Антиквар
Шрифт:
Красотка Маргарита, с распущенными по плечам роскошными волосами, была в белой короткой юбке и сиреневой блузке навыпуск, вроде бы ничего особенного — вот только этот немудрёный наряд как две капли воды соответствовал той моде, что стояла на дворе во времена смолинского восемнадцатилетия. Перед ним оказалась столь натуральная девочка из прошлого, что у Смолина даже подходящих слов не нашлось для описания эмоций. На миг показалось даже, что он спит.
Всё это никак не могло оказаться случайностью — нынешние моды, конечно, подчас почти повторяют фасоны тридцати–сорокалетней давности, но именно
Не бывает таких случайностей. Смолин, по какому-то неисповедимому наитию, мгновенно вспомнил события трёхлетней давности — когда он долго и безуспешно торговал у вредного старикашки один прелюбопытнейший раритет. Никак не желал старикан «торговать памятью», понимаете ли, дело казалось уже профуканным, но тут Смолин, сведя воедино кое-какие наблюдения за подопечным, применил финт не вполне стандартный: в очередной раз потратив полчаса на бесполезные уговоры, как бы совершенно случайно засветил у себя в сумке сущую пустяковину — полушерстяные галифе с гимнастёркою. Старику, оказалось, именно этого и не хватало для полного счастья, чтобы ходить на собрания ветеранов — старые вещички пришли в полную негодность, а других он и не представлял, где достать. Слово за слово, разговор переходит в другую тональность и на другие темы — и вот уже Смолин в глазах старикана предстал совершенно иным человеком. Коему, собственно, и не грех продать помянутый раритет, тем более что форму Смолин деду подарил тут же…
Не позволительно ли будет заподозрить, что и сейчас мы столкнулись с чем-то схожим? Только на сей раз сами стали объектом? Прилив ностальгии по безмятежной юности, когда именно таким мы с трепетом назначали свидания — и хитренькая гостья прикупает себе козырей… Она ведь умная, сразу было видно…
— Здравствуйте. Хорошо устроились — такая красота вокруг…
— Захолустье… — сказал Смолин небрежно.
Теперь, когда они стояли лицом к лицу, лишний раз убедился, что не ошибся: её наряд и в самом деле точная копия фасонов начала семидесятых. Причём вовсе не выглядит старым, извлечённым из маминого чемодана. Может, она тоже имеет отношение к театру, как и придурковатый супруг? У них, в «оперетке», отличная костюмерная, кто-то из знакомых к прошлому Новому году жене заказывал бальное платье, точную копию нарядов пушкинских времён — и говорил, что отлично сработали…
— Пойдёмте? — предложил он. — Уже поздновато, времени у вас, должно быть, в обрез?
— Времени у меня столько, что и девать его некуда, — ответила Рита, одарив его не вполне понятным взглядом. — Супруг как раз отбыл в Томск на фестиваль, и я ближайшие три дня — вольная казачка…
Показалось ему, или он этот взгляд расшифровал полностью? Ну, посмотрим…
— Заранее прошу прощения за дурацкий и нелепый вопрос, — сказал Смолин. — Сдаётся мне, что вы тоже имеете отношение к театру…
— Можно и так сказать, — улыбчиво протянула Рита. — А вы, должно быть, не театрал?
— Вот именно, — сказал Смолин. — В театры не хожу, в кино последний раз был… да нет, и не припомню, прикидываю только, что это явно имело место ещё при Брежневе… Да и телевизор не смотрю. Совершеннейший дикарь-трудоголик. Судя по вашей загадочной улыбке… Бог ты мой! Неужели вы — актриса?
— Ну да.
— Там же, в оперетте?
— Угадали.
— Ох, простите… — сказал Смолин с видом величайшей сокрушённости. — Я, в самом деле, в культурной жизни нашего славного города не силён…
— Это при вашем-то роде занятий?
— Да, так вот оно и получается… Простите великодушно…
— Ничего, я, в отличие от некоторых, «святому искусству» не поклоняюсь, как дикарь — тотему. Я, Василий Яковлевич, не звезда и не жрица Мельпомены, выше головы прыгнуть не стремлюсь, работаю, лямку тяну…
Голос у неё был чуточку грустный — но, когда имеешь дело с профессиональной актрисой, принимать такие вещи за чистую монету не стоит. Она может просто-напросто добросовестно разыгрывать очередной образ…
— И всё же я не верю, что вы там, в оперетте — пятая слева припевочка в шестом ряду…
— И правильно. Я и Сильва, я и невеста Фигаро… если вы только знаете, кто это такие.
— Ну, уж не настолько я тёмен… — сказал Смолин энергично.
— Далеко ещё?
— Всё, пришли…
Распахивая перед ней калитку, Смолин бросил быстрый взгляд через плечо — машина была на месте, разве что двое в ней изменили позы.
Поднялись в мансарду, где уже чуточку сгустился полумрак. Привычно протянув руку, Смолин нажал выключатель, вспыхнули две неярких лампы по противоположным стенам…
— Ой…
Гостья шарахнулась, налетела на Смолина в непритворном испуге, поневоле пришлось схватить её за плечи, удерживая — достаточно приятная ситуация, что уж там. Подтверждая кое-какие свои догадочки, он задержал ладони на плечах — а Рита не шевелилась, как будто так и надо.
— Что это… — проговорила она шёпотом.
— Ах, вон оно что… — спохватился Смолин. Неторопливо снял Вождя со шкафчика и спрятал его внутрь, на верхнюю полку. — Это, знаете ли, тоже антиквариат, он разным бывает…
— Серьёзно?
— Совершенно. Скиф. Садитесь… Коньячку хотите?
Маргарита, всё ещё поглядывая за спину, на дверцу шкафчика, передёрнула плечами:
— Налейте, в самом деле… До сих пор жутковато. Вы что, готику любите?
— Готику? — пожал он плечами. — А, это… Да нет, никакой некрофилии. Просто наши предки, как мне объяснили, именно такие вот черепа держали дома в качестве оберегов.
— Ничего себе оберег… Чуть сердце не выскочило…
— Сказку помните? — сказал Смолин. — У Бабы-яги вокруг избушки — черепа на кольях… Как считают знающие люди, это всего-навсего воспоминания о старом житье, когда у каждого приличного дома такие вот обереги на заборе кучковались…
— А вы не боитесь, что он ночью… что-нибудь этакое устроит?
— Я исключительно живых опасаюсь, Рита, — сказал Смолин искренне. — Покойники мне сроду ничего плохого не сделали, так что и на сей раз обойдётся… Держите.
И протянул ей серебряную пузатую чарочку довольно приличных размеров, взял со стола свой стакан.
— Без тостов?
— Конечно, — сказал Смолин.
Гостья осушила свою без жеманства, решительно и где-то лихо. Не поморщилась, не поперхнулась, откусила конфетку и поудобнее устроилась в кресле, положив ногу на ногу чисто автоматическим жестом.