АнтиМетро, Буэнос-Айрес

Бондаренко Андрей Евгеньевич

Когда метрдотель поспешил выполнить команду, Таня горячо и возбуждённо зашептала:

– Тёма, в ресторанном зале сидит Алекс Пушениг…

– Кто?

– Ну, автор романа «Зеркала Борхеса». Въезжаешь в тему? Один из пропавших без вести. Нам же показывали их фотографии. Точно тебе говорю, он…. Только в чёрных очках, и густые усы приклеил. Наверное, и зовут его нынче по-другому.

– Что предлагаешь делать? – спросил Артём.

– Сейчас метрдотель подведёт меня к столику и представит. По какому поводу представит? Да, без всякого серьёзного повода. Как учит дядя Виталик: талантливая импровизация – залог предстоящего успеха.

Мол, наглость – города берёт…. А я сделаю так, что этот подозрительный тип сам пригласит меня – присесть за его столик. После этого я махну тебе рукой. Ну, а дальше – как получится…. Будем талантливо и непринуждённо импровизировать. То есть, будем пытаться его, морду австрийскую, разговорить…. В нужный момент, если станет окончательно ясно, что перед нами – именно господин Пушениг, мы его качественно повяжем и позвоним тётушке Мартине…. Как тебе такой, либеральный – по сути – план?

– Подходит, – одобрил Артём. – Действуй, нежная амазонка…

Артём, в свою очередь, приник к дверной щели. За просторным столом («Наверное, на пять-шесть персон», – подсказал внутренний голос), располагался худощавый господинчик, с увлечением читавший утреннюю газету. На столе – рядом с господином – стояли четыре пивных бокала. Два пустых и два полных. Рядом с бокалами наблюдалось несколько тарелок, наполненных креветками, вялеными щупальцами кальмара и солёными сухариками. Чуть в стороне от тарелок, на столешнице лежала – обложкой вниз – толстая потрёпанная книга.

«Наш человек!», – одобрил легкомысленный внутренний голос. – «Тот, кто по-настоящему любит пиво, не может быть, как показывает практика, законченной сволочью. Диалектика, блин. Тем более, если речь идёт о «Жигулёвском» с горчинкой…. Адольф Гитлер, например, пива терпеть не мог. Гадина хилая и позорная…. Алекс Пушениг? Я его, честное слово, не узнал бы. Нет, теперь-то, когда Татьяна Сергеевна любезно подсказала, можно заметить некое сходство с той фотографией…. Женская наблюдательность – великое дело! Нам, рассеянным мужчинам, остаётся, слегка подвывая от досады, только пошло завидовать…».

Татьяна и «боярин» подошли к столику потенциального автора романа «Зеркала Борхеса». Метрдотель важно и пафосно, время от времени кланяясь в обе стороны, совершил обряд представления-знакомства, после чего Татьяна бойко и радостно залопотала на немецком языке. Подозрительный господин, недоверчиво помявшись с минуту, оживлённо подключился к разговору.

«Ничего себе!», – ошарашено пробормотал внутренний голос. – «Никогда бы не подумал, что младший лейтенант Белова умеет так отчаянно кокетничать с незнакомыми мужчинами. Блин горелый! Это, братец мой, крайне неприятное открытие. Крайне – неприятное. Смотри, как бы ветвистые и разлапистые рога у тебя – со временем – не выросли бы…. Не сердись, ради Бога! Шутка такая, армейская насквозь…».

Минут через пять-шесть Таня, обернувшись к входной двери, призывно махнула рукой, и Артём, широко улыбаясь, направился к столу.

– Мой муж совсем не говорит по-немецки, – непринуждённо сообщила Татьяна. – Поэтому, предлагаю беседовать на английском языке. Или же – на испанском? Как вы считаете, герр Дитрих?

– Без проблем, милая сеньора Татьяна! – благожелательно откликнулся по-испански тип в чёрных очках. – Я, видите ли, порядочный и законченный полиглот. Поэтому и язык великого Мигеля де Сервантеса не представляет для меня особых проблем.

«Интересно, а почему советские разведчики Крестовские – при легализации в Аргентине в конце тридцатых годов прошлого века – выбрали себе фамилию «Сервантес»?», – задумался внутренний голос. – «Наверное, из испанской литературы они читали только «Дон Кихота», вот, и вся разгадка…».

Таня, тем временем, перешла к процедуре представления, любезно предложив:

– Познакомьтесь, кабальерос! Мой муж, Артём Белов, гражданин Израиля, потомственный еврей в двадцать пятом поколении. Или же – в двадцать шестом? Извините, запамятовала, сбившись со счёта…. Ганс Дитрих, немец, житель города Мюнхена, владелец фирмы по продаже подержанных пылесосов…

Обменявшись с новым знакомым крепким рукопожатием, Артём уселся на массивную дубовую скамью с резной спинкой, жестом подозвал молоденького официанта и сделал заказ:

– Два салата…, э-э-э, – произнёс по-русски, якобы с трудом: – «Се-лёд-ка-под-шу-бой»…. Одни…, э-э-э, «пель-ме-ни»…. И один…, э-э-э, «шаш-лык»…. А ещё, – перевёл дыхание, – три пива «Жи-гу…». Тьфу! Иди, иди, родной! Ты, ведь, всё понял? Молодец, возьми из холодильника ломтик стодолларового хамона…

– Маленькое дополнение! – вмешалась Татьяна. – Мне, пожалуйста, принесите один коктейль…, э-э-э, «Се-вер-ное-сия-ние»…

– А мне – ещё два пива! – дополнил Ганс Дитрих и с уважением посмотрел на Артёма: – Вы, сеньор Белов, сделали заказ с большим знанием дела. Давно из России?

– Двадцать с чем-то там лет тому назад. Переехал в Израиль в юнном и трепетном возрасте, но воспоминания детства остались, – пояснил Артём. – Кстати, в Германии я не бывал ни разу, а, вот, Австрию довелось посетить. Отличная страна! Особенно мне понравилась провинция Каринтия и её столица – город Клагенфурт. Какие там потрясающе-красивые горы! А озеро Вёртер-Зее? Слов нет! Вода тёплая, прозрачная, дети из рук хлебом кормят килограммовую форель…. Вы, сеньор Дитрих, бывали в славном Клагенфурте?

– Нет, знаете ли, – не дрогнув лицом, ответил Дитрих (Пушениг?). – Мне нравится австрийский Зальцбург. Хотя, на горных лыжах я уже, увы, не катаюсь…

Расторопные официанты принесли заказ, разговор прервался. Артём искренне наслаждался и «Жигулёвским» с лёгкой горчинкой, и свежайшей «Селёдкой под шубой», и шашлыком по-карски. Судя по молчанию Татьяны, и ей местная русская кухня пришлась по вкусу. А, вот, «Северное сияние» она, попробовав, брезгливо отодвинула в сторону.

Под пиво, когда с едой было покончено, ручеёк разговора заструился гораздо веселее. Болтали обо всём подряд – об израильском Мёртвом море, о немецком пивном шнапсе и технологиях его изготовления, об аргентинской пампе и русских пельменях….

Наконец, Таня – якобы невзначай – спросила:

– А что это за книжечка лежит на столе рядом с вами, герр Дитрих? Мне почему-то кажется (могу голову дать на отсечение!), что это Франсиско Асеведо Хорхе Луис Борхес.

– Да, это сборник новелл и рассказов великого Борхеса, – невозмутимо ответил немец (австриец). – А что ещё прикажете читать, находясь в Буэнос-Айресе? Хорхе Луис – плоть от плоти этого замечательного города.

– Ну, да, конечно, – рассеянно кивнул головой Артём, с удовольствием прихлёбывая из высокого бокала «Жигулёвское» с горчинкой. – Как сейчас помню: – «А сон, податель пьес неутомимый, в театре, возведенном в пустоте, прекрасной плотью облачает тени…»