Антоллогия советского детектива-40. Компиляция. Книги 1-11
Шрифт:
На экране за легкой дымкой крупный населенный пункт, снятый из кабины пилота: хаос тесно прижатых друг к другу строений, на глазах увеличивающихся в размерах.
Титр.
В напряженной тишине голос переводчика:
— Эксперимент начался.
И вот уже крупным планом рука пилота. Пилот отработанным движением дергает на себя рычаг.
С закраин плоскостей головокружительно
Биплан по дуге устремляется вверх.
Титр.
— Зачумленные блохи распыляются над целью, — глухо произнес переводчик. В его голосе уже не было прежней невозмутимости.
Снова возник титр.
— Результаты эксперимента, — прочел переводчик.
Титр сменился стоп-кадром: во весь экран вырезка из китайской газеты. Поверх газетных строк надпись по-японски.
— Из статьи следует, — медленно произнес переводчик, — что в районе Нинбо неожиданно вспыхнула сильная эпидемия чумы, и китайские власти объявили строгий карантин, тщательно изолировав очаг заразы. Далее сообщается, что эпидемия унесла в могилу тысячи детей, женщин, стариков и мужчин в расцвете сил... И это — менее чем за месяц, — тихо, едва слышно, уже как бы от себя, закончил он.
И тут же, словно в подтверждение сказанному, замелькали отрывки из хроникальных лент, снятых китайскими кинооператорами:
Заболевших помещают в инфекционные бараки.
Врачи, пытающиеся хоть чем-то помочь умирающим.
Вынос скончавшихся из бараков и захоронение трупов.
Дезинфицирование зараженных жилищ...
Наверняка многим полегчало, когда на смену этим документальным кадрам, жуткому кошмару наяву, на экран выползла короткая змейка иероглифов.
— Экспедиция успешно завершилась, — вздохнув с облегчением, обронил переводчик...
«РУКИ ЗА ГОЛОВУ!»
Шэн Чжи не вернулся к месту базирования отряда.
Выпустив сигнальную ракету и тем самым оповестив товарища Суна, чтобы готовили японскому бронепоезду подобающую встречу, он поспешил не мешкая убраться прочь через частый кустарник, тянущийся широкой лентой рядом с полосой отчуждения.
Ночь была темная, но Шэн знал в этих местах каждую тропинку, и к тому времени, когда забрезжил рассвет, он уже подходил к окраинным фанзам деревни Тяндзы.
Не слышно было ни лая собак, ни мычания коров, а в бумажных окнах фанз не светилось ни огонька.
Судя по всему, деревня крепко спала, но для человека без документов время рассвета — самое опасное время, и Шэн Чжи решил не искушать судьбу.
Окинув внимательным взглядом проступавшие из рассветной синевы глинобитные заборы и крутые крыши из волнистой черепицы, Шэн рассудил, что для
Так рассудил Шэн. Зная, что все может выйти иначе. Любая развилка на его пути может стать роковой, на любом шагу подстерегает его смертельная опасность. И не всегда в состоянии предугадать ее человек, рискующий жизнью.
Когда Шэн Чжи, скользнув глазами по темной купе развесистых деревьев, тихо ступая по мокрой, чуть слышно шуршащей траве, пересек лужайку, отделяющую священную рощу от проезжей дороги, из-за угла кумирни внезапно вынырнули два маньчжурских жандарма с короткоствольными японскими винтовками, взятыми на изготовку.
— Кто такой? — угрожающе направив винтовку Шэну в грудь, спросил один.
— Документы! — отрывисто бросил второй.
Существуют сотни китайских имен, и для Шэна не составляло труда назваться хоть Чаном, хоть Чуном, но вот что касается документов... документа Шэн не мог предъявить ни одного.
— Я — Фу Чин, — поклонился он. — Иду в Муданьцзян, чтобы найти работу.
— Документы! — снова прозвучал, повелительный голос.
Шэн еще ниже опустил голову.
— Документы украли, — робко ответил он и, огорченно чмокнув губами, пояснил со вздохом: — Украли в дороге. И деньги, и документы...
Из священной рощи тянуло холодом и сыростью. Жандармы не спускали с Шэна недоверчивых глаз.
— Руки за голову! — приказал один, а руки второго принялись бесцеремонно ощупывать и охлопывать Шэна. В заключение подзатыльник и выкрик над самым ухом:
— Поворачивайся и шагом марш! Руки не опускать!
Пауза. Потом сквозь зубы, с угрозой:
— В комендатуре у тебя прорежется голос. Тогда и узнаем: не из тех ли ты лесных пташек, на которых мы охотимся?
Мягкий свет наступающего утра скрадывал тени и звуки. С руками, закинутыми за голову, Шэн покорно побрел в деревню. Слева и справа хищно покачивались лезвия плоских, холодно поблескивающих штыков.
Вот и деревенская улица, похожая на русло пересохшей реки. Все ворота на запорах, все окна темны. Вот просторная фанза, перед которой высокие шесты, украшенные шариками, подсказывают, что здесь проживает староста. Вот на воротах вывеска с изображением красной рыбы — это и есть постоялый двор, тот самый, куда Шэну вряд ли когда-либо уже зайти. Вот узкий проулок, обнесенный глиняными стенами и уводящий из деревни — через огороды, к реке...
Шэн вихрем рванулся вперед, свернул в проулок и со всех ног бросился бежать. Сзади раздались крики. Потом прозвучало несколько выстрелов. Шэн перемахнул через низкий глинобитный забор, и преследователи потеряли его из виду.