Антижизнь
Шрифт:
Ну заброшенная шахта, ну старое бомбоубежище, ну каменный грот. И что? Приключения каждый раз одинаковые, всё предсказуемо, никакого ощущения опасности…
Я слышал историю, как один парень со своим другом забрались в катакомбы под старым домом, и на них напало какое-то кровожадное существо. Друг того парня погиб, а выжившему пришлось спрятаться в комнате за железной решёткой. И якобы, чтобы его самого не сцапали, он несколько дней разрубал тело своего друга на куски, и скармливал их подземному обитателю, а потом ещё и палец себе отрубил, чтобы хоть что-то дать голодному чудовищу.
Я не верил в это! Знал, что заброшенные, отдалённые места просто пусты. Туда даже бомжи не забираются. Что им там делать?
Поэтому я отважился на свой поступок, не ожидая никого встретить. Я поспорил с друзьями, что пройду насквозь тридцатикилометровую штольню в горе, с одной только свечкой в руках.
Я всё рассчитал: поход через длиннющий тоннель должен был занять часов десять. Свечка в стеклянной банке горит дольше. У меня не было с собой ничего про запас, ничего для подстраховки, кроме зажигалки, если вдруг свеча погаснет.
В начале пути мне даже показалось, что я придумал себе слишком лёгкое испытание: зашёл с одного конца, а с другого вышел. Штольня прямая, заблудиться негде. Что тут сложного? Единственная трудность – маленький язычок пламени освещает пространство лишь на пару метров вперёд. Из-за этого дорога была непредсказуемой. Нужно было сохранять бдительность и смотреть под ноги, чтобы не споткнуться ни обо что. К этому я тоже быстро привык и ожидал лёгкой дороги.
Но потом случилось то, что почему-то не казалось очевидным, пока не произошло. В мою банку попала вода.
В штольне было сыро, в некоторых местах капало с потолка. Раз – и я оказался в полной темноте. К тому времени я уже прошёл более десяти километров, и вдруг такое.
Я вытряс воду из банки, продул её хорошенько и попытался снова зажечь фитилёк. Это оказалось не так просто, как я думал. Свеча уже глубоко оплавилась. Надо было изловчиться, просунуть руку в горлышко. Я ставил банку и горизонтально, и чуть ли не вверх дном – ничего не получалось. Парафин капал и обжигал пальцы, а фитилёк не загорался.
Банка выскользнула из мокрых рук. У меня замерло сердце, но я её поймал. Радостно прижал банку к груди. Если бы она упала, то разбилась бы о каменный пол. Мой единственный источник света!
И тут меня снова прошибло: а где зажигалка?! Я её выронил пока ловил банку!
– Ничего, ничего, она должна быть где-то здесь, – успокаивал я себя.
Осторожно поставив банку к ногам, я стал ощупывать пол вокруг. Там были глубокие трещины, куда было невозможно просунуть руку. Если зажигалка провалилась в одну из них – это конец! Я остался без света. Без связи, посреди тридцатикилометрового тоннеля.
Что мне было делать? Возвращаться назад? Так я хотя бы знал, каким будет путь. Впереди неизвестно что… Но тогда бы получилось, что я сдался, столкнувшись с первой трудностью. Мы же поспорили с друзьями, что я пройду штольню насквозь!
Я решил, что пойду дальше, подумав, что так будет даже интереснее. Потом буду рассказывать, как прошёл больше половины пути без света. Стану дважды героем!
Мне было ясно, что теперь мой путь займёт больше времени. Я шёл медленно, шаркал по полу, чтобы не наткнуться на каменные глыбы. У меня даже часов с подсветкой не было, и я не знал, сколько времени провёл в темноте, но по ощущениям не менее пяти часов.
Никакого света впереди. Я чувствовал себя слепым. Мой мозг стал работать слишком шумно, у меня разыгралась паранойя. Вдруг в штольне всё-таки есть другие коридоры, и я забрёл неизвестно куда?
Мне говорили, что раньше здесь были глубокие шахты, но потом их засыпали. А вдруг земля просела, и там образовались глубокие провалы, и я сорвусь в один из них? Каждая трещина, куда попадала нога, теперь казалась мне бездонной пропастью.
Я присел отдохнуть у стены. Попытался успокоиться, подумать о чём-нибудь приятном.
Где-то рядом, всего в нескольких метрах послышались шаги. Я слышал каждый звук в этом тоннеле: капли воды, свист воздуха в трещинах… Топот ног нельзя было принять за что-то другое. Это были шаги.
Я подумал, что это кто-то из моих друзей пришёл меня спасать.
– Я здесь!
На мой голос никто не отозвался. Звуки шагов смолкли в нескольких метрах от меня.
«А кто бы сюда пошёл за мной по темноте без фонаря?» – подумал я и поднялся.
И снаружи, наверное, уже была ночь. Стали бы сейчас разворачивать поисковую операцию?
– Кто здесь? – крикнул я в темноту.
Я вытянул руки вперёд и ощутил прикосновение. Кто-то схватил меня за пальцы. Это была холодная и липкая рука. Я попытался ударить коленом того, кто стол передо мной, но лишь пихнулся в пустоту. Мои пальцы отпустили.
– Эй! Ты кто? Мне не до шуток сейчас! – я крутился на месте, вслушивался, пытаясь различить дыхание.
В темноте никто не дышал и не выдавал себя ни единым шорохом. Но кто-то был рядом секунду назад. Я слышал шаги и почувствовал прикосновение!
Мне хотелось метаться от стены к стене и звать на помощь. Нужно взять себя в руки, чтобы не сорваться. Я успокаивал себя, думая об испытаниях советских космонавтов в барокамере. Они проводили несколько суток в полной тишине и одиночестве и начинали видеть сны наяву. Один космонавт во время испытаний явственно слышал, как открывается окно, а за ним шумит дождь. Ясное дело, что в герметичном контейнере не было никакого окна.
Другой космонавт видел, что половина камеры превратилась в комнату общежития, где на кровати храпел его сосед. Испытуемый космонавт затыкал уши, но это было бесполезно.