Антикризис. Выжить и победить

Катасонов Валентин Юрьевич

«Золотая блокада» и индустриализация. Можно также вспомнить, что в середине 1920-х гг. Запад объявил так называемую «золотую блокаду», которая блокировала экспорт из СССР золота. Позднее блокировался экспорт и других наших товаров. «Зеленый свет» всегда оставляли только зерновому экспорту из СССР. Это очень похоже на сегодняшнюю ситуацию, когда России на Западе ставят препятствия для экспорта разных товаров; «зеленый свет» оставляют лишь нефти и природному газу. Так что всплеск зернового экспорта в 1926–1927 гг. отчасти можно объяснить «золотой блокадой».

Всплеск зернового экспорта в 1930–1931 гг. происходил на фоне экономического кризиса, который привел к обвалу на мировом рынке цен на сырьевые товары. Зерно не было исключением. Зерна на мировом рынке в это время было в избытке, цены на него стремительно падали. В Америке зерно даже сжигали в топках паровозов. На зерне трудно было заработать большие деньги. Тонна пшеницы на Чикагской

бирже в 1930 году упала с 65–68 долларов за тонну до 8–12 долларов. Наш расчет показывает, что максимального значения цены на зерно, которое экспортировалось из СССР, достигли в 1927–1928 гг. Затем началось их падение. В 1931–1932 гг. их уровень составил лишь 1/3 от уровня 1927–1928 гг., а в 1933–1936 гг. — лишь 1/4. И, тем не менее, СССР наращивал и поддерживал высокие физические объемы экспорта зерна. На первый взгляд, странная политика. Особенно учитывая, что были и другие товары для вывоза. Даже в группе сельскохозяйственных товаров. Но не следует забывать, что даже экономический кризис не заставил Запад отказаться от политики давления на Советский Союз. Он блокировал экспорт многих традиционных товаров из СССР, поощряя вывоз лишь зерна.

С коммерческой точки зрения такая политика Запада была нонсенсом. Западу наше зерно не нужно было. Но данная политика преследовала не коммерческие, а политические цели. Прежде всего, цель удушения СССР с помощью голода. Действительно, в годы первой пятилетки дефицит продовольствия на внутреннем рынке Советского Союза обострился. Пришлось даже вводить продовольственные карточки. Если в 1928 году доля хлебозаготовок составляла 14,7 % валового сбора зерновых, в 1929–22,4 %, в 1930–26,5 %, то в 1931 году — 32,9 %, а в 1932–36,9 %. [56] В некоторых районах страны действительно начался голод. Отчасти обусловленный высокими нормами хлебозаготовок, отчасти неурожаем. Сегодня тема «голодомора» в СССР — любимая у наших недругов. Они все сваливают на «диктатора» Сталина. На самом деле инициаторами «голодомора» были правящие круги Запада, которые не только пытались сорвать индустриализацию, но и уморить страну голодом. В это время в нашей стране даже появились некоторые благотворительные организации из США, которые оказывали продовольственную помощь голодавшему населению. Впоследствии выяснилось, что некоторые из них использовались как ширмы для подрывной деятельности против СССР.

56

http://ru.wikipedia.org/wiki/%C3%EE%EB%EE%E4_%E2_%D1%D1%D1%D0_(1932%971933)#.D0.A5.D0.BB.D0.B5.D0.B1.D0.BE.D0.B7.D0.B0.D0.B3.D0.BE.D1.82.D0.BE.D0.B2.D0.BA.D0.B8

Вместе с тем, ситуация в 1930-е гг. была непростой не только для Советского Союза, но и для Запада. Политические цели правящих кругов Запада вступали в противоречие с интересами частного бизнеса, который искал всяческие способы выживания в условиях затяжного экономического кризиса. СССР использовал эти противоречия и находил различные способы обходить блокады и самые изощренные ограничения. О некоторых из этих способов мы еще скажем.

Итак, можно констатировать, что социальные издержки зернового экспорта СССР были серьезными, а вот роль его в обеспечении социалистической индустриализации валютой была достаточно скромной. В следующей статье продолжим разговор о валютных источниках индустриализации.

Еще раз о статистике. А также об операции «Эрмитаж»

Продолжим наши изыскания по теме «Источники советской индустриализации». Я уже слежу за комментариями читателей, которые познакомились с моими публикациями в интернете. Ряд читателей совершенно верно подмечают, что используемая мною официальная статистика внешней торговли СССР, мягко выражаясь, «несовершенна». На ней, мол, нельзя строить расчеты.

О несовершенстве официальной статистики. Хотел бы прокомментировать такие замечания. Действительно, статистика несовершенна. Большинство авторов, пишущих о внешней торговле тех лет, обращают внимание лишь на такой момент, как валютный курс рубля. Статистика внешней торговли (открытая) была исключительно рублевой. До марта 1928 года рубль (золотой червонец) котировался на зарубежных валютных биржах, потом курсовые котировки исчезли. В годы индустриализации обменный курс Госбанка был: 1 доллар = 1 руб. 94 коп. В 1936 г. 1 долл. = 5 руб. 75 коп. С 19 июля 1937 года (до 28 февраля 1950 г.) 1 долл. = 5 руб. 30 коп. В некоторых статистических сборниках того времени отмечается, что рублевые показатели рассчитаны с учетом соотношения цен у нас и у них (что-то наподобие того, что сегодня называется паритетом покупательной способности валют). Остается тайной, по какому курсу иностранные валюты (в которых совершались внешнеторговые сделки), пересчитывались в рубли. По идее можно было бы взять статистику наших торговых партнеров и подсчитать в долларовом эквиваленте наш экспорт-импорт, это было бы точнее, чем наша рублевая статистика. Но у меня под рукой нет в полном

объеме всей зарубежной статистики тех лет. Но кроме валютно-курсовых головоломок имеются некоторые другие моменты.

Во-первых, не все валютные затраты на индустриализацию нашли отражение в торговом балансе СССР. Он отражал движение лишь товаров, но не услуг. А услуги, оплаченные в валюте, были. Это и оплата многочисленных командировок наших инженеров, других специалистов, сотрудников Наркомата внешней торговли за границу для изучения опыта, отбора закупаемых машин, оборудования, других товаров, проведения переговоров и подписания контрактов. Также имели место валютные расходы на техническую документацию.

Но самое главное — оплата труда иностранных специалистов, которые приезжали в СССР. Им платили не в пример много по сравнению с командировочными расходами наших специалистов, выезжавших за границу. В программе индустриализации СССР в начале 1930-х гг. принимали участие иностранцы не только высокой и высочайшей квалификации (инженеры, конструкторы, архитекторы), но простые рабочие. По мнению специалистов, максимальное число иностранцев прибывших в Советский Союз в 1932–1933 гг. — около 20 тысяч работающих, а вместе с членами семей порядка 35 тысяч. [57] На новейших экскаваторах и подъемных кранах работали исключительно рабочие из Бельгии и Италии, так как подобных им по квалификации в Советском Союзе рабочих просто не было. Как отмечает С. Сухобок, такие иностранные работники зарплату получали в иностранной валюте, причем из «внебюджетных источников». [58] Таким образом, цифры валютных затрат на индустриализацию выше, чем это следует из внешнеторговой статистики.

57

Журавлев С. В. «Маленькие люди» и «большая история». Иностранцы Московского Электрозавода в Советском обществе 1920-х — 930-х гг. М., 2000. С. 34–36.

58

Сухобок Сергей. За кулисами кризисов. Индустриализация как афера. Часть 3.

Во-вторых, валютная выручка от экспорта, скорее всего, была ниже, чем те цифры, которые мы находим в официальной статистике. Почему? Потому что это статистика торгового баланса, который отражает движение товаров, проходящих через таможню. А движение денег за товары отражается в платежном (расчетном) балансе. Платежные (расчетные) балансы СССР до сих пор не опубликованы. Почему? — Не знаю. Но думаю, что они помогли бы снять многие наши вопросы. Есть подозрение, что после отправки товара за границу, мы еще очень долго не получали долгожданной валюты, а когда получали, то ее было меньше, чем нам хотелось. Экспортные товары находились на консигнационных складах за границей. Был экономический кризис, наше сырье никто не желал покупать даже за полцены. Таким образом, цифры торгового баланса явно завышали наши экспортные доходы (товар, проходивший таможню, фиксировался по справочным ценам докризисного периода).

В-третьих, некоторые товары при вывозе вообще не проходили таможенного досмотра и в таможенной статистике не отражались.

Большевики по привычке пользовались разными пограничными «окнами», «коридорами», «дырами» (типа Эстонии) для вывоза некоторых товаров, выручка от которых попадала во внебюджетные фонды. Обычно вспоминают различные предметы искусства и антиквариат, который изымался из советских музеев. Так считают некоторые авторы. Однако, по моему мнению, что этот «недостаток» учета уже был исправлен к началу индустриализации. Выручка от продажи картин и антиквариата все-таки отражалась в торговой статистике. Другое дело, что подобная торговля в любом случае не «делала погоды». Несколько подробнее об этой торговле.

«Операция «Эрмитаж». Так в наших СМИ и исторической литературе называется операция, которая заключалась в продаже за границу картин, других произведений искусства, антиквариата из музеев СССР. На эту тему было написано несколько книг, сняты фильмы. Наиболее полно данная операция описана в книге Юрия Жукова, которая называется «Сталин: операция «Эрмитаж»». [59] Каковы были масштабы вывоза и продаж? — Партия и правительство поставили задачу Наркомату внешней торговли пополнить государственную казну 30 миллионами золотых рублей с помощью продажи картин, антиквариата, редких рукописей из фондов музеев. Конкретно под задачи социалистической индустриализации.

59

Жуков Ю. Сталин: операция «Эрмитаж». — М.: «Вагриус», 2005. См. также: Осокина Е. А. Антиквариат (Об экспорте художественных ценностей в годы первой пятилетки) // Экономическая история. 2002. Ежегодник. Москва: РОССПЭН. 2003. С. 233–268