Антистерва
Шрифт:
— Понятия не имею.
Опять партизанку из себя корчишь, — поморщилась Альбина. — Да не бойся ты меня, я твоему Кобольду вообще не конкурент и даже в партнеры не набиваюсь: не та весовая категория. На его высоте бабы не летают! Вон, президент недавно с представителями малого бизнеса встречался, так какие там представители — представительницы одни. По мелочи-то сплошь бабы суетятся, и я в том числе. А если олигархов в Кремль зовут, то бабенки, как ты заметила, ни одной. Только Роман Алексеич и прочие мужики восседают. Хотя что ты могла заметить в своей Азии, — махнула рукой она. — В общем, я со своими фитнес-клубами в калашный ряд не лезу, так что
— Я за него вообще не переживаю, — улыбнулась Лола. — Я его совсем не знаю, о чем же мне переживать?
Хоть виски и было противным, но действие его оказалось приятным. Лола почувствовала, как напряжение, в котором она находилась весь этот бесконечный вечер и которое лишь слегка ослабело с появлением Альбины, наконец отпустило ее совершенно.
— Не знаешь — узнаешь, — уверенно сказала Альбина. — Такую женщину, как ты, только дурак из рук выпустит. А Кобольд уж точно не дурак. Он тебе как, нравится хотя бы?
— Нравится?.. — медленно проговорила Лола. — Вряд ли нравится. Но в нем есть что-то неожиданное, и мне с ним поэтому… не скучно.
Сказав это, она тут же вспомнила то главное, что было неожиданным в Романе: его резкое, какое-то непонятное — может быть, просто мужское? — ночное бесстыдство, которое так трудно было угадать за его дневной невозмутимостью. Да просто представить было невозможно, что этот холеный, весь погруженный в житейские мелочи мужчина, подробно и с удовольствием рассказывающий об императорских сервизах, вдруг положит ее руку себе между ног и скажет, что ему это нравится… А он сказал именно так, без стыда, и без стыда сжал ее вздрагивающие пальцы. При одном воспоминании о том, как это было, Лола почувствовала, что внутри у нее, внизу живота, шевельнулось что-то непонятное, прежде неведомое и, пожалуй, приятное.
— Не скучно? Что ж, уже немало. Скука, конечно, есть отдохновение души, но… Это, кстати, кто сказал, не помнишь? — прищурившись, быстро спросила Альбина.
— Пушкин. Но он, кажется, тоже кого-то цитировал.
Я и говорю, такую бабу Кобольд из рук не выпустит, — усмехнулась та. — Так вот, скука хоть и отдохновение души, но она же и душевная отрава. Постепенно, незаметно, а глядь — и уже все в тебе остыло и застыло. Так что мой тебе мудрый совет: не бросайся тем, что хоть какой-то интерес вызывает. Я в молодости тоже дура духовная была — только тебе Ницше или там Хайдеггер, а не то чтобы бильярд какой-нибудь… А с годами ума-то набралась. Если бильярд кровь будоражит или, к примеру, кругосветное путешествие, то и катай шары, и путешествуй, а про Хайдеггера забудь. И про любовь, кстати, тоже: спокойней жить будет. Или ты принца ждешь? — спросила Альбина, внимательно вглядываясь в Лолины глаза.
— Не жду. И никогда не ждала.
Она чувствовала себя с Альбиной так легко, как никогда не чувствовала себя с посторонними людьми. Да и не только с посторонними… Даже с папой, который был все равно что она сама, ей не было легко: в нем была слишком ощутима та душевная утонченность и печаль, с которыми легкость общения просто не сочеталась. Впрочем, ей и с самой собою легко не было тоже. С мамой — да, с мамой было совсем легко. Но мама ничего не знала о тех вещах, о которых говорила сейчас Альбина, а они, эти вещи, были Лоле не только понятны, но и необходимы.
— Вот и хорошо, что принца не ждешь. Поэтому бери от Кобольда все, что он тебе может дать. А может он много, не сомневайся. Что тень по личику пробежала? — насмешливо заметила Альбина. — Моральные
— Да, — кивнула Лола. — Папа был геолог, он тоже про таблицу Менделеева говорил. Его во время войны даже на фронт не отпустили, потому что он стратегическое сырье разведывал.
Значит, хорошо разведал, раз Кобольд заинтересовался. Он рисковать не любит, только наверняка действует. Ну, тебя это интересовать не должно. Какое тебе дело до его дел, ты к нему в секретарши не нанималась! А меня не стесняйся, — вдруг добавила Альбина. — Ты мне понравилась. — И, невесело улыбнувшись, объяснила: — Не с кем же словом перемолвиться. У нас тут бабы все… Ну, про деловых, вроде меня, я вообще не говорю, я и от себя-то дурею, еще мне таких же не хватало! А другие… Если не слишком тупые, то скучные как манная каша без перца, только и квохчут вокруг своих мужиков. А которые постервознее, поживее, те дуры беспросветные, им кроме брюликов и Канар ничего не интересно.
— Вы же сами про бильярд и кругосветные путешествия говорили, — напомнила Лола.
— Есть нюансы, — засмеялась Альбина. — Канары Канарам рознь. А на «вы» меня не называй, я тебе в матери не гожусь, на десять лет всего старше. И жизни учить не буду, сегодня это я так, для знакомства. Сейчас домой отвезу. Ночь уже, ты небось устала с непривычки. Или, если хочешь, у меня ночуй, — предложила она.
— Да нет, наверное… — неуверенно сказала Лола. Когда после демонстрации моделей, которую устроила в галерее «Дача» Жуковская жительница Оксана, Альбина предложила заехать к ней и поболтать часок, Роман отказался:
— Мне твоя болтовня неинтересна. И в бильярд я не играю, так что делать мне у тебя нечего.
— Тогда я Лолку заберу? — сказала Альбина.
— Хочет, пусть едет.
Восторга в его голосе не прозвучало, но, во-первых, восторга он не выказывал вообще ни по какому поводу, во всяком случае, при Лоле, а во-вторых, подумать, как правильно поступить, она не успела, потому что Альбина тут же схватила ее за руку и потащила к своей машине — приземистой, узкой, ярко-алой.
Но все-таки Лоле показалось, что Роман не обрадовался ее самостоятельности. Поэтому она, хоть и не слишком уверенно, отказалась ночевать у Альбины.
Они вышли на крыльцо. Альбинин дом совсем не был похож на дом Кобольда — это была старая дача из потемневшего дерева, и крыльцо было старое, скрипучее, и сосны скрипели от почти неощутимого ночного ветра так же, как ступеньки крыльца.
— Нравится машинка? — спросила Альбина, заметив, что Лола разглядывает блестящие красные бока ее автомобиля. — Тогда почему молчишь? Спроси, спроси — как называется, какая скорость. Сколько стоит, тоже спроси.
Какая мне разница, сколько она стоит? — пожала плечами Лола. Но машина ей действительно понравилась, в этом Альбина не ошиблась. Да, кажется, она не ошибалась ни в чем, что касалось живых человеческих проявлений, даже — или особенно — тщательно скрываемых. Подумав об этом, Лола улыбнулась и спросила: — А как она называется?