АнтиМетро, Джек Потрошитель
Шрифт:
— Остановись, безупречная амазонка, — попросил Артём. — Наш фигурант приближается.
Мистер Уилшер, тяжело отдуваясь, опустился на стул и, приветливо улыбнувшись, пожелал:
— Приятного вам аппетита, молодые люди! Кстати, а как вы узнали, что я предпочитаю столик именно под номером три? Впрочем, глупый и наивный вопрос. Вы же — профессионалы своего дела…. Чарльз! — вскинул вверх правую руку. — Мне — как и всегда…. Что скажете по поводу сегодняшней погоды? Дождик усиливается. Я даже промок слегка. Неудобно, знаете ли, шагать, сжимая в одной ладони трость, а в другой — ручку зонтика. Особенно, если дует бодрый ветерок…
«Особенно, если трость утяжелена спрятанным в ней клинком», — ехидно хмыкнул внутренний голос. — «А дядечка-то — избыточно-разговорчивый. Будет болтать обо всём подряд, не давая даже словечка вставить…».
Общаться с мистером Уилшером, действительно, было непросто. Он — с места в карьер — оседлал любимого конька и принялся увлечённо рассказывать о вверенном ему музейном заведении. Исторические даты, известные люди, самые знаменитые экспонаты, текущие проблемы, требующие принятия оперативных и выверенных решений…
«Только время теряем зазря», — затосковал внутренний голос, никогда не отличавшийся долготерпением. — «Впрочем, пиво — просто великолепное. Надо будет, братец, обязательно повторить…».
Наконец, к столику подошли два официанта с подносами в руках. Один выставил перед мистером Уилшером литровую кружку пива и овальное блюдце с длинными сырными палочками, покрытыми крохотными кристалликами соли. А второй водрузил перед Артёмом и Таней тарелки, заполненные…э-э-э…
— Что это такое? — нахмурилась Таня. — Неаппетитный тёмный брусок, напоминающий подошву старого армейского ботинка, является говяжьим стеком? Да, похоже, что местный повар никогда не бывал в благословенной Аргентине. Там такое «гэ» даже голодные нищие есть не будут, опасаясь, что их стошнит…. А рядом с бруском, получается, жареная картошка? Извините, но здесь больше моркови, нарезанной «соломкой»…
Пользуясь тем обстоятельством, что мистер Уилшер, прислонив чёрную трость к краю стола, замолчал, отвлёкшись на поглощение пива и сырных палочек, Артём спросил:
— А не подскажете ли, сэр, как фамилия невоспитанного мальчишки, который так невежливо обошёлся с плюшевыми мишками «тедди»? Где он живёт? Кто его родители?
— Извините, но я не могу поделиться с вами этой информацией, — отрицательно помотал седой бородой директор Музея детства. — Законы запрещают. В Англии очень бережно и трепетно относятся к тонкой детской психике. О происшествии с несчастными мишками мы поставили в известность только органы социальной защиты и опеки. Именно их сотрудники общались с парнишкой и его родителями.
— Значит, и Скотланд-Ярд ничего не знает о юном последователе Джека Потрошителя?
— Конечно же, не знает. Это не их сфера компетенции…. Давайте, я вам лучше расскажу о коллекции саксонских фарфоровых рыцарей восемнадцатого-девятнадцатого веков, которую нам недавно — по случаю — удалось приобрести на закрытом аукционе? Дело было так…
Минут через десять Татьяна попросила:
— Милый, купи, пожалуйста, ещё сока. Только, на этот раз, вишнёвого…
«Ну, и пивка кувшинчик!», — бодро дополнил внутренний голос. — «Гулять, так гулять! Только, братец, не надо менять сорт. Ни к чему это. Будем по-английски консервативны…».
Поднимаясь из-за стола, Артём — якобы случайно — задел ногой прислонённую к краю стола чёрную трость, которая, естественно, упала и — с громким стуком — покатилась по брусчатке мостовой. Вернув упавший предмет хозяину, он вежливо извинился и демонстративно-неторопливо прошёл к барной стойке.
«Непростая тросточка, ей-ей! Явно — не фабричной работы», — дисциплинированно доложил внутренний голос. — «Тяжеловата? Трудно сказать. Но, вполне возможно, что в ней, действительно, оборудован тайничок…».
Когда Артём — с двумя пузатыми кувшинами в руках — вернулся к столу, мистер Уилшер, откашлявшись, объявил:
— Вынужден попрощаться, господа и дамы. Меня уже ждут, — указал рукой на скромный светло-бежевый «Форд», остановившейся напротив парусинового шатра. — Всего один вопрос, милая леди Татьяна. Понимаете…э-э-э, — неожиданно замялся. — В Ист-Энде живо и заинтересованно обсуждают это неприятное происшествие, так красочно описанное лондонскими газетами. И мнения, честно говоря, бытуют самые разные. Иногда — прямо-противоположные.… Например, один мой старинный приятель, имеющий непосредственное отношение к уважаемой протестантской церкви, считает, что ничего страшного и непоправимого не произошло. Мол, так бесстыжей проститутке и надо, понесла заслуженную кару за аморальное и неприемлемое поведение…. А вы как считаете?
— По поводу недавних событий я пока ничего не могу сказать. Расследование только началось, так что, комментарии давать рановато, — дипломатично ответила Таня. — Что же касается далёкого 1888-го года. Джек Потрошитель, по моему приватному мнению, был глубоко неправ.
— Простите?
— Как известно, в конце девятнадцатого века Ист-Энд являлся одним из беднейших районов Лондона. Здесь царила повальная и беспросветная нищета, а бедные женщины шли работать на панель ни ради праздных развлечений, а по жестокой жизненной необходимости, чтобы заработать на кусок хлеба для себя и своих малолетних детей. Так ли велика их вина? А, вот, их отнюдь небедные клиенты-мужчины…. Я — на месте Джека Потрошителя — резала бы ни заблудших женщин, а именно этих похотливых и бесстыжих уродов. Причём, не ведая страха и жалости…
— Вы сейчас говорите серьёзно?
— Абсолютно!
Светло-бежевый «Форд» нетерпеливо «бибикнул», и мистер Уилшер, сердечно попрощавшись и с лёгким удивлением оглядываясь на Татьяну, направился к машине.
— Зачем же, коварная амазонка, так невежливо напрягать добродушного дедулю? — задумчиво почесав в затылке, спросил Артём. — Он, похоже, до сих пор находится в состояние лёгкой фрустрации. То бишь, пребывает в полном и окончательном обалдении…
Директор Музея детства разместился на переднем пассажирском сиденье, хлопнула дверца, и машина плавно тронулась с места.
— Во-первых, я просто искренне и прямо ответила на заданный вопрос, — легкомысленно усмехнулась Таня. — Во-вторых, высказала своё частное мнение по озвученной тематике. А, в-третьих, настроила — ради элементарного любопытства — лёгкую мышеловку.
— Объясни, фантазёрка.
— Неисправимая и беременная…
— Хорошо, будь по-твоему. Объясни, пожалуйста, неисправимая и беременная фантазёрка, суть и задачи поставленной тобой мышеловки.
— Пожалуйста, я не жадная. Предположим, что добрейший мистер Уилшер и на самом деле является законченным психопатом, и по ночам — в технологических туннелях лондонского метрополитена — безжалостно и умело режет местных женщин лёгкого поведения. Допустим — только на минутку — что это так…. Я как-то общалась с нашими «конторскими» психологами. Они в один голос утверждают, что все маньяки являются — по определению — людьми легко-внушаемыми и доверчивыми. Более того, зачастую их можно даже спровоцировать на необдуманные и заведомо неосторожные поступки. Так вот, если в ближайшее время в технологических туннелях станции «Майл-Энд» обнаружат труп богато-одетого мужчины, то это будет означать, что моя мышеловка сработала…. Впрочем, я по-прежнему уверена в правоте первоначальной версии — о заговоре высокопоставленных карьеристов. Как говорится, время нас рассудит…. А что с приметной директорской тросточкой?