Антиметро
Шрифт:
– Вы, господа, ничего не понимаете! – профессор улыбнулся неожиданно-хищной и плотоядной улыбкой. – Это я – собственной персоной – являюсь «крёстным отцом» экспериментального усыпляющего газа Эн-09/15. Вернее, его изобретателем… Понимаете теперь?
– Что же тут непонятного? – задумчиво хмыкнул Артём. – Действительно, наверное, неприятно ощущать себя косвенным виновником – в гибели такого количества безвинных людей.
– Косвенным ли, молодой человек? А, может, самым, что ни наесть, прямым? Ведь, доктор Глебов неоднократно предупреждал меня о возможных негативных последствиях, а я – легкомысленно и бездарно – проигнорировал
– Кто – руководитель группы «Z»? – не понял Никоненко.
– Я, Фёдоров Василий Васильевич.
– Ух, ты! Наше почтение, господин профессор! Может, даже, господин генерал?
– Генерал, естественно, – раздражённо отмахнулся Фёдоров. – Только теперь это не имеет никакого значения. Всё кончено. Такие фатальные и чудовищные ошибки не прощаются… Вот, вы, Артём Петрович, интересовались давеча, мол: – «А зачем, вообще, он нужен? В смысле, усыпляющий газ?»
– Было такое дело, интересовался.
– Видите ли, раньше за судьбу станций метрополитена – во время атомной войны – никто не волновался и особенно не переживал. Мол, всё подробно прописано и предусмотрено в многочисленных инструкциях и правилах, старательно разработанных за вереницу десятилетий… А потом, совершенно неожиданно, вышел роман Дмитрия Глуховского «Метро 2033». Причём – в контексте нашего с вами разговора – важен ни сам роман, а развёрнутые комментарии к нему, оставленные любознательными читателями на различных сайтах. Вернее, целый комплекс актуальных и животрепещущих вопросов… В частности, читатели и читательницы, обмениваясь мнениями друг с другом, достаточно подробно рассматривали первые минуты – после объявления «Атомной тревоги». Представьте себе аховую ситуацию: час пик, под землёй – единовременно – находятся многие десятки тысяч людей. Может, и сотни тысяч… Звучит сигнал «Атомная тревога!», ещё через некоторое время срабатывают заградительные щиты, отсекающие эскалаторы от залов, заполненных людьми. Что, по вашему мнению, молодые люди, произойдёт дальше?
– Начнётся страшная паника и массовая истерия, – предположил Артём, – сопровождающаяся безобразной давкой, и всё такое прочее…
– Правильно, майор Белов! Молодец! Вот, и планировалось, что в данной ситуации необходимо применять усыпляющий газ, который и был – в срочном порядке – создан в моей секретной лаборатории… Алгоритм действий здесь наипростейший: в момент зарождения паники видеокамеры фиксируют наиболее…э-э-э, одиозных и беспокойных индивидуумов, дальше происходит – собственно – «усыпление», после чего спецкоманда начинает планомерно работать. Люди (спящие!), пострадавшие при давке, помещаются в госпиталь, а всякие паникёры и хулиганствующие элементы, соответственно, в изолятор временного содержания…
– Логика присутствует, – одобрил Артём. – Алгоритм вполне жизнеспособный.
– Только при одном архиважном условии. Газ Эн-09/15 должен быть тщательно доработан. Необходимы развёрнутые многоуровневые испытания, дополнительные исследования… Кстати, именно после выхода романа «Метро 2033» и было принято решение – о значительном расширении складских помещений. То есть, все эти бетонные камеры существовали и раньше, только были заполнены – продовольствием и прочими товарами народного потребления – лишь частично, дай Бог, на одну четверть. Заодно и ассортимент расширили…
– Признавайтесь, профессор! – неожиданно разозлился Лёха. – Ведь, всё происходящее с нами и является таким многоуровневым дополнительным испытанием? Вы (совместно с другими генералами, ясен пень!) решили, что жизни трёхсот-четырёхсот человек являются сущей ерундой – на фоне важности рассматриваемой проблемы – и пустились во все тяжкие, вовсе не озабочиваясь глупыми морально-этическими нормами.… Ведь, не было никакого атомного взрыва? Признавайся немедленно, старый перец! Пока я тебе голову не отвернул с тоненькой генеральской шеи…
– Отставить, капитан Никоненко! – успокаивающе рявкнул Артём. – Избыточно-нервный ты наш… Впрочем, вопрос, заданный капитаном, является своевременным и логичным. Извольте, Василий Васильевич, дать прямой и чёткий ответ!
– Не знаю я, честное слово, чёткого и прямого ответа, – брезгливо поморщился Фёдоров. – Был ядерный взрыв? Не было его? Иногда я железобетонно уверен, что на земной поверхности вовсю полыхает Третья мировая война… А иногда мне кажется, что всё происходящее с нами – лишь изощрённые ученья, придуманные мудрым генералом Громовым. Кстати, присутствие на «Лесной» его любимой племянницы является прямым подтверждением этой версии. Серьёзные ученья, проводимые в обстановке, максимально приближенной к боевой, не более того… Судя по вашим колючим глазам, господа офицеры, вы мне не верите. Что же, тогда извольте получить веские доказательства! – профессор быстрым движением достал из кармана что-то крохотное, забросил эту вещицу в рот и, не жуя, проглотил.
– Лёха, разжимай Фёдорову челюсти! – приказал Артём. – Я попробую два пальца засунуть в глотку, чтобы его стошнило…
– Осторожнее, командир! Можешь остаться без пальцев, откусит – как добрый вечер. Были уже неприятные прецеденты…
– Я, что же, деревянный по уши? Зачем – в таком опасном раскладе – пользоваться собственными пальцами, когда есть профессорские? Давай, разжимай челюсти!
Но все их усилия оказались напрасными: лицо Василия Васильевича застыло в злой клоунской гримасе, а глаза – за линзами очков – превратились в неподвижные стекляшки неопределённого цвета.
– Цианистый калий, – со знанием дела сообщил Лёха. – Смерть наступает почти мгновенно…
Татьяна встретила известие о неожиданной смерти Василия Васильевича на удивление спокойно, только неодобрительно покачала головой и невозмутимо уточнила:
– На скольких персон мне теперь готовить обед?
– Готовь на семьдесят пять едоков, – распорядился Артём. – А мы с капитаном вернёмся к благородной профессии могильщиков.
– Серая муть – планомерно и целенаправленно – сгущалась, крепла и матерела, – пафосно объявил Лёха. – А свет в конце туннеля по-прежнему не просматривался…
С шестью «свежими» мертвецами они «управились» за два с половиной часа, определив труп профессора Фёдорова в ячейку холодильника, а тела безвременно умерших «пассажиров» – естественно, упакованные в светло-зелёные мешки – в штольню.
На платформе Таня старательно кормила с ложечки – жидкой овсяной кашей – заслуженного киргиза Кашмамата. Старик покорно глотал пищу, а в его узких глазах плескалось полное безразличие ко всему на свете.
– Отдохни, амазонка! – предложил Артём. – А мы с Лёхой займёмся «пассажирами».