Антикиллер-4. Счастливых бандитов не бывает
Шрифт:
Удостоверение, повторил он про себя и похолодел.
«Служебное удостоверение каждого из вас – это кусочек знамени нашего Управления, – сказал как-то генерал Лизутин с праздничной трибуны на «День ЧК»[36]. – Если утрачено знамя – часть подлежит расформированию! Утрачено удостоверение – сотрудник подлежит увольнению!»
Удостоверения тоже не было. Не было кусочка красного знамени! Не было!
– Ну, чего уставился? – рявкнул он на охранника в мешковатом форменном костюме, который то ли с любопытством, то ли с подозрением наблюдал
– Почему грубим, гражданин? Почему стоим на проходе, ничего не покупаем? Чего ждем?
Да, точно из ментов!
– Документики имеются?
– Да я…
Сочнев запнулся. Документиков не имелось. Он почувствовал себя голым.
– Да я хотел копченой колбасы взять, а деньги дома забыл…
Сдержав ругательство, он чуть ли не бегом выскочил на улицу и трусцой добежал до дома.
– Удостоверение пропало! – с порога выкрикнул он. – И бумажник, да черт с ним! Дома не находили?
– Может, Пашка взял? – предположила жена. – Помнишь, он во втором классе твой значок с мундира свинтил, перед ребятами хвастался?
– Так спроси у него! Быстро! – огрызнулся Сочнев, снимая промокшие туфли.
– Сейчас спрошу, – подчеркнуто вежливо ответила она, встала и, прежде чем выйти из прихожей, добавила: – Только не надо истерить, Володя.
Ее невозмутимости можно только позавидовать. Не понимает, чем это пахнет. Не только для него, для всех, для всей семьи.
Раздевшись, он быстро прошел в свою комнату. Перерыл бумаги на письменном столе, пересмотрел все ящики, заглянул в шкаф и проверил карманы одежды. Бесполезно. Маленького знамени майора Сочнева нигде не было!
В комнату заглянула Ленка.
– Нигде нет, Вовик. Ни на серванте, ни в детских игрушках, ни на книжных полках. Я даже в корзину с бельем заглянула… А Пашка не брал.
– Иди ищи. Это очень важно!
В квартире было неестественно, ненормально тихо. Обычно в этот час Софочка с мамой смотрят вечерний сериал, Пашка мочит монстров в «Куэйке», параллельно в кухне бормочет магнитола, которую забыли выключить после ужина. Сейчас же вообще ни звука. Все зашились по углам. Дом похож на… Картина есть такая, «Арест пропагандиста». Во, точно. Все вверх дном.
Сочнев с усилием потер руками лицо, взлохматил волосы. За стенкой шепотом переговаривались Лена с Пашкой. Пашка всхлипывал.
Ему захотелось врезать кулаком по стене и заорать.
– Возьми себя в руки! – сказал он. – Думай, думай дальше!
Думаем. Так… Ну, казалось бы, с какой радости служебное удостоверение может оказаться в бельевой корзине? Или в старом ящике с детскими игрушками (которые давно пора выкинуть, сто раз Ленке твердил). А?.. Но в конце концов все оказалось перерыто. И корзина, и ящик, и письменный стол, и одежда в кладовой, и даже позапрошлогодний хлам на балконе. Сочнев не часто проводил обыски, но их логику сейчас прочувствовал хорошо: чем дольше не можешь найти нужную вещь, тем с большим остервенением и в более несуразных местах начинаешь искать. А вдруг незаметно
Он все-таки не выдержал.
– Пашка! Софья! А ну-ка сюда, живо! И рюкзаки свои несите!
Явились. Пашка набычился, прячет покрасневшие глаза. Софочка громко хлюпает носом. Сочневу хочется… Не знаю. Сгробастать их всех в охапку, поплакать вместе с ними, что ли. Или поубивать всех на месте. А вдруг Пашка в самом деле продал удостоверение каким-нибудь уродам-старшеклассникам? Чтобы месяц потом можно было давиться мороженым и водить компании в «Макдоналдс». А он ведь ни за что не сознается…
– Вытряхивайте. Прямо здесь, – сказал Сочнев.
Пашка стоит неподвижно, застыл. Потом резко, со злостью, опрастывает рюкзак – на! Софочка, не обращая на брата внимания, присела на корточки, аккуратными стопочками раскладывает на полу свои книжки, тетрадки, пенал, бумажный мусор, высохший огрызок от яблока… Пришла Ленка, руки сложила на груди.
– Я следующая на очереди? Сумочку нести?
Он не стал отвечать, ругаться не хотелось. На самом деле он давно уже в ее сумочку заглянул, все там перерыл. Он оперативник, в конце концов. Не лох какой-нибудь.
– Может, раздеться до трусов?
Ничего, ничего. Сочнев ногой небрежно разворошил кучу Пашкиного школьного хлама, посмотрел. Ничего не увидел.
– Забирайте и уходите.
Дети безропотно собрали манатки и ушли.
Он прошел на кухню, заглянул зачем-то в кухонный шкаф, заглянул под лежащее на мойке полотенце.
Ленка молча наблюдала за его движениями.
– Ты с ума сошел, Володя. Тебе не кажется? Чего ты так психуешь? Объяснишь – выдадут новое…
Дура. Действительно ничего не понимает.
– Да меня уволят к гребаной маме! – крикнул он, выпрямившись и стукнув кулаком по столу. – Хорошо еще, если под суд не отдадут, поняла?!
Ленка долгим оторопелым взглядом посмотрела на него.
– Уволят?
– Да!!!
– Из-за какого-то удостоверения? – пробормотала она.
Сочнев с шумом набрал воздуху в грудь.
– У нас считается, что это частица знамени. Ты понимаешь, что такое знамя?
– Извини, извини. Я ведь не знала, – торопливо проговорила она. – Я просто так, подумала… Ну, извини, Володенька.
Ленка подошла к нему, обняла за голову, с силой притянула к своей мягкой, пахнущей кухней и стиркой груди.
– Все образуется. Ничего, Володь. Все к лучшему, вот увидишь…
Она замолчала, дыша ему в макушку. И вдруг выдала:
– Может, тогда в адвокаты пойдешь? Там, вроде, хорошо зарабатывают…
Сочнев оттолкнул ее, встал и заорал так, что зазвенели тарелки в сушилке:
– Да ты просто дура! Дура!!
Ленка всхлипнула и выскочила в прихожую. А он опустился на стул и сжал руками виски. В них что-то билось, будто хотело выскочить наружу. Может, выпить? Да нет, давление и так поднялось, как бы инфаркт не поймать…