Античная наркомафия 4
Шрифт:
— Лузеры — они такие, — подтвердил спецназер, — Кого угодно достанут…
Мы уже слыхали от гонцов, что на обратном пути передовым войскам пришлось растянуться облавой и заняться отловом затеявших таки партизанщину лузитан. Из-за этого, собственно, и затянулся этот обратный путь на добрый месяц.
— Они ж, сволочи, местные — и леса свои знают, и горы, и пещеры. Спасибо хоть турдулам этим, помогли, но один хрен приятного мало, — поделился Володя наболевшим, — При их выковыривании из пещер и схронов мы потеряли больше людей, чем когда преследовали всю их толпу.
— Несмотря на превосходство в численности и в оружии? — изумился Велтур.
— Это — герилья, — глубокомысленно заметил Хренио.
— Да всё из-за грёбаной «зелёнки», — пояснил спецназер, — Зимой-то проще было бы — деревья и кусты голые, видно далеко. Но тут-то лето, всё в «зелёнке». Если бы не проводники с собаками и не дальнобойные луки — вообще жопа была бы с этими «бандитен унд партизанен»…
Золотые слова! Партизанщину лузитан и кельтиков мы и здесь уже повидали, и без проводников, собак и лучников
Чисто теоретически партизанщины можно было бы избежать. Порку Миликон задал своему непутёвому наследничку Рузиру и его дружкам такую, да ещё и прилюдно, что вождёныш до сих пор на нас с Фабрицием исподлобья поглядывает — за то, что отцу о его художествах «настучали». Можно подумать, тот и без нас не узнал бы! Только узнал бы позже, когда от его новых художеств заполыхало бы уже полстраны, и тогда уж хрен отделался бы он обычной поркой. Тут уже о лишении его наследственных прав вопрос стоял бы, а для кого-то из дружков-прихлебателей — и о крепкой верёвке, перекинутой через крепкий сук.
Человек пять из солдатни, вообразивших, что в завоёванной стране победителю можно всё, пришлось таки вздёрнуть. Так то — дисциплинированные солдаты, ещё перед вторжением должным образом проинструктированные, а вот местных турдетан и кониев никто проинструктировать не успел, а счёты у них к лузитанам и кельтикам накопились немалые. Справедливая месть — дело святое, и там, где таким самоуправным манером просто восстанавливалась справедливость, у нас претензий не было, да и пострадавшим в большинстве случаев хватало ума сообразить, что пострадали они ну никак не безвинно, и не в их интересах права качать. Пару раз только и пожаловались, и в одном из этих случаев ещё и от нас схлопотали, когда расследование выяснило их неправоту. Во втором случае некоторый перехлёст всё-же обнаружился, и плетей получили не в меру ретивые мстители. Руководивший следствием Васкес, правда, ворчал, что покрываемый нами самосуд — это недопустимое беззаконие, на что мне пришлось напомнить бывшему менту, что уровень жизни здесь невысок, и содержать в каждой деревне полицейский участок, судью и адвоката населению едва ли по карману. Справляются в большинстве случаев сами — и прекрасно.
Но конечно, во многих случаях неоспорима и правота нашего испанского законника. Ведь многие маленькие простые человечки понимают справедливость весьма своеобразно — некоторые возомнили, что раз «чужая» власть переменилась на «свою», так теперь их очередь творить беспредел. При расследовании одного из таких эпизодов мы с Хренио на какое-то время вообще дар речи потеряли. В смысле — связной, членораздельной и не матерной. Заявляются к нам жалобщики от кониев и требуют от нас разоружить и примерно наказать — ага, главным образом через сук и верёвку — соседнее селение лузитан, убивших десяток из них и ранивших полтора. Мы направляемся с ними в то селение, а там выясняется, что стычка как раз в лузитанском селении и произошла — конии нагрянули ни с того, ни с сего, принялись грабить, громить и насиловать баб. Ну и схлопотали, ясный хрен, в ответ резню. Разбираемся, какие у этих кониев на этих лузитан были обиды ранее, и выясняем, что кроме нескольких уведённых коз и пары-тройки раненых в честных поединках — больше никаких. Ну и что за хрень, спрашивается? Тут максимум на возврат тех несчастных коз тянет, но никак не на погром с грабежами и изнасилованиями. Прямо на площади того лузитанского селения мы и устроили тогда суд, по результатам которого троих зачинщиков погрома там же и вздёрнули. Всего же по разным местам число повешенных высоко и коротко местных беспредельщиков давно уже перехлестнуло за полусотню. Что характерно, из этой лузитанской общины, как и из других, где мы успели разрулить конфликт, никто партизанить в лес не подался. Но разве ж поспеешь везде?
В добром десятке мест несправедливо обиженные лузитаны с кельтиками устроили настоящие восстания. Два таких отряда нам удалось урезонить раньше, чем они успели натворить слишком много непотребств — в одном из них даже вешать никого не пришлось, хватило пятерых выпоротых. Во втором вздёрнули двоих и высекли пятерых — остальные вполне заслуживали амнистии. Но прочие банды, успевшие сжечь за собой все мосты, вербовали пополнение и явно намеревались учинить небольшую вириатовщину. Хвала богам, меряние хренами — излюбленный вид спорта у лузитанских вождей, так что сорганизоваться и соподчиниться они хрен успели. Облавы с проводниками и собаками, перестрелки в лесах, выкуривание дымом засевших в пещерах — и очередной банды нет. В перестрелках — тут Володя ничего нового нам не сказал — случалось, что и побольше
Это, конечно, здорово осложняет задачу. Хоть и выдавлены уже уцелевшие герильерос из «политической» ниши в чисто уголовную, родоплеменного уклада ведь никто не отменял. Отменишь его! Скорее, он сам тебя отменит! Не помочь своему родня не может, обычай обязывает, о выдаче и вовсе даже вопрос не ставится, и какими карами им за это ни грози — помогали, помогают и будут помогать. Чтобы не провоцировать дополнительных бунтов, приходится на многие такие случаи, если не попались явно, то и глаза закрывать, а если попались — карать не слишком сурово. Ведь когда разыскиваемый бандюган не у родственника, а у просто знакомого попался — это одно. Тут родовой обычай не при делах, и укрывателя можно по всей строгости судить — хоть в рабство продать, хоть рядом с укрываемым на том же суку вздёрнуть. Соседи в этом случае едва ли впрягутся — к тонким нюансам правоты и неправоты народ здесь чувствительный. А вот если родственники укрывают — тут дело совсем другое. Это — родовой обычай, дело святое, покуситься — никак не можно. Пойманного уголовничка, конечно, вздёргиваем, а укрывателям-родственникам — только штраф, хоть и немалый, максимум — порка. Иначе — несправедливостью будет считаться слишком суровое наказание для исполнивших священный обычай предков. Вот если с оружием в руках при аресте преступника за него впряглись, тут уже они и сами тогда преступники и судьбу непутёвого родственничка должны разделить по справедливости. Тогда — можно и в рабство всю семью продать, а можно и главу преступной семейки вместе с пойманным бандитом вздёрнуть. А ты не впрягайся явно за объявленных вне закона.
Строго говоря, любой вправе такого, обьявленного вне закона, повязать и нам сдать или убить на месте и голову нам принести за объявленную награду. Но это — по законам государства, а по обычаям — пусть только посмеет! Сразу же схлопочет кровную месть! То, что можно исполняющему свой служебный долг представителю власти, никак нельзя желающему подзаработать частнику. Местным турдетанам и кониям лузитанский разбойник — не брат и не сват, а самый натуральный вредитель, мешающий развивать хозяйство для безбедной жизни, но попробуй только его тронь! Если убил, защищая себя, семью или имущество — это святое, за это кровной мести не будет, но если польстился на награду — считай себя покойником. Поэтому если и доносят нам о местонахождении разыскиваемого, то втихаря и прося не афишировать факт выдачи награды, а наоборот, замаскировать его — например, крупно переплатив за реквизированную на армейские нужды козу или овцу. Или, убив бандита, фабрикуют следы самозащиты, а от награды наотрез отказываются — громко и обязательно прилюдно, а являются за ней потом втихаря.
В общем, хренову тучу подобных тонкостей учитывать приходится, выкорчёвывая остатки партизанщины, дабы не посеять при этом ростков новой. А хрен ли делать прикажете, если здесь такие обычаи? Хочешь лояльности завоёванных — изволь управлять ими так, как у них считается справедливым. А справедливо для них — то, что по обычаю. Два шага влево, один назад, три вправо, два вперёд и один влево — ага, вместо просто одного вперёд, который и был нужен по делу — вот как это, наверное, выглядит на неискушённый взгляд со стороны. Но здесь все взгляды — искушённые и все эти нюансы понимающие. А нам не шашечки, нам ехать, то бишь нужный нам результат получать. А нужно нам, чтобы нормальный человек спокойно работал, богател и размножался, чтобы бестолочь вгрёбывала на рудниках и не размножалась, а ущербный урод — висел на суку. Если этот результат достигается — значит, правильно шагаем. Орднунг юбер аллес…
Отсчитывая втихаря премии за головы смутьянов или вычисляя, насколько следует скостить наказание укрывателю преступника в зависимости от степени их родства, Васькин всякий раз морщится. Хоть и понимает всё, но законник ведь до мозга костей! И в подкорку мозга вбито с детства, что закон должен быть един для всех, и по прежней профессии он — блюститель этого принципа. Можно подумать, я против, гы-гы! Увы, мы не в современном, а в античном мире. У современной законности откуда ноги растут? Правильно, из римского права. А какое оно СЕЙЧАС, это римское право, не по кодексу ещё не родившегося Юстиниана, а по двенадцати таблицам? Единое для всех? Хренушки!