Антология мировой фантастики. Том 10. Маги и драконы
Шрифт:
Странно, думала она, что даже когда им холодно, страшно и они голодны, они никогда не ссорятся. Они думают и поступают как один человек, будто они вышли из одного и того же чрева.
— Однажды я похвастался Имрику, что никогда не знал страха, поражения и любви, — сказал Скэфлок. Его голова лежала у нее на коленях, она расчесывала гребнем его взъерошенные ветром волосы. — Он сказал, что это три конца и начала человеческой жизни. Тогда я его не понял. Теперь я вижу, что он был мудр.
— Откуда
— Этого я не могу сказать, потому что эльфы познают поражение очень редко, страх — еще реже, а любовь никогда… Но встретив тебя, дорогая, я узнал и первое, второе, и третье одновременно. Я уже начинал становиться больше эльфом, чем человеком. Ты снова меня сделала человеком, и я чувствую, как во мне умирает эльф.
— Во мне теперь тоже есть что-то от эльфов. Я все меньше думаю о праведном и священном и все больше и больше о том, что полезно и приятно. Мой грех тяжелеет…
— Тут ты как раз делаешь все правильно. Болтовня о долге, законе и грехе ничего хорошего не приносит.
— Ты богохульствуешь… — начала она. Но он прервал ее рассуждения поцелуем. Она забыла о своих дурных предчувствиях.
Но вскоре тролли закончили разорение земель эльфов, они разошлись по крепостям, выезжая очень редко и такими большими силами, что нападать на них стало невозможно. Скэфлок, сделав запас оленьего мяса, стал мрачен от безделья. Он целыми днями просиживал в пещере.
Фреде хотелось развеселить его.
— Теперь мы в большей безопасности, — сказала она.
— Какой в этом прок, если мы не можем сражаться? Мы лишь ждем конца. Эльфхайм умирает. Скоро все королевства Фэри будут принадлежать троллям. А я… я сижу здесь!
Однажды он вышел из пещеры и увидел ворона, кружащего в небе.
— Какие новости? — крикнул ему Скэфлок на вороньем языке. Это звучало не совсем так, поскольку язык зверей несколько отличается от человеческого, но смысл был именно таким.
— Я прилетел с юга навестить своих родных, — ответил ворон. — В Валленде и Уэлленде тролли, скоро они будут в Скандии, а войска Эрлкинга отходят все дальше и дальше в центральные земли. У воронов богатый пир. Но они должны спешить за воюющими, поскольку война не будет долгой.
Гнев охватил Скэфлока, он схватил свой лук и выпустил в ворона стрелу. Но когда он упал мертвый к его ногам, гнев его прошел и его место заняло раскаяние.
— Я не должен был убивать тебя, брат, — тихо сказал он, — тебя, не сделавшего ничего плохого, а приносящего скорее пользу, очищающего этот мир от зловония прошедших битв. Ты был дружелюбен и беззащитен, но я убил тебя, а не врагов своих.
Он повернулся к пещере и вдруг зарыдал. Фреда обняла его, успокаивая как ребенка, и он выплакал свои слезы у нее на груди.
Этой ночью
— Эльфхайм погибает. Еще до того, как растает снег, от него останется только память. Мне больше ничего не остается, кроме как поехать к троллям и утащить с собой в последний путь как можно больше из них.
— Не говори так, — ответила она. — Это будет глупым предательством твоей веры и меня тоже. Куда лучше и смелее жить и сражаться.
— Чем сражаться, — горько спросил он. — Корабли эльфов затоплены или сожжены, воины убиты или закованы в цепи. Ветер, снег и волки живут в величавых замках, а враги сидят на тронах наших вождей. Одинокими стали эльфы, голодные, без оружия, голые…
Она поцеловала его. Вдруг перед его глазами, словно вспышка молнии, блеснул высоко занесенный в тем ноте меч.
Он долго сидел в оцепенении и затем проговорил:
— Меч… дар Эзира да, меч!..
Беспричинный страх охватил ее:
— Что ты имеешь ввиду? Какой меч?
Они лежали в темноте, прижавшись друг к другу, и он шепотом рассказал ей все, прямо на ухо, будто боялся, что ночь может подслушать. Оп рассказал о том, что Скирнир привез сломанный меч, как Имрик замуровал его в стене подземелий Эльфхьюфа и как Тор предостерег его, что близко то время, когда понадобится этот дар.
Он почувствовал, что она задрожала, она, охотившаяся на вооруженных троллей. Она сказала робко и неуверенно: — Мне это не нравиться, Скэфлок. Это ничего хорошего не принесет.
— Ничего хорошего? — закричал он. — Да это же последняя наша надежда. Один, предсказывающий будущее, должно быть, предвидел день падения Эльфхайма и дал нам меч. Безоружны? Ха, мы им еще покажем.
— Нельзя принимать ничего из рук языческих богов. Это принесет несчастье. О, милый, забудь о мече. — молила она.
— Да, несомненно, у богов свои цели, — сказал он, — но они не обязательно не совпадают с нашими. Фэри — это шахматная доска, на которой Эзир и Етуны передвигают эльфов и троллей, играя в игру недоступную для нашего понимания. И мудрый игрок заботится о своих фигурах.
— Но меч находится под Эльфхьюфом.
— Я до него доберусь как-нибудь. Я уже придумал
— Меч сломан. Как ты… как мы найдем этого великана? Как его можно заставить вновь выковать меч против родственных ему троллей?
— Должен быть способ. — В голосе Скэфлока звенел металл.
— Уже сейчас я знаю, как мы можем узнать это, хотя это опасно. Да, мы можем погибнуть, но дар богов — это наш последний шанс.
— Дар богов. — Она заплакала. — Послушай, это не принесет ничего, кроме несчастья. Я чувствую это, у меня внутри что-то холодное и тяжелое. Если ты примешься за поиски меча, то наши дни вместе сочтены.