Античная наркомафия - 9
Шрифт:
Тут ведь что самое смешное? Физически эти благовония – смолы двух деревьев, которые растут не в одной только Южной Аравии. Какое-то из них, Наташка говорила, и в самой Индии растёт, а в Эфиопии и Сомали – оба вида. Чем они хреновые по сравнению с теми южноаравийскими, хрен их знает, но вот не котируются почему-то. Сам умащайся и окуривайся, чем хочешь, а богам только брендовые южноаравийские благовония подавай. Неплохо, короче, устроились бармалеи, сидя на раскрученном бренде, нужном всем. Нам, что ли, распиарить аналогичным манером вест-индский копал? Так ведь против традиции многовековой хрен попрёшь. Гребиптяне вон со времён Древнего царства – Баурджед при Джедефре, преемнике того самого Хеопса, если мне склероз не изменяет – в Пунт плавать повадились, в том числе и за благовониями. Вот с тех пор бармалеи на бренде и сидят.
Вроде бы, при той фараонше, которая Хатшепсут, это уже Новое царство было,
Обиднее всего оказалось то, что ни на одном из тутошних рынков мы так и не нашли семян бамбука. В сезон-то, когда бамбук плодоносит, Наташка говорила, собирают его семена и используют вместо зерна то ли овса, то ли ячменя – вплоть до того, что идут они на корм скоту, то бишь их до хрена, и стоят они жалкие гроши. Но это в сезон, а он у бвмбука раз в десятки лет случается, и если мы в него не попали, то – не попали. Так-то он повсюду растёт, дикий и абсолютно ничейный, саженцы хоть сам где угодно копай, хрен кто хоть слово скажет. Но ведь с ними же и геморрой будет ещё хуже, чем был с рассадой бананов, когда через Атлантику её на Кубу пёрли. Та тоже и места на палубе занимала до хрена, и полива пресной водой требовала регулярного, но хотя бы уж росла умеренно, а бамбук – он же и растёт как бамбук. На самый крайняк пойдём, конечно, и на это, но пока ещё не потеряна надежда найти где-нибудь семена, с саженцами мучиться не хочется.
Посмотрели мы и рабов. Я ведь упомянул уже о пиратском промысле, которым и синхалы балуются, и тамилы? Вообще-то классическое рабство в Индии распространено не так широко, как в Луже. Для услужения и тяжёлых неквалифицированных работ есть и шудры, многим из которых кастовые законы даже прикасаться к денежной наличности не позволяют, так что их труд оплачивается исключительно натуральным довольствием. Ну и чем они тогда принципиально отличаются от рабов? А для совсем уж тяжких работ или унизительных есть же ещё и вовсе неприкасаемые, обязанные делать то, что и шудру хрен заставишь, так что настоящие рабы индийскому социуму не очень-то и нужны. Ситуёвина с ними поэтому как в Египте – держат в рабстве, пока те не пообвыкнутся в социуме, а там и переводят в те категории населения, которых социуму не хватает – в крестьяне там или в ремесленники, кто нужнее. Семьями живут, в посёлках, род их занятий строго по кастовой принадлежности, от формально свободных только тем и отличаются, что могут быть всей семьёй проданы другому хозяину. И то, я не уверен, насовсем ли это их рабское состояние или на какой-то определённый срок. Впрочем, на Востоке и свобода такова, что в кавычки её надо брать. Нет же ни индивидуальных крестьян, ни индивидуальных рамесленников, а есть общины тех и других. Налоги и повинности на общину налагаются и уже внутри неё по семьям отдельным развёрстываются, и хрен уйдёт куда свободный общинник, если его община не отпустит. Лодыря, алкаша, наркошу или бестолочь с двумя левыми руками – такого отпустят, да только хрен он такой сам уйдёт. А кому и где он такой на хрен нужен, шпынь этот ненадобный? Толкового же, честно тянущего лямку – хрен отпустят.
Но Восток есть Восток, и отношение к людям на нём принято двойственное. С одной стороны, люди – главное богатство, и это декларируется во всех восточных странах. И где-то в чём-то даже соблюдается. Но с другой – богатство-то это наращивается, страны становятся густонаселёнными, и чего их беречь, людишек-то этих, когда их до хрена, и их девать уже некуда? Поэтому и расходуют их, не особо переживая. Надо будет – бабы ещё нарожают. А когда увлекутся и чересчур народец перерасходуют, тут и хватаются опять за башку – нарожать-то бабы нарожают, уже тужатся, но когда ещё этот прирост вырастет? А люди уже сейчас нужны. И возникает такая ситуёвина то здесь, то там, и как её быстро поправить? Тут только два пути – или чужое население на войне в плен увести, да у себя внутри страны расселить, где наибольшая нехватка этого главного богатства, или заказать работорговцам, если маленькой победоносной войны не предвидится. Почему бы и не тем же пиратам, например? А в небольших количествах люди сей секунд всегда хоть кому-то, да нужны, так что есть всегда и какой-то спрос на невольничьем рынке. Ну а есть спрос – будет и предложение.
А нам же по-прежнему переводчики нужны. Тех владеющих греческим рабов, которых Мани нам в Тамманаве организовал, он ведь на время только у хозяев одолжил, а продать нам их с концами их хозяева не согласились – самим нужны. Сам Мани и его раб тоже не могут служить нам переводчиками вечно, так что нужны свои. Смотрим мы этих выставленных на помосте бедолаг, прицениваемся. В среднем дешевле где-то примерно на треть, чем на
Владеющего ломаным греческим мы нашли, да только не раба, а работорговца из числа малабарских пиратов. Ну и урод же, млять! Э, уважаемый, тебе раб-яван сколько надо? Три штука? Есть три штука! Мы обрадовались такому везению, просим показать, и тут выясняется, что сейчас у него ни одного нет. Но будут, мамой клянётся, вот как этих всех распродаст, так обязательно сплавает за новыми и яванов нам обязательно привезёт, сколько закажем. А пока – вот этих бери, много работают и мало едят. А нахрена они нам сдались, орясины эти, которых он первых же попавшихся отловил? Э, уважаемый, возьми вот этот, умный, настоящий брахман, язык яван быстро учит – ага, и тычет своим пальцем в обритого налысо доходягу. Млять, ну вот только раба-брахмана нам ещё не хватало для полного счастья! Я ведь упоминал уже, что такой скорее сдохнет, чем будет делать что-то, не положенное ему по касте? И хрен бы с ним, если бы он реально язык знал, так ведь ни в зуб же нога! Мы уже было отчаялись, но вдруг другой малабарец, по-гречески не знавший ни слова, но понявший, что нам нужно, сообщил через Мани, что буквально вчера продал раба-шудру, говорившего по-явански. Кому, он не помнит, но сделка-то зарегистрирована.
Вот когда я помянул добрым словом этот грёбаный восточный бюрократизм! У чинуши мы выяснили, что покупатель – местный, а раб – откуда-то с севера, так что едва ли он куплен для обмена, наверняка в услужение, то бишь можно и перекупить. Узнав имя и адрес покупателя, мы даже докупку недостающих благовоний отложили, а то мало ли, что ещё приключиться может? Нам повезло вдвойне. Во-первых, покупатель брал просто слугу, а не переводчика, так что принципиальных возражений против перепродажи у него не было. Во-вторых, сам раб оказался молодым парнем, в натуре из шудр, но уж точно не дубиной. Главное же – дравид из северных тамилов, ещё в детстве угодивший в рабство к маурьевским индусам долины Инда, а уже от них пару лет назад к тамошним же яванам, у которых и научился их языку. Ну, научился – это громко сказано, потому как говорил он по-гречески ничуть не лучше того малабарского прохвоста, но это уже принципиальной роли не играло. Говорит же хоть как-то, так что на уровне "моя твоя понимай" с ним уже объясниться можно, а учить ведь мы его один хрен не греческому, а турдетанскому будем. Так зато и получим в его морде лица переводчика и на индо-арийский, и на дравидский – ага, два в одном, как говорится. Короче говоря, парень нам вполне подходил, и за ценой мы стоять не собирались.
Но – Восток есть Восток. Греке предложили бы цену больше той, которую он сам отдал, и что ему тогда раб, купленный только вчера и никак ещё себя в его доме не зарекомендовавший? А у индусов с этим сложнее, у них не принято раба продавать, если тот ни в чём ещё не провинился. Вот если раб сам попросит продать его, тогда это другое дело, на Востоке в такой просьбе отказывать рабу тоже не принято. Ну, поговорили мы с парнем, где ему познаний в греческом не хватало, там Мани подключался. Для начала мы объяснили ему, что мы – не греки, и у нас с рабами обращаются получше, чем у них, да и не навечно рабство, если человек достойный. Лёгкой жизни не обещаем, делать придётся всё, что делают наши, но и ниже плинтуса его никто опускать не собирается, а нужен он нам как переводчик – научится нашему языку, будет с индийских языков переводить на него и обратно, когда понадобится, а когда этого не будет нужно – будет служить так же, как служат наши мореманы и солдаты. Увидев скошенный парнем взгляд на меч и кинжал одного из сопровождавших нас матросов, я подтвердил, что у нас нет жёсткого кастового разделения. Будет послушен и старателен – тоже получит оружие, его будут учить с ним обращаться, и он будет носить его, как и все наши люди. Короче – станет одним из наших.
Парень немного подумал, сразу согласия на перепродажу не дал, но попросил хозяина отпустить его с нами до вечера – типа, пусть иноземцы в деле его проверят, а он к ним присмотрится, и тогда виднее будет. И ведь молодец, соображает. Мало ли, чего ему понаобещают иносранцы, которых он видит впервые в жизни и о которых никто ни хрена не знает, так что и посоветоваться не с кем? А вот так, спонтанно с нами увязаться, чего мы заранее предвидеть не могли, а значит, о добротной показухе едва ли сговорились меж собой заранее, не настолько ведь он важная персона – много чего заметить можно. Если нагрёбываем, то показуху нам на ходу импровизировать придётся, без подготовки, и тут уж хоть на какой-то мелочи, да спалимся. Мы переглянулись, поухмылялись – молодец, говорю ему, правильно сообразил, нельзя верить чужакам на слово сходу.