АнтиМетро, Буэнос-Айрес
Шрифт:
Вскоре Лёха – с нотками удивления в голосе – сообщил:
– Командир, а хвост-то, похоже, не меховой, а, наоборот, каменный. Мать его…. Я как-то – в хулиганистом подростковом возрасте – прогуливался по знаменитому питерскому Эрмитажу, а там повсюду были расставлены большие вазы, вырезанные из уральской яшмы. Естественно, что я не удержался и данные вазочки вволю полапал потными мальчишескими ладошками…. Так вот, хвост этого смилодона – по ощущениям – сработан из того же самого материала.
– Яшмовый, так яшмовый, – не выдержала Татьяна. – Какая, блин горелый, разница? Дёргай, давай! Разговорчивый ты наш…
Раздался тихий треск-шелест, и часть каменной стены, расположенной за хвостом яшмового смилодона, плавно отошла в сторону, открывая чёрный прямоугольный лаз-провал.
– Привести приборы ночного видения в рабочее положение! – скомандовал Артём. – За мной, бродяги! Пока стенка не встала на прежнее место, как предупреждала всезнающая донья Изаура…
Через минуту – уже за их спинами – треск-шелест повторился.
– Интересно, куда это мы попали? – негромко пробормотал Артём. – Давайте-ка, уважаемые подчинённые, делитесь первыми впечатлениями и соображениями.
– Возможно, что мы находимся на узком «метрошном» перроне, примыкающим к шершавой каменной стене, – предположил Никоненко, присаживаясь на корточки и извлекая из ножен стандартный армейский штык-нож. – Ну, так оно и есть! Под мохнатыми разноцветными лишайниками находится обыкновенно-стандартная бетонная плита.
– Поддерживаю данную смелую версию! – с пятисекундной задержкой откликнулась Таня. – Напротив каменной стены, из которой мы и «появились», бетонное полотно обрывается вниз. А там, естественно, располагаются ржавые металлические рельсы и полусгнившие деревянные шпалы, поросшие пышным мхом…. Предлагаю – немного пройтись по перрону, – небрежно махнула рукой направо. – Допустим, в ту сторону…
Пройдя в указанном направлении метров восемьдесят, Артём остановился и негромко позвал:
– Никон, подойди-ка сюда. Взгляни на мою находку.
– О, какая симпатичная дверка, – обрадовался Лёха. – Чёрная, солидная, бронированная. И замочки непростые, придётся повозиться минут двадцать-тридцать. Ничего, я с собой прихватил мощную дрель на аккумуляторе. Здесь просверлим отверстие, потом – здесь. Вскроем, ясен перец….
– Подвинься, пожалуйста, майор, – попросила Татьяна. – Я немного поработаю ножиком. Очищу дверную поверхность от разлапистых лишайников. Тут, похоже, имеется какая-то хитрая эмблема…. Точно. Тёма, что это такое?
– Красный трёхлопастной «пропеллер», помещённый в зелёную треугольную рамку, – загрустил Артём. – Помещение за дверью, однозначно, связано с радиоактивностью. Следовательно, нам внутрь, пожалуй, заходить не стоит. То бишь, от греха, как советуют знающие люди, полагается держаться подальше. Тем более, если судить по густому мху на порожке, данную дверку не открывали уже – чёрт знает, сколько лет.… Двигаемся, бойцы, прежним курсом.
Вскоре обнаружилась и вторая дверь.
– Здесь трёхлопастной «пропеллер» – уже фиолетового цвета, – известила Татьяна. – А рамочка, в которую он заключён, квадратная и светло-жёлтая…. Это ничего не меняет? Шагаем дальше? Как скажешь, мой обожаемый подполковник…. А шагать-то уже и некуда. В том плане, что узкий перрон закончился, упершись в стенку, а ржавые рельсы «нырнули» в узкий туннель…. Кстати, на стене висит прямоугольная доска с выпуклым барельефом-силуэтом какого-то человека. Только не разобрать, кто это такой…. Можно, я на время сдвину прибор ночного видения вверх и воспользуюсь карманным фонариком?
– Действуй, амазонка, – разрешил Артём. – Только, ради Бога, не увлекайся избыточно.
Пощёлкав кнопкой фонаря, Таня констатировала:
– Мы, верные соратники, попали в нужное подземелье. Почему я так решила? А потому, что на чёрной базальтовой плите закреплён барельеф-профиль Адольфа Гитлера, изготовленный из какого-то светлого металла. Вполне возможно, что даже из сплава, содержащего платину. С этих фанатичных фашистов станется…. Короче говоря, мы, действительно, находимся в искомых катакомбах Хуана Перрона.
– Может, Тёмный, нам стоит разделиться? – состроив озабоченно-серьёзную гримасу, предложил Никоненко. – Ведь, ржавые рельсы – с противоположного торца платформы – тоже уходят в туннель…. Я понимаю, что боевая группа, в соответствии со строгими инструкциями, разделяется только в крайних ситуациях. Но, разве, сейчас не такой случай? Мара и Хантер находятся в плену уже почти двое суток. Серьёзное такое время, чёрт его побери. У меня, честно говоря, кошки – давно и настойчиво – скребут на душе…. Давай, командир, вы с Татьяной Сергеевной отправитесь по туннелю в эту сторону, а я, пройдя по перрону, в противоположную?
– Пожалуй, мы так и сделаем, – ловко соскакивая на рельсы, согласился Артём. – Таня, давай руку. Помогу спуститься. Только, вот, Никон…. Не надо предпринимать никаких активных боевых действий. Понимаешь меня? Сейчас мы занимаемся сугубо предварительной разведкой. А часа, скажем, через четыре, встретимся на этой же платформе, обменяемся добытой информацией и – уже после этого – решим, что делать дальше. Договорились? Лады?
– Лады, командир…
Примерно через два километра от основного туннеля отделился боковой ход, оснащённый старыми рельсами.
– Сворачиваем, – решил Артём. – Проверим, на всякий случай, что там. Оставлять в тылу непонятки – дело однозначно неблагодарное.
Боковушка завершилась тупиком, в котором размещалась старенькая длинная дрезина.
– О, да она оборудована самыми настоящими скамейками, – обрадовалась Таня. – Давай, любимый, заберёмся на дрезину, посидим немного, передохнём? А ещё было бы нелишним перекусить. У меня уже часов пятнадцать во рту не было ни единой маковой росинки. Ну, пожалуйста…
– Как можно отказать – тем более, в такой мелочи – любимой жене? Которая, скорее всего, ещё и беременна…. Итак, навернём по баночке говяжьей тушёнки?
– Ага, причём, с отличными соевыми галетами. А запьём это неземное роскошество сухим красным вином. Аргентинского производства, ясный питерский полдень…
Минут через двенадцать, когда трапеза была успешно завершена, выяснилось, что образовались очередные непредвиденные обстоятельства, заставляющие пересмотреть первоначальный план.
– Милый, извини, но у меня глаза слипаются, – заплетающимся голосом сообщила жена. – Видимо, устала немного. Теперь, после сытного перекуса и кружечки винца, непреодолимо тянет в сон…. Давай, поспим минут двадцать-тридцать, а? У тебя же наручные часы оснащены звонким будильником…