Антиметро
Шрифт:
– Может, господа Беловы, сядем за стол? – жалобно заныл Никоненко. – Кишки в животе – от зверского голода – уже завязались морским узлом! Да, и выпить хочется… Кстати, кому что наливать? Я так понимаю, что никто из мужчин не откажется от ирландского виски? А что вы изволите отведать, уважаемая Татьяна Сергеевна?
– И мне капни виски. Только поменьше, чем остальным…
Особо заковыристых речей Артём говорить не стал, просто выразил надежду, что умершим боевым товарищам и «пассажирам» на Небесах совсем и неплохо. В том смысле, что с адскими сковородками им так не довелось познакомиться.
– Пусть земля им всем будет пухом! – подытожил Лёха. – Пьём, естественно, не чокаясь…
«Опаньки! Как ирландский вискарь-то шарахнул по мозгам!», – всерьёз встревожился внутренний голос. – «С хронического устатку, понятное дело… Ты, братец, закусывай, закусывай! Очень вкусный говяжий язык, рекомендую! Может, скушаешь бутерброд с чёрной икрой? Весьма вкусная и, главное, калорийная вещь! Весьма… Не забыл, часом, что у тебя наличествует молоденькая жена? Как бы, ненароком, ни опозориться – с хронического устатка… Эге, чувствуешь, как она ножкой крепко прижимается к твоей ноге? Длинной, горячей и – до полного безумия – стройной ножкой… Блин! Знать, будет дело под Полтавой!».
– Лёшь, мне вискаря больше не подливай! – попросил Артём. – Я, пожалуй, перейду на сухое вино.
– Как скажешь, Тёмный, – расслабленно откликнулся Никоненко. – А мы, не смотря ни на что, продолжим дегустировать крепкие напитки. Как ты, дружище Хантер, относишься к ямайскому тростниковому рому? Любимый напиток легендарных карибских пиратов, как-никак… Молодцом! Подставляй бокал!
Артём, озабоченно похлопав по карманам, поднялся на ноги.
– Ты куда? – забеспокоилась Татьяна.
– Пойду взгляну на дизель-генераторы. Заодно и перекурю.
– И я с тобой!
Естественно, что дизелям, вернее, всяким манометрам с подрагивающими цветными стрелочками, было уделено только поверхностное внимание, после чего пришло время для жарких поцелуев и крепких объятий.
– Тёма, а где мы сегодня будем…спать? – через некоторое время тихонько спросила Таня, с трудом восстанавливая дыхание. – Как и тогда, в кабинете Василия Васильевича?
– Не получится – в кабинете. Судя по всему, Лёха и Хантер сегодня напьются до полной потери пульса. Заслужили, чего уж там… Следовательно, нам с тобой, родная, придётся присматривать за дизель-генераторами. Приберёмся в посудной мойке, отодвинем стол – вместе с грязной посудой – на прежнее место. Я потом принесу пару матрасов, подушки, простыни, одеяла. Устроимся по-королевски, не сомневайся… А в кабинет покойного профессора мы переедем потом. Да, и кабинет Мельникова совсем, даже, не плох… Кстати, а что это такое твёрдое – у тебя под курткой? Там раньше ничего похожего не наблюдалось. Наоборот, всё было, э-э-э, безусловно-упругим…
– Это я книжечку одну интересную спрятала за пазухой, чтобы всегда была под рукой. Нашла её – совершенно случайно – на профильном книжном складе. Вот, и повышаю – в свободное от основной работы время – свой кругозор в определённой сфере…
– Ты покраснела? Или мне это только кажется? То бишь, аварийное освещение всему виной? – развеселился Артём. – Точно, покраснела! Следовательно, мне не составит особого труда – угадать название этой книженции… Итак, это – «Камасутра»?
– Угадал, понятное дело…
– И как она тебе? Много ли почерпнула полезного?
– А, вот, ночью и поговорим на эту тему. Вдумчиво и обстоятельно… Можно и вместе почитать текст, внимательно рассмотреть картинки. А то мне – по молодости лет – там не всё понятно. Далеко – не всё…
За столом сидели Никоненко и Хантер – пьяные в дымину – и, обнявшись, самозабвенно выводили:
Его звали – Че!Много лет – назад.Не такой – как все.Просто – солдат!Отставь бокал – пустой,Ответь на мой – вопрос.Не торопись – постой,Я говорю – всерьёз.Когда же он – вернётся?Из тех небесных – странствий?И снова – улыбнётся,Надежду нам даря?И мы пойдём – в атаку,И сгинут – самозванцы,И алыми тюльпанамиПокроется – Земля…«У наших ребятишек нашлись общие интересы!», – добродушно хохотнул внутренний голос. – «Видимо, они оба являются ярыми поклонниками Эрнесто Че Гевары… А, что тут такого? Весьма достойный идальго! Как говорится, без страха и упрёка… Тебе, майор Белов, до него не допрыгнуть, сколько ни старайся…».
Дождавшись, когда песенка закончится, Артём – хорошо поставленным командным голосом – велел:
– Капитан Никоненко!
– Я!
– Свернуть лавочку!
– Есть, свернуть лавочку! М-м-м… Тёмный, а что ты имеешь в виду? Типа – конкретно? Какую ещё – лавочку?
– Обычную, Лёша… Отбой на сегодня! Давайте-ка, братцы, будем ложиться спать. Вы мотайте в казарменное помещение, а мы с Танюшей присмотрим за дизелями… Капитан Никоненко!
– Я!
– Изволь сопроводить бойца Хантера до его койко-места!
– Есть!
– И ещё, Лёха, будет к тебе персональная и нижайшая просьба… Не надо утром злоупотреблять пивом! А то, знаю я тебя! На гауптвахту, засранца, посажу… Сменишь нас через девять с половиной часов, в одиннадцать ноль-ноль. Не слышу ответа, капитан!
– Есть, сменить в одиннадцать ноль-ноль! Есть, не увлекаться пивом!
Ночь (условная «метрошная» ночь) прошла просто волшебно. Они занимались тем, чем и должны заниматься любящие друг друга молодожёны, изредка сверяя правильность своих действий с древним индийским трактатом, вернее, с многочисленными и доходчивыми картинками, размещёнными в нём. Ну, и отдыхали, естественно, в паузах, болтали о разных глупостях, посещали с проверками дизельную, что-то ели и пили различные вина. Полный джаз, короче говоря. Для тех, кто понимает, конечно…
Когда наручные часы Артёма показали шесть тридцать утра, Татьяна жалобно попросила:
– Тёма, может, ну его? В смысле, на сегодня? Может – просто – полежим? Устала я очень… Ты, только, не обижайся, ради Бога!
– Какие ещё обиды, глупая амазонка? Наоборот… Ладно, клади голову мне на плечо и постарайся уснуть.
– А ты?
– Я тоже вздремну часика полтора, а потом схожу к дизелям. У правого надо отрегулировать подачу солярки.
– Не проспишь?
– Не должен. Меня, в своё время, учили пользоваться «внутренним будильником». Надеюсь, что это умение ещё не забылось… А тебя я разбужу ровно в десять тридцать, за полчаса до Лёхиного прихода. Умоешься, оденешься, приведёшь себя в порядок…