Античная наркомафия-8
Шрифт:
2. Юнкерские будни
— Держать строй! Стадо баранов больше похоже на фалангу, чем ходячие трупы вроде вас! — голос гоняющего юнкеров центуриона-инструктора доносился даже до нас, — Как щит держишь, ты, ходячее недоразумение?! Ты уже убит — выйти из строя! Эй, сзади! Кто приказал тебе оставить брешь в первой шеренге?! Сменить эту падаль! Так, ты — тоже труп! Выйти из строя! Сменить и этот корм для стервятников! А ты — как держишь щит?! Тяжёлое ранение в руку — выйти из строя! Сменить подранка! Санитары! На носилки его!
— Меня же только в руку, почтенный! — попытался отмазать девок назначенный "трёхсотым" Миликон-мелкий, — Я могу идти сам! — он и так-то уж точно
— Поговори мне ещё! Кросс в полной выкладке после ужина захотел?! А вы чего встали?! Раненый истекает кровью! На носилки и живо в тыл! Эй, вы четверо! Прикрыть эвакуацию этого подранка! Центурия — черепаха! Как щиты держите?! К нему захотели присоединиться? Держать наискось, чтобы стрелы рикошетировали! Сзади — не сметь им помогать! Ещё раз увижу — они побегут кросс вместе с подранком! — две девки стонали под тяжестью носилок с бронированным царёнышем, но вечерний кросс — хуже, а между рядами строя вчетвером не втиснуться, и только когда они выбрались наконец из него, им помогли две другие.
— Развернуть строй! — скомандовал центурион, — Держать равнение! Я надеюсь, никто из вас не состоит в родстве с бессмертными богами и не собирается жить вечность? Тогда — в атаку, ходячие недоразумения! Вперёд — марш! Вторая шеренга — выше копья! Не мешать передним!
Строй двинулся вперёд, изображая атаку фаланги, из которой её мучитель то и дело выдёргивал облажавшихся, назначая их кого "двухсотым", а кого и "трёхсотым", так что и девкам попрохлаждаться не довелось. К концу назначенной дистанции "сближения с противником" строй, смыкающий ряды после каждой потери, заметно съёжился.
— Стыд и позор! — вынес свой вердикт центурион-инструктор, — Вы ещё даже не вступили в рукопашный бой, а уже исхитрились потерять каждого третьего! Даже ума не приложу, за какую такую тяжкую провинность я заслужил такое наказание — командовать раззявами вроде вас. Ваше счастье, что по условиям задачи вас обстреливали лузитаны, не очень-то привычные воевать с тяжёлой одоспешенной пехотой. Критские лучники выбили бы вас всех до единого. Завтра я хочу наблюдать гораздо лучший результат. А чтобы вы были старательнее, условный противник будет применять отравленные стрелы. Поэтому каждый раззява, словивший завтра стрелу, будет считаться убитым. А убитому отпуск на выходные домой нужен? Правильно, абсолютно не нужен. Всё всё поняли?!
— Поняли и запомнили, почтенный! — гаркнули остатки строя.
— А вы, трупы и подранки, всё поняли?
— Поняли и запомнили, почтенный! — без особой радости отозвались те.
— Трупы! В лагерь бегом — марш! Подранки — назад! Кто приказал вам покинуть носилки?! А ну живо мне улеглись обратно! Санитары! Носилки с ранеными — в лагерь! — девки застонали, едва лишь осознав, что им сейчас предстоит, — Центурия — сомкнуть ряды и прикрыть эвакуацию раненых! Держать строй! Десять шагов назад! — он так и заставил оставшихся в строю пятиться назад вслепую, отчего темп отхода строя оказался раза в три медленнее темпа предшествовавшей ему атаки.
— Да гоплон этот, млять, здоровенный! — делились впечатлениями добежавшие уже до лагерных ворот и переводящие дух "убитые", — Как ты его правильно удержишь на хрен, когда он задевает, млять, оба соседних? — последовавшие после этого переговоры со стражей у ворот уже на турдетанском их тоже не обрадовали, потому как вердикт матёрых профессионалов тарквиниевской ЧВК сводился к принципу, весьма близкому по смыслу к современному нашему — "хреновому танцору и яйца мешают".
— Сиди, царёныш! — одёрнула пытавшегося встать с носилок Миликона-мелкого
— Это кого ты Кербером назвала, соплячка?! — рявкнул на неё стоявший рядом со мной опцион, — Он воевал тогда, когда ваши родители были ещё сопляками вроде вас, и поэтому для вас он — почтенный Диталкон! Всё всё поняли?!
— Поняли и запомнили, почтенный! — ответили скопившиеся у ворот.
— А что такое кербер, досточтимый? — спросил он уже меня.
— Это у греков такой трёхголовый пёс, который стережёт вход в ихний Тартар, — объяснил я ему, — Его ещё ловил и притаскивал в Микены ихний Геракл.
— Неплохо! — служака прыснул в кулак, — Мы сами Диталкона прозвали Клещом, когда он был в нашей центурии опционом, а ваши, значит, псом этим трёхголовым? Меня они Слепнем прозвали, — опцион снова хохотнул, — Они себе думают, наверное, будто мы с Диталконом издеваемся над ними? Видел бы ты, досточтимый, как гоняли нас, когда мы сами были ещё зелёными новобранцами!
— Вы с ним служили ещё у Баркидов?
— Да, у Магона, когда он пополнял войско после того, как его разгромил Силан, легат Сципиона. Мы думали, что во вспомогательные войска попадём, как все турдетаны, мобилизованные в Бетике, но Магон из-за нехватки африканской пехоты решил добавить к ней часть наших, и мы с Диталконом угодили как раз в эту часть. Ваши вот жалуются на гоплон, а мы мечтали перевестись в щитоносцы с такими гоплонами, зато с нормальными копьями, хоть нам и пришлось бы тогда стоять в первых шеренгах строя. Но кто нас тогда спрашивал? Зачислили в сариссофоры с этими длиннющими сариссами, и таскайся с этой жердью повсюду как дурак! Да, щиты-то у нас были поменьше, эти македонского же типа пельты, но много ли нам было от этого радости? Даже хуже с ними было "под стрелами", как вашим сейчас — прикрытие-то от пельты меньше, чем от гоплона, и условную стрелу словить — раз плюнуть. А лохагос из финикийцев был зверь, куда там до него Диталкону!
— И чем это дело для вас закончилось?
— Илипой, досточтимый. Поставили нас вместе с ливицйами, ну и вляпались мы вместе с ними в окружение — толку-то от этих дурацких сарисс, когда с фронта тебя никто не атакует, а только обстреливают, а атакуют с флангов и тыла? Ну, мы-то в глубине строя оказались, так что под эти атаки не попали, но от обстрела навесом досталось и нам. Убил бы собственными руками того, кто придумал, будто бы поднятые вверх копья защищают от обстрела! Никто не пробовал защищаться от дождя решетом?
— И как вы тогда выкрутились?
— Ну, когда стало ясно, что фаланге конец — дураки мы, что ли, стоять и гибнуть как бараны? Разобрали сариссы, их тупые половины бросили под ноги, а дурака лохагоса угомонили фалькатой в бок. Половинками сарисс — с нормальное копьё величиной — нам и действовать было ловчее. Атаковали сами тех, кто нападал с тыла, потеряли многих, но и вырвались из окружения, а эти бараны ливийцы, кто не полёг там, те сдались римлянам в плен и угодили в рабство. Мы хотели оторваться и разойтись по домам — а кого нам было защищать? Магон с Гасдрубалом первыми же и задали стрекача, как только жареным для их войска запахло, а мы — что, дурнее их? Но нас нагнала конница Кулхаса, нам деваться некуда, мы встали в круговую оборону, а они — и не думают нападать. Подъехал их вождь и предложил нам к нему на службу перейти. Ну, мы посовещались меж собой и решили, что надо соглашаться. А Кулхас, как узнал, что мы в фаланге обучались, так сразу в свой отборный отряд нас взял. Только, конечно, не сариссофорами, — мы с ним рассмеялись, — А для чего вы решили ваших учить воевать по-гречески, досточтимый?