Антикиллер-5. За своего…
Шрифт:
– И чем он тебе так уж мешает?
– С катушек слетел. От него не только община, свои же мусора на стену лезут.
– Так ты с мусорами заединщик, выходит?
Это была шутка. Но на серьезный лад.
Антон простецки улыбнулся. Рубаха-парень, шутки понимает.
– Если за горло берет, с самим чертом заединщиком станешь.
– И чем он тебя за горло взял? – недобро щурился Фома.
– Под бизнес мой копает… И вообще…
– Немного. И за это заказывать?
Антон замолчал. Что он еще может сказать? Какие подробности привести? Что Лис заагентурил его на компре и посадил на такой крючок, с которого не соскочишь? И что если Севера с Лисом одновременно замочить, то непоняток куда больше будет и понять, откуда ветер дует, сложнее…
Рубаха-парень
– Ладно, щас прикину.
Фома молча допил кофе мелкими глотками, щуря глаза и отдуваясь. Антон рассматривал огромное подсвеченное панно под потолком лаунж-бара. Где-то он слышал, что оно сделано из настоящего оникса и обладает эффектом хромотерапии. Типа лечит цветом. Но чтобы это точно проверить, наверное, нужно быть каким-нибудь параноиком. Это Антону пока что не грозило.
Закончив завтрак, Фома так же молча вытер губы салфеткой, слегка качнул указательным пальцем: будь на месте, – встал и ушел. Антон остался сидеть. Он внимательно изучил ажурные резные панели в восточном стиле, затем переключился на двух бизнес-вумен за столиком в другом конце бара. Перед ними лежали объемистые папки с бумагами, стояла бутылка виски (опорожненная почти на треть) и две рюмки. Никакой закуски Антон не заметил – только орешки. Одна из дам напоминала Марину Влади в молодости. В другое время он бы, возможно, что-нибудь замутил в этом направлении. Но не сейчас.
Фома вернулся через десять минут.
– Короче, слушай. В Тиходонск ехать никто не хочет. Там завалили Ежа, и вообще беспредел…
Он остановился и уперся взглядом в Антона, как будто Антон лично расправился с этим Ежом.
– Но я мог бы…
– Ни хрена ты не мог бы, – перебил его Фома. – Деньги твои всем побоку. Они не хотят ехать, и они не поедут.
На этот раз Антон выдержал паузу и ничего не сказал.
– Но есть вариант, – продолжил Фома, как бы награждая его за терпение. – Я переговорил с одним челом в Питере. У него есть спец как раз по вашему региону. Спец высшей категории, жрет одну сырую печень, настоящий самурай.
Фома усмехнулся. Возможно, он опять пошутил. А может, и нет.
– По сотке за голову. Передашь через меня фото, адреса, телефоны – все, что есть. И деньги, конечно. И бутылку хорошего коньяка. Очень хорошего.
– А коньяк зачем? – не удержался Антон.
– А хрен его знает. Любит, наверное.
Боцман
Он придумал будто человеку, чтобы быть убитым качественно (быстро, с гарантией, безболезненно), нужно пройти через квалифицированных специалистов высокого уровня. Заказчик ищет этих глубоко законспирированных специалистов, поднимает все свои знакомства, получает необходимые рекомендации, оплачивает услуги. Как если бы человек хотел лечь на операцию к какому-нибудь знаменитому профессору, светилу медицинской науки. Только здесь все делается без личного присутствия пациента, и даже без его ведома. И он не хочет никуда ложиться. Вот в чем вся штука.
Только какое кому дело? Вот направление, вот печать, вот квитанция об оплате – ложитесь на стол и не дергайтесь, а то дольше будете мучиться. Он работает. Он – специалист, золотые руки. Он – светило. К нему записываются в очередь. И обязательно дарят коньяк, который он не пьет.
Лебедю кто-то позвонил. В такие моменты находиться с ним рядом не очень вежливо, да и небезопасно. Разговоры всякие могут быть, и хотя смысл маскируется, вдруг услышишь что-то лишнее… А скорее, и не услышишь, но кто-то подумает, что мог услышать. И в том, и в другом случае будут проблемы.
Боцман вышел покурить на лоджию, прикрыл за собой дверь. Клекот чаек. Гудок заходящего в порт сухогруза. Гулкое шевеление моря, которое слышишь только первую минуту, а потом перестаешь замечать. Внизу, впереди, справа и слева – серая гладь Невской Губы. И такое же серое небо. Будто плывешь на огромном корабле. Потом вдалеке
У Лебедя много врагов. И не потому, что он Диспетчер. При его многолетней разносторонней деятельности врагов и так хватает. Но и то, что он Диспетчер, друзей не прибавляет. Зато его возможности укладывать «больных» на «операцию» добавляют ему важности и значимости. А риска не бывает много или мало – он или есть, или его нет.
Сколько таких квартир у Лебедя? Много. В первый раз он принимал Боцмана за городом, там он запомнил только серебристые статуэтки в парке, очень реалистичные, как артисты, которые изображают «живые скульптуры» на разных праздниках. Или как киллеры, притаившиеся в кустах. Тогда он еще подумал, каково тут Лебедю жить, посреди всей этой жути. Но Лебедь там не живет, как оказалось. И здесь он тоже не живет. Он каждый раз приглашает его в новое место. Наверное, не хочет светить главное лежбище.
Боцман оглянулся, посмотрел через стекло в комнату. Лебедь еще не закончил. Он сидит в кресле, прижимая плечом трубку к уху, что-то записывает. На соседней лоджии, за перегородкой, стоит Окорок, охранник. Он тоже не хочет слышать, о чем говорит шеф, и тоже смотрит на море.
Скорее всего, будет новая работа. По последнему, минскому заказу Лебедь расплатился полностью, он даже не успел вылить выставленный клиентом коньяк. А другого повода для встреч у них с Лебедем не бывает. Это хорошо, деньги ему не помешают. Пора обустраивать собственный угол в этом городе, пора. Он вполне может позволить себе однушку в Кудрово или Заневке, есть неплохие варианты. Хотя лучше всего было бы, конечно, где-нибудь у моря. Вот как здесь. Но, чтобы заработать на такую квартиру, нужно положить кучу народу, целый райцентр выкосить, типа того… Раньше он постоянно держал в голове, что рано или поздно вернется в Тиходонск, замутит там какой-нибудь бизнес, что-то вроде автомастерской, осядет, заматереет, а то и женится… А потом говорил себе: стоп, ты о чем? Какой Тиходонск? Очнись, там все закрыто для тебя, тебе там жизни ровно пятнадцать минут – от аэропорта до первого светофора… И это верно. Здесь теперь его дом, в Питере, между этим серым небом и серой водой. И нечего тут думать даже.
Окорок постучал по перегородке, кивнул в сторону комнаты: шеф закончил, ждет. Боцман сплюнул вниз и пошел получать задание.
Лебедь заговорил, как всегда монотонно и бесцветно, будто обсуждал цвет новой плитки в ванной.
– Два человека, один блатной, один мент, – он как всегда дал подробную вводную, а закончив, глянул как-то по-особенному. – Живут в Тиходонске…
Он бросил на стол две фотографии 10 x 15.
Боцман, который, как обычно, невозмутимо слушал, вскочил, как ужаленный.
– Меня же там знают как облупленного!
Лебедь вяло махнул рукой:
– Не преувеличивай. Ты же не звезда эстрады. И не скандальный депутат. Не появляйся там, где тусуются блатные, меньше рисуйся, меньше перемещайся. Это не Баку, не Минск, не Прага. Ты всю тамошнюю географию знаешь, и объекты тебе хорошо известны. – Лебедь посмотрел на него, как будто вдруг засомневался. – Знаешь ведь, обоих?
– Да, – сказал Боцман, мельком взглянув на цветные портреты.
Север. Видел его всего несколько раз. Перекинулись парой слов – на похоронах отца. «Держись, пацан, не очкуй»… Лебедь сказал, он отпустил бородку, бреет голову, ходит в темных очках. Это не критично. Разберемся. Кстати, Боцману самому придется подумать о своем облике… Хорошо, что не успел сбрить лишние волосы и бороду.