Антигеймер
Шрифт:
— Свиньи жрут, — напомнил я. — Может, и люди некоторые. Свинари.
— Кого? Драконов? Ты что, рехнулся?
— Гадов жрут. Морских.
— А… Рыбоеды-гадогрызы? Вот пусть они сами на это летающее дерьмо и охотятся, а я северный волк, с детства привык к большим кускам свежего мяса! Рыба — в виде сельдей пряного посола, и только под водочку! — отрезал Зондер.
— Слушай, а прежние аттракционы ещё стоят?
— Стоят. Вот только соваться туда не советую, как раз там дракоша и может появиться. Честно сказать? Люблю я их, красивые
Я сразу заинтересовался.
Вот и отшельник проявлял своеобразную любовь к вонючим питомцам Зомбятника. Странные вещи творятся на Рассаднике в последнее время…
— Кожа на крыльях у них… просто прелесть! Сапоги можно пошить женские! Или крутой плащ.
Вспомнив о своих планах, пусть пока и смутных, я спросил наудачу:
— Зондер, а возможно добыть кусочек такой кожи?
Главохотник довольно заржал:
— Зазнобе подарить решил?
— А чё, нормально…
— Более чем нормально! Шикарный подарок будет, любая баба позавидует! На станции ко мне зайдём, выберем отрезок. Тебе сколько дэцелов?
Вот и пришли уже.
Местные говорят, что «Партизанская» не вполне отвечает стандартам метростроя. Три пути — два по краям и один в центре. Свод опирается на два ряда колонн, каждый из которых находится на отдельной платформе. Сразу за станцией расположено депо «Измайлово», сейчас там завал старой техники, бытовки и склады заготовителей. Через единственный вестибюль можно попасть к Измайловскому парку, Измайловскому шоссе и Народному проспекту. Рядом расположены остановки маршрутных автобусов, троллейбусов и трамваев. Самый ужас в том, что ржавая техника всё ещё стоит в ожидании пассажиров…
Так и не посмотрел я на краснокожего красавца.
Вот же времена и нравы!
Уже и драконы стали другими…
…Хорошенько напарившись в уютной баньке охотников, мы с Зондером вышли на перрон станции, где народ под чутким руководством старшины так и не закончил погрузку пластиковых тюков и бочонков с заготовленным сырьём. Спутнику промежуточный результат не понравился, и он принялся раздавать команды и тычки. Я в процесс не вмешивался, всё ещё пребывая в расслабленном состоянии. Напарился до одури… Заготовщики отгородили себе спецсектор в бывшем депо, где обустроили всё необходимое для труда и отдыха. Чисто для себя. Короче, хрен кто из местных в эту баньку попадёт.
— В прудах твои ребята не пробовали купаться, Гоша? — спросил я на выходе из парной, удивляясь количеству чистой воды в бассейне.
— Ни разу, — ответил банщик.
— То есть никто не знает, водится ли в местных водоемах нечисть?
— И знать не желает, прямо удивляюсь! Не любопытный обл ныне пошёл! — улыбнулся однорукий парень, сам из бывших.
Пострадал он во время охоты… Промысловики мужика в беде не бросили, пристроили к делу. Новокузнецкие вообще молодцы. Дружные, цепкие.
Почти всё пространство доставшейся мне по наследству тачанки была заставлено ценным грузом, поэтому оперировать картечницами стало невозможно.
Зондер сразу сказал, что поедем на его тачке.
— Твою прицепим к корме, у меня мотор мощный, вольвовский дизель, зверь! Ты не против? Кстати, по всем понятиям теперь имеешь на агрегат полные права. Я посмотрел, пневматика целая, так что сможешь выгнать машинку на поверхность, правда, с небольшой геморятиной, и доставить в Попадонецк. Или же выгодно продать в «Новокузнецкой», рубанёшь капусты.
— Подумать надо.
Работа кипела.
Лысый староста, наградить которого вслух гордым званием начальника станции язык не поворачивался, раздражал безумно!
Во-первых, у меня возникло впечатление, что в недавнем земном прошлом он занимался не руководством сложными коллективами, а дирижированием в народном хоре или вообще сольным пением в фольклорном ансамбле. Бегая вдоль перрона, он постоянно двигал руками, и эта нелепая пластика напоминала пританцовывания в фольклорных коллективах, когда они этак ручонками помахивают — с растопыренными пальцами…
А еще он бесконечно проверял мешковатую одежду: не свалились ли штанцы, не перекосило ли куртон, и всё нащупывал что-то в карманах — через ткань. Споёт очередную песню про берёзоньку, и охорашивается. Может быть, у него так невроз проявляется? Не знаю… Представьте, с каким тщанием исполняли его распоряжения подчинённые? На редкость безалаберная станция. Сразу видно: реальную власть на «Партизанской» имеют заготовители, и только благодаря им станция ещё держится.
Ничего, всё нормально: я наблюдал, Зондер орал и сам перетягивал крепления, лысый пританцовывал, народ привычно опухал от непривычной суеты. И это одновременно! Просто дурдом какой-то! Слишком много облов в одном месте, слишком много…
Вскоре выяснилось, что подлежащее вывозу добытое мясо в два наших экипажа не лезет. Зондер распсиховался окончательно и велел прикатить платформу. Самодельная повозка длиной в шесть метров дополнительных пневмоколёс не имела, чисто грузовой вариант. С матами и уговорами груз из моей тачанки перекочевал на неё…
Наконец справились.
Самобеглая тележка Зондера явно выходила за ранг простых тачанок.
Дикая вещь, в крайнем случае это чудище вполне способно заменить бронепоезд. Тачанище! В два раза больше моей ласточки. В остальном — всё те же переплетения клёпаных пластин и полос, фары и дробеплюйки.
— Гунн, хорош колом стоять! Обе своих картечницы разверни назад и зафиксируй, там барашки есть. Будешь кормовым.
Кормовым так кормовым, уже привык.
— Как стрелять-то? Не дотянусь, я же с тобой поеду.
— А мы тросики внутрь протянем! — тут же предложил изобретательный руководитель состава. — Дёрнешь, в случае чего, за колечко, они и пальнут…
Мне уже было всё равно. Тупо хотелось убраться подальше от этого бардака.
Да и вообще — что-то я накатался по подземельям.