АнтиМетро, Буэнос-Айрес
Шрифт:
– Виталий Палыч, не томи! – взмолился Артём. – Расскажи, ради Бога, что произошло.
Генерал грозно откашлялся и, демонстративно нахмурившись, сообщил – образцово-строгим голосом, обещавшим – в самое ближайшее время – очередную начальственную выволочку:
– Произошло совершенно обыденное и предсказуемое дело…. Скажи-ка мне, подполковник Белов, а для чего пишутся подробные профильные инструкции? Для красного словца, мать твою? Или же для того, чтобы ими – когда заканчивается мягкая туалетная бумага – подтирать тощие задницы? Молчишь, сукин кот?! И правильно делаешь, бродяга…. Так вот, объясняю ещё раз – для бестолковых и тупых засранцев. Строгие инструкции рождаются на свет – мудрым руководством, понятное дело – для того, чтобы глупые подчинённые их безропотно
– Каким ещё камнем?
– Искусственным. Мария пальнула из пистолета в прыгнувшую немецкую овчарку. Попала, ясный пень. Все женщины семейства Сервантесов стреляют на удивление метко…. Итак, старанием чуткого подземного эха звук, рождённый выстрелом, был многократно усилен. Благодаря этому, из потолка выпал большой кусок старого бетона и успешно приземлился, подполковник, на твоей глупой голове, свободной от шлема. Вот, собственно, и всё.
– Как это – всё? – забеспокоился Артём. – А что было дальше?
– Ребята попытались привести тебя в сознание, но у них – ровным счётом – ничего не получилось. Потом, когда образовалась такая возможность, приболевшее тело доставили на земную поверхность. Доктор (настоящий, из «Эскадрона смерти»!), вынес авторитетный вердикт, мол: – «Пациент скорее жив, чем мёртв. Вернее, впал во временный летаргический сон. Удар камнем по темечку наложился на общую усталость организма и на расшатанные нервишки…. Впрочем, ничего страшного. Я выдам соответствующий эффективный препарат, поколете больного – три раза в сутки перед едой – глядишь, он и проснётся. Может быть…». Тебя, Тёмный, отвезли на данную асьенду. Диагноз, поставленный стареньким доктором, оказался верным. В том плане, что с тех пор и трёх недель ещё не прошло, а ты уже пробудился ото сна…. Чего бровями-то дёргаешь так растерянно? Спросить о чём-то хочешь? Спрашивай, бездельник. Дядя генерал сегодня добрый…
– А, вот, операция «Старый цемент»…. Она завершена? Каковы её результаты? Надеюсь, положительные? Мария Сервантес арестована? А что с Хантером? Откуда в подземелье взялись маленькие дети? И, самое главное, где моя Таня? С ней всё в порядке?
Виталий Павлович глубокомысленно пригладил редкие волосёнки на круглой голове и многозначительно хмыкнул:
– Сколько вопросов – сразу…. Первым делом, сообщаю, что твоя беременная супруга, Тёмный, жива и здорова. Более того, чувствует себя просто превосходно…. Хочешь, подполковник, выпить? Могу предложить отличный шотландский виски. Контрабандный, ясная лавочка. В Аргентине всё самое лучшее – по устоявшейся традиции – контрабандное. Кроме девушек, женщин и парнокопытных животных, понятное дело…. Гы-гы-гы! Так как, набулькать?
– Неплохо было бы…
– Молодец! В смысле, наш человек. Чтобы прожжённый «грушник» отказался от халявной выпивки? Не дождётесь, уважаемые дамы и господа! Скорее, как говаривал один толстозадый турок, небо упадёт в голубой и ясный Дунай, чем случится такой невероятный казус, – Громов поднялся на ноги, здоровой рукой наполнил высокие бокалы – из пузатой бутылки тёмно-синего стекла – жидкостью благородного тёмно-янтарного цвета и, подкатив сервировочный столик к креслу-каталке, предложил: – Бери, Тёмный, посудину с половинной дозой. Ты же, как-никак, ещё не до конца выздоровел. А на блюдечке – жареные орешки кешью, то бишь, натуральная пища Богов. Закусывай, чтобы не окосеть преждевременно…. Ну, за высокие правительственные награды, которые скоро украсят наши парадные кители. Или же – кителя? Хрен его знает, честно говоря…. Ладно, подземный боец, вздрогнули!
Поставив пустой фужер на столешницу, Артём бросил в рот несколько экзотических орешков, старательно разжевал их и попросил:
– И всё же, уважаемый Виталий Павлович, развейте, пожалуйста, мои сомнения. Что, всё-таки, произошло в тайных катакомбах Хуана Перрона? В чём заключался глубинный смысл этой странной подземной катавасии?
– Чего это я буду отдуваться в одиночку? В смысле, один за все? – рассердился генерал-лейтенант. – С каких таких подгоревших пирожков? Мне что, больше всех надо? Вот, когда народ соберётся, тогда и поговорим – подробно и вдумчиво. В том плане, что каждый расскажет свою часть данного запутанного кроссворда…
– А где он?
– Кто это – он? Кроссворд?
– Ну, …э-э-э, народ…
– Гы-гы-гы! – жизнерадостным молодым жеребцом заржал Виталий Павлович. – Народ, говоришь? Да, здесь они все, беззаботно гуляют по округе. Сейчас я тебе покажу…
Громов ловко подкатил кресло-каталку к низеньким перилам террасы и посоветовал:
– Наблюдай, отважный и многообещающий российский орёл. А для лучших результатов – предлагаю воспользоваться мощной импортной оптикой. Рядом с бутылкой виски лежит отличная подзорная труба бельгийского производства…. Это я её сюда притащил из фамильной библиотеки Сервантесов. Тут – недалеко от дома, на речном берегу – расположен отличный пляж. Думал, понимаешь, понаблюдать – на досуге – за полуголыми молоденькими барышнями. Так, чисто платонически, типа – по-стариковски.…Но поздняя осень, мать её, на дворе. Все стройные красотки куда-то попрятались, шалавы коварные. Только коровы, козы да овцы разгуливают по пляжу. Тоже молоденькие и стройные, надо признать. Но я же – не зоофил? Верно? Гы-гы-гы!
Артём поднёс подзорную трубу – малым окуляром к левому глазу, а его наблюдательный внутренний голос принялся увлечённо комментировать увиденное: – «Перед нами – кусок классической аргентинской пампы, ограниченный с запада и юго-запада широкой извилистой рекой. Холмы и холмики, овраги и овражки, редкие смешанные рощицы и густые заросли чертополоха…. Ага, коровы, козы и овцы, о которых говорил Палыч. Однако, породистые – видно с первого взгляда…. Две низенькие старушки беззаботно гуляют по осенней пампе. Одна из бабушек – при ходьбе – опирается на белую тросточку. Это же сеньора Мартина Сервантес и донья Изаура! Щебечут, как две старинные закадычные подружки…. Так, а это что за влюблённая парочка, выряженная в ковбойские шмотки? Идут, обнявшись, веселятся от души, заразительно смеются, а теперь, и вовсе, целуются взасос…. Лёха Никоненко и Мара Сервантес? Как такое может быть, а? Значит, Марию не арестовали? Она, что же, не является подлой предательницей? Ладно, потом проясним данный щекотливый вопрос…».
– А сеньорита Сервантес, действительно, очень похожа на «бушковскую» Мару, – проследив за направлением взгляда подчинённого, глубокомысленно известил Виталий Павлович. – Достойную смену вырастила Мартиночка. Даже немного завидно…
Недовольно поморщившись, внутренний голос посоветовал: – «Ну, его, генерал-лейтенанта, к такой-то нехорошей матери. Вместе с его заумными высказываниями. Не будем, братец, отвлекаться на всякую ерунду…. Итак, двигаемся дальше. То бишь, поворачиваем подзорную трубу…. Овцы, козы, упитанные бычки, одомашненные гуанако. Широкая садовая скамейка с резной спинкой. На скамье вольготно расположился, читая толстую газету, прилично одетый господин с солидными очками на длинном носу. Рядом с господином о чём-то возбуждённо шепчутся две голенастые девчушки младшего школьного возраста…. М-м-м, мужчина в очках – это, несомненно, Алекс Пушениг, писатель хренов. Следовательно, неповоротливой аргентинской полиции удалось-таки задержать данного подозрительного типа. Но почему же тогда он не в тюрьме? Теперь, девчонки…. Не они ли совсем недавно – увлечённо и беззаботно – пинали надувной тёмно-зелёный шарик на подземном стадионе? Да, очередная изощрённая головоломка…
– Господин Алекс Пушениг играет в нашей нестандартной истории едва ли не самую ключевую роль, – пояснил генерал Громов. – По крайней мере, с него, родимого, всё и началось.…Перенаправь-ка, Тёмный, подзорную трубу ещё правее. Честное слово, не пожалеешь.
Артём без промедлений воспользовался генеральским советом и непроизвольно вздрогнул. По широкой тропе, без устали петлявшей между зарослями высокого чертополоха, чинно и размеренно вышагивала Таня, а за ней послушно трусили, время от времени ловко перепрыгивая друг через друга, два чёрно-бурых щенка.