый показатель объема продаж выполнен, ценовый порядок соблюден, а прибыль упала вдвое? Никак им, глупым, этого не понять. Как не понять им и фразы в отчете о выполнении бонусного плана: «Проект не выполнен. Отчет об успешно выполненной работе составлен. Процент выполнения бонусного плана — 100 %». Да и еще многого не понять им пока. Ну да, были небольшие просчеты в работе. Загнали эшелон с продукцией в Республику Алтай вместо Алтайского края. А то еще круче: в Астраханскую область вместо Архангельской. С кем не бывает? Понаплодили этих субъектов федерации. Да еще с похожими такими названиями. Черт ногу сломит! Короче, не в состоянии они у нас здесь ни в чём разобраться! Они хотят тут по-быстренькому так взять и все с ходу понять. Понять то, что нам здесь, на родной нашей территории непонятно веками! Мы тут все время дискутируем друг с другом. Непрерывно и просто без устали друг с другом полемизируем. На кухнях и в парламентах. И все бесполезно. Ни к каким общим результатам прийти мы не можем. Ни к каким общим, устраивающим всех выводам. Кроме одного, сомнительного в поэтичности своей, уклончивого такого заявления. Заявления насчет того, что можно нам всем, составляющим Россию, только верить. Этим заявлением все заканчивается. Резко смолкают все дебаты, митинги, полемики и дискуссии. И на кухне, и в парламенте. А эти умники только приехали и уже: «А посему так? Дафайте будет разбьерьемся». Пожалуйста. Давайте. Самим бы очень хотелось. Но пока пытаемся заставить себя в себя же верить. Долго и мучительно пролагаем дорогу к Храму. А в итоге все равно получается — каждый к своему.