Античная наркомафия-8
Шрифт:
Детворе сардинской там сейчас, кто в рабство угодил, в свете недавних событий вообще полный звиздец. Она и так-то мало кому нужна, как я уже и говорил, а уж теперь, когда и свои-то семьи прокормить проблема, и подавно. Если кого и купят, будут держать впроголодь, а кого никто не купит — тем более. Будут их держать там до самого конца или выгонят взашей как бесполезных — голод им один хрен гарантирован, а по весне ещё и тиф этот брюшной вернётся, и кто с голоду ещё раньше ласты не склеит, тех эпидемия добьёт. У голодных-то какой в звизду иммунитет? Поэтому, помозговав над вопросом и обсудив его, мы решили заказать рейс на Сардинию знакомому гадесскому работорговцу, уже не раз доставлявшему нам рабов из Мавритании и знавшему, какие нам придутся ко двору. У нас тоже неурожаи, но голода благодаря нашим мероприятиям всё-же нет, и уж несколько десятков
Тут, правда, ещё один момент подкузьмил. Как бы ни разбирался работорговец в людях, временем для обстоятельного разбора и сортировки предлагавшихся ему мелких сардинцев он не располагал, так что не обошлось при отборе, конечно, и без ошибок. Как тут обойдёшься? Даже из пяти девок-подростков одна оказалась обезьянистой и вздумала интриговать, пакостить остальным четырём и издеваться над мелюзгой, да из самой этой мелюзги три пацана и четыре шмакодявки далеко от неё не ушли, то и дело обижая и даже пробуя организовать травлю то одному, то другому из числа остальных. Дело могло дойти если не до убийства, то до членовредительства, так что и этих семерых обезьянышей, и ту обезьяну постарше пришлось от них отделять. Ну, с ней-то проще всего было — передали её шлюхам в обычный бордель. Пока, естественно, не по основной части, а в обслугу тем основным, дабы имела ещё время и шансы одуматься и взяться за ум, но надежды на это мало, да и хрен с ней. А мелюзгу обезьянью куда девать прикажете? Обременять наших "гречанок" этим генетическим мусором и дальше никуда не годилось, им с нормальными хлопот хватает. Возможно, мы бы и до сих пор башку себе по их поводу ломали, если бы выход не наклюнулся сам собой.
В своё время, дабы увеличить численность русскоязычного анклава, мы купили для компании нашим первенцам по паре малолетних рабов — я, например, Кайсара и Мато тогда для Волния именно в этом качестве тогда приобрёл. Оба, конечно, освобождены ещё перед школьным выпуском, но до того момента официально числились моими рабами. И вышло так, что некоторые папаши школоты следующих потоков, кто побогаче, это дело в качестве моды восприняли и тоже стали своих чад рабами-сверстниками обеспечивать. О том, чтобы в такие семьи этих пристроить, разумеется, не могло быть и речи. Свободных обезьянышей в школу не берём, а просочившихся сквозь сито отбора случайно отсеиваем безо всякой пощады в самых начальных классах, невзирая на недетские обиды их родоков, и обезьяныши-рабы нам в нашей школе тем более на хрен не нужны. Но к счастью, мода проникла и за пределы нашего анклава и даже за пределы столицы. Нашлись желающие и среди провинциальных богатеев тоже обезьянистого типа, которым подошли и эти — ага, подобное тянется к подобному, которым мы их с удовольствием и сбагрили. Теперь вот и чешем репу, стоит ли нам ввозить детвору из-за моря, если треть один хрен отсеивается.
Нормальные-то об избавлении от этого отребья уж точно не жалеют, но тут ещё один нюанс наклюнулся — попавшая к бордельным шлюхам девка, хоть о ней-то пленница моих оболтусов и не упомянула, наверняка ведь тоже изрядно укрепила её с подругами в их нехороших подозрениях — типа, будете себя хреново вести, так тоже в бордель угодите, как и эта, а будете вести себя хорошо — элитным шлюхам компанию составите. Что думает мелюзга о судьбе отсеянной шелупони и о своей собственной по аналогии, мне вообразить фантазии не хватает, но что-то ведь думает себе наверняка, и я не уверен, что хорошее…
— Дядя Максим, а нашей программой
— Ты имеешь в виду программу на нужное стечение обстоятельств? — есть такая в числе азов ДЭИРовской второй ступени, и естественно, наша школота её изучала.
— Да, именно её.
— А сильно — это как?
— Ну, вроде тех бед, что на Сардинии осенью произошли. Я ведь, дядя Максим, никому навредить не хотела, а о Сардинии вообще даже не думала…
— Турия, ну при чём тут ты? Где ты, а где та Сардиния? Ты же на свои дела свою программу запускала, а какая у них связь с островом, который хоть и не маленький, но для тебя — просто пятнышко на карте Ойкумены?
— Для меня — да, просто пятнышко, но ведь для Секваны это её родина.
— А она тут при чём, если ты только сегодня впервые в жизни её и увидела?
— Так ведь и Волний тоже только сегодня её и увидел, но сразу же и оценил, да ещё и высоко оценил, если сразу же и на боязнь крыс её проверил.
— Это, конечно, показатель, — на мыше-, крысо– и тараконобоязнь мы при отборе в школу шмакодявок тоже проверяли, потому как смех смехом, но такая дефектная порода нашим потомкам ни к чему, и этих соображений мы от школоты не скрывали, — Но в школу она даже на ускоренный курс старовата, а без неё для тебя она уж точно не соперница.
— Да я это понимаю, дядя Максим, — улыбнулась Турия, — Девчонка хорошая, и я думаю, мы с ней поладим, если Волний захочет в наложницы именно её…
— А, вот ты о чём? Так ты, значит, и это в свою программу закладывала?
— Ну а как же иначе? Хочется же, чтобы всё хорошо было. Ну, не только это…
— Остальное можешь не рассказывать — догадываюсь, где и кто тебя тревожит больше, — хмыкнул я, — А когда ты программу свою запустила?
— Да в том-то и дело, что ещё летом. И я совсем не хотела, чтобы кому-то из-за этого стало плохо…
— Турия, выбрось эту блажь из головы. Ты ни в чём не виновата. Во-первых, для чего я вас этим программам учил? Чтобы вы ими пользовались и получали преимущества перед бестолочью. Именно это вы все и делаете и правильно делаете. Во-вторых, есть ещё такая штука, как карма, и у любого человека она своя, и её действие сильнее, чем действие всех этих простеньких программ младших ступеней. И если у кого-то она плохая, то ты-то тут мало что смогла бы добавить. В-третьих, все эти программы действуют через эгрегоры на людей и сказываются только на их произвольных действиях, а причина бед Сардинии — природная. Если бы не эта засуха в Италии, Риму не понадобилось бы драть с сардинцев удвоенный хлебный налог, и остров не восстал бы. Но вызвать эту засуху программой по "двойке" ты не смогла бы даже при желании, и по "пятёрке" этого и я не сделаю, как бы я ни тужился, а ты этого ещё и не проходила, да и по времени, если только летом запустила — не хватило бы его на раскачку процесса. Так что ты тут абсолютно ни при чём. Если ты на что и могла повлиять, то разве только на наше решение заказать работорговцу детвору оттуда, но этим-то ты уж точно никому не навредила — там им всем пришлось бы хуже.
Раньше кадетского корпуса шмакодявке ещё не положено знать всего, поэтому я умолчал о том, что и эта италийская засуха, и восстание на Сардинии упомянуты у Тита Ливия, что автоматически исключает влияние нашего вмешательства, а уж её — тем более. Но попытка проанализировать расклад — зачётная, явно не зря мы её учили. А может, и не только проанализировать — как знать? Мы ведь долго колебались, заказывать гадесцу этот рейс или нет, доводов "за" и "против" было примерно поровну, а в таких случаях обычно мы от лишних телодвижений воздерживаемся. И что нас тогда под локоть подтолкнуло, я и сам не вполне понимаю. Просто вот показалось, что зачем-то надо, и не одному только мне, вот и приняли такое решение…
— Папа, а у римлян что, ещё и мелкая пацанва на рудниках работает? — озадачил меня мой наследник, когда вернулся.
— Ну, если только на вспомогательных каких-то работах.
— Нет, я имею в виду именно вырубку железной руды в самой шахте.
— Так смысл-то какой? Работа там тяжёлая, и что толку на ней от слабосильного шкета? В Бетике этого точно нет, иначе мы бы знали, да и в Ближней Испании тоже как-то сомнительно. Ладно бы ещё выработаны были рудные жилы, тогда — да, широкий лаз для взрослого мужика ради тонкой жилы рубить невыгодно, а мелюзга и в узкий пролезет. Но уж в Испании-то это зачем? Хвала богам, железом наша страна не обделена.