Антинюрнберг. Неосужденные...

Усовский Александр Валерьевич

Но такая ситуация, на самом деле, была отнюдь не трагичной В МИРНОЕ ВРЕМЯ. Немцы торговали со всем миром — в том числе и со странами, не совсем дружелюбно относившимися к Третьему рейху.

В мирных условиях при нормальном развитии гражданских отраслей экономики Германии все недостающее сырье и полезные ископаемые Третий рейх получал путем экспортно-импортных, товарообменных и клиринговых операций (не зря же во времена оны многомудрый господин Ялмар Шахт создал клиринговые палаты для расчета со всеми, почитай что, государствами восточной Европы).

Нефть шла из Венесуэлы, Мексики, Голландской Индии, Соединенных Штатов, СССР и Румынии, хромовые руды — из Югославии, железная руда, ферросплавы, сталь, цинк — из Швеции, из Испании — ртуть, добывавшаяся на крупнейшем к мире месторождении Альмаден, железная и свинцово-цинковая руды, пирит, свинец, олово, вольфрамовый концентрат.

Венгрия отправляла в Рейх нефть и бокситы, Финляндия — никель. Из Португалии шел вольфрамовый концентрат, из Турции-хром. Голландская Индия поставляла каучук и олово, плюс к этому — разные приятные излишества вроде кофе, чая, экзотических плодов.

В обратном направлении шли изделия германской промышленности — к концу тридцатых годов набравшей неслабые темпы и достигшей второго-третьего места в мире. В 1939 г. национальный доход на душу населения составлял в США — 554 доллара, Германии — 520, Великобритании — 468, Франции — 283, Италии -140, а в Японии — только 93 доллара.

Так что немцы за шесть «нацистских» лет весьма серьезно поднялись в мировой “табели о рангах” — во многом благодаря своей мощной промышленности, производящей почти все, что тогда потреблял мир.

С началом же всеевропейской войны германская промышленность теоретически мгновенно садилась бы на жесткий сырьевой паек — и отнюдь не потому, что британский флот сразу же отрезал бы Германию от заморских стран; как раз от океанской торговли Третий рейх практически зависел очень мало. Ограничения по сырью становились жестокой неизбежностью ввиду того, что большая часть немецкого промышленного потенциала переориентировалась бы в случае войны на выпуск вооружения и боеприпасов — таким образом, резко уменьшая наличные запасы мирной продукции, необходимой для бартерных операций, клиринговой торговли и экспорта за валюту.

Поэтому война немецкой промышленности была абсолютно и категорически не нужна — она бы в момент уничтожила любовно взращиваемое и бережно лелеемое германскими промышленниками древо немецкой экономической гегемонии в Европе.

Немцы в случае начала войны вынуждены были бы сдать рынки сбыта своей продукции (находящиеся и на европейском континенте, и во многих других уголках земного шара) другим странам — вернее, стране. Которая с легкостью бы заменила Германию в качестве поставщика промышленной продукции!

Я говорю не о Великобритании, Франции или, еще нелепее, Польше. Я говорю о стране, которая — единственная! — извлекла прибыль из всемирного кровавого кошмара 1939–1945 гг.

Я говорю о Соединенных Штатах Америки — единственной стране, в чьих интересах было разжечь костер вселенского военного пожара…

Впрочем, об этом мы поговорим позже. А сейчас имеет смысл отвлечься от подсчетов сырьевых запасов и минеральных ресурсов сторон предстоящего конфликта (мы вернемся к этому чуть позже) — чтобы внимательно рассмотреть гораздо более важный вопрос, а именно — мобилизационный потенциал Германии и ее противников. Потому что воюет не железо, не нефть и марганец, не вольфрам и не уголь, и даже не танки, самолеты и корабли; ВОЮЮТ ЛЮДИ!

Об этих людях мы и поведем речь в первой главе.

Глава 1. Мобилизационные ресурсы сторон

Многие из нас помнят прекрасную книгу Антуана де Сент-Экзюпери “Военный летчик”. Потрясающая по своему нравственному накалу, по трагичности, по пронзительности и достоверности описаний, эта маленькая повесть для большинства прочитавших ее стала каноническим свидетельством бессилия французской армии перед нечеловеческим по своей мощи паровым катком германской военной машины. “Военный летчик” — больше, чем литературное произведение, это живое свидетельство очевидца, с горестным сокрушением сердца повествующего о заведомой безнадежности любых попыток сопротивления варварскому натиску с Востока. А как же!

“Мы не могли не отстать в гонке вооружений. Нас было сорок миллионов земледельцев против восьмидесяти миллионов, занятых в промыишенности! Мы воюем один против трех. У нас один самолет против десяти ичи двадцати и, после Дюнкерка, — один танк против ста”. “Немцев восемьдесят миллионов. За один год мы не можем создать сорок миллионов французов, которых нам не хватает. Мы не можем превратить наши пшеничные поля в угольные шахты”. “Для борьбы с танками в нашем распоряжении были только снопы пшеницы. Снопы пшеницы для этого совершенно не годились”.

Нисколько не пытаясь умалить величие Сент-Экзюпери как Писателя, Солдата и Человека (в конце концов, в 1944 г., уже достаточно зрелым мужчиной добровольно вернувшимся в строй и отдавшим жизнь за свою Родину!) — все же хочу сказать, что относительно соотношения сил сторон в майские дни сорокового года Сент-Экс несколько… гм… погорячился.

ПОТОМУ ЧТО НА САМОМ ДЕЛЕ ВСЕ БЫЛО НЕ ТАК.

Во-первых, по поводу «отсталости» Франции в гонке вооружений — здесь глубокоуважаемый мэтр несколько сгустил краски. В мае 1940 г. бронетанковый парк французов превосходил немецкий как по численности современных танков, так и по их качественным характеристикам; французы вообще не строили танков без пушек — тогда как у немцев едва ли не треть всех панцеркампфвагенов имела чисто пулеметное вооружение. В авиации французы несколько уступали немцам, это правда — но отнюдь не в таком трагическом соотношении, как это заявлено в “Военном летчике”.

Два французских самолета противостояли трем немецким — и ни о каких “один самолет против десяти или двадцати ” речи и близко не шло. Впрочем, о «железе» мы уже говорили в первой части настоящей книги, и посему сразу же перейдем далее — к трагическому соотношению в личном составе. “Нас было сорок миллионов земледельцев против восьмидесяти миллионов промышленных рабочих” — это сильный довод! Если не вдаваться в подробности…

Мы же в них вдадимся. И узнаем много интересного! Как известно, с 1919-го по 1935 гг. Германия не имела призывной армии — ее вооруженные силы были ограничены опереточным стотысячным рейхсвером.