Антология реалистической феноменологии
Шрифт:
К сожалению, широко распространен предрассудок, будто все ценности являются не свойствами объекта, а только чувствами или воздействиями, вызываемыми предметом в нас. Утверждают, будто мы не можем постигать, наблюдать, устанавливать те ценности, что мы приписываем объекту, подобно тому, как делаем это в отношении нейтральных свойств. Это роковое заблуждение субъективации ценностей, как и многие другие заблуждения, приобрело многочисленных последователей благодаря тому философу, в отношении которого диспропорция между значением, свойственным ему как философу, и влиянием, которое он оказал на историю философии, больше, чем у любого другого философа: а именно, благодаря Давиду Юму. [233]
233
Юм был поверхностным философом, воздействие которого во многих отношениях объясняется, главным образом, скепсисом и циничной элегантностью; не замечая того, он постоянно делает самопротиворечивые утверждения, считая их очевидными. Тем не менее, влияние Юма на дух такой огромной мощи и основательности, как Кант, было столь большим, что Кант говорил о нем, что тот пробудил его от «догматического сна» (Предисловие к работе Пролегомены ко всякой будущей метафизике, которая может появиться как наука). Однако прямое влияние Юма несоразмерно велико. Он является отцом позитивизма всех мастей, эмпириокритицизма, психологизма и многих других пагубных философских заблуждений.
Теория Юма: Прекрасное – это воздействие на нашу душу
В Исследовании о принципах морали Юм говорит, что Евклид исчерпывающе перечислил все свойства круга, но ни в одной теореме ничего не сказал о прекрасном. Основание этому очевидно. Прекрасное не свойство круга… но лишь воздействие, оказываемое этим кругом на нашу душу. Мы не можем обнаружить прекрасное ни с помощью наших органов чувств, ни в ходе математического размышления. [234]
234
Appendix I, III; Meiner, Leipzig 1913. Deutsche "Ubersetzung von C. Winckler: Untersuchung "uber die Prinzipien der Moral, Anhang I «Das moralische Gef"uhl», 3.; Meiner, Hamburg 1962. [Перевод на русский язык: Юм Д. Исследование о принципах морали // Соч. в двух т. Том 2. М.: Мысль, 1965. Приложение I: О моральном чувстве. Цитируемое место ср. С. 336.]
Это утверждение Юма трояким образом характеризует его легкомысленную поверхностность. Во-первых, отнюдь не очевидно, что основание, на котором Евклид при перечислении всех геометрических свойств круга не упомянул его красоты, заключается в том, что прекрасное подлинным свойством круга не является. Ведь для объяснения этого совершенно достаточно того факта, что прекрасное не является темой геометрического анализа. Это один из многочисленных случаев, когда Юм принимает за очевидное нечто никоим образом очевидным не являющееся. Во-вторых, из факта, что прекрасное в высшей степени отличается от нейтральных качеств, а именно является ценностью, никоим образом не следует, что оно не может быть объективно присущим предмету. В-третьих, на основании ложной альтернативы Юм произвольно исключает возможность объективности ценностей: все, что присуще предмету как действительное свойство, якобы должно либо быть чувственно данным, либо выводиться из рациональных оснований. Это чистое petitio principii. [235] Это ничего не доказывающее и тем более не очевидное утверждение. И к тому же, оно противоречиво уже само по себе, ведь оно не опирается ни на чувственный опыт, ни на аналитическое суждение. Оно противоречит, таким образом, знаменитой пропозиции самого Юма, [236] которая сама не попадает ни в одну из двух этих категорий, но представляет собой философское утверждение совершенно иного характера. Следовательно, в соответствии с собственным вердиктом Юма, книгу Исследование о человеческом познании следовало бы предать огню.
235
Ошибочное заключение, в котором то, что следует доказать, используется как предпосылка (прим. немецкого издателя).
236
«Возьмем в руки какую-нибудь книгу… и спросим: содержит ли оно какое-нибудь абстрактное рассуждение о количестве или числе? Нет. Содержит ли она какое-нибудь основанное на опыте рассуждение о фактах и существовании? Нет. Так бросьте ее в огонь, ибо в ней не может быть ничего, кроме софистики и заблуждений!» Eine Untersuchung "uber den menschlichen Verstand, hrsg. von Raoul Richter, Meiner, Leipzig 1911, S. 193. Английское издание: Meiner, Leipzig 1913, p. 176:,Of the Academical or Sceptical Philosophy’. [Цитируется по русскому переводу: Юм Д. Исследование о человеческом познании // Соч. в двух т. Том 2. М.: Мысль, 1965. С. 169.]
Широко распространенный тезис, будто мы не можем ни постигать ценности, ни познавать их, будто они суть, скорее, «чувства», переживаемые нами в связи с воспринятым, является, таким образом, совершенно необоснованным, недоказуемым, а тем более – не очевидным. Этот тезис проявляется в совершенно различных формах, но всегда ценность, перетолкованная в нечто совершенно иное, противопоставляется здесь факту.
Различные виды восприятия, соответствующие разнообразию предметов
Перед тем, как подробнее заняться отдельными типичными формами этой субъективации ценностей вообще и эстетических ценностей в частности, мы хотели бы вкратце остановиться на различении ценностей и фактов. Если, говоря об этом, стремятся указать на различие между нейтральными фактами и таинственной значимостью, которой могут обладать объекты – а именно, значимостью в себе, ценностью – то на это нечего возразить. Само собой разумеется, существует огромное различие между констатацией того, что нечто всего лишь существует, и констатацией, что нечто имеет ценность. Очевидно, если я говорю «там звучит музыка», то это нечто совершенно иное по сравнению с тем, если я говорю «там звучит красивая музыка» или «там звучит скверная музыка».
Если говорится о ценности какой-либо вещи, будь то в обобщенном виде, например, «справедливость является нравственно благой», или в отношении конкретного случая – «манеры этого человека благородны», то, очевидно, утверждается нечто имеющее совершенно иную направленность по сравнению с констатацией нейтрального факта, например «эта комната имеет пять метров в длину». Констатация ценности есть совершенно новое измерение, совершенно новая тема. Но это различие никоим образом не означает, что я перестаю признавать факт. Если я постигаю нравственную ценность акта прощения или ценность достоинства человека как духовной личности, то имеет место познание, аналогичное тому, когда я узнаю, что некоторое дерево зеленое или некоторый силлогизм (вывод) ложен. Конечно, характер познания здесь совершенно другой, тип восприятия, когда я постигаю ценности, отличается от того, в котором я вижу цвета, узнаю голос или понимаю, что 7 + 5 = 12. Но отличие характера познания ценностей от познания нейтральных фактов не означает, что восприятие ценностей не является подлинным познанием.
Существует значительные различия в характере непосредственного познания – восприятия в широком смысле слова, – всякий раз зависящие от типа познаваемого предмета. Один орган нам нужен, чтобы схватывать цвета, другой – чтобы улавливать звуки; первые мы только видим, вторые – только слышим. Познание физических предметов имеет совершенно иной характер, чем познание личностей. Для восприятия мелодии требуется намного больше, чем для того, чтобы услышать звуки. Совершенно немузыкальные люди не узнают мелодий, хотя они не глухи. Интереснейшая и увлекательнейшая задача для философов – исследовать корреляцию между характером схватывания и объектом и установить различия в способах постижения разнообразных типов предметов; т. е. установить, прежде всего, какие содержания вообще могут быть непосредственно схвачены, какие только путем умозаключения, какие из них можно только сообщить и т. д., затем в пределах «типов восприятия» установить всякий раз меняющееся в зависимости от сущностного вида предмета своеобразие познания, только и способного схватить соответствующий предмет. Но то, что постижение ценности отличается от постижения нейтрального факта, никоим образом не дает нам право утверждать, что в первом случае вообще отсутствует постижение в смысле восприятия в широком смысле, что здесь нет никакого ясного, выраженного «сознания чего-либо».
Если мы слышим, что кто-то изменил жене, то нам непосредственно дана негативная нравственная ценность этого поступка. Правда, мы усматриваем это не непосредственно из поступка – только через сообщение, – но негативная нравственная ценность, которая однозначно присуща этому поступку, тем не менее, дана нам непосредственно. Для нас же, прежде всего, важно то, что ценность или негативная ценность даны нам как недвусмысленно присущие самому объекту и что при постижении ценности присутствует отчетливое «сознание чего-то», а также то, что данность негативной нравственной ценности не является опосредованной, в противоположность ее носителю, супружеской измене.
Фронтальное сознание чего-либо и «латеральный» акт сознания
Наиболее значительное различие в пределах опыта в самом обобщенном смысле слова есть различие между «фронтальным сознанием чего-либо», с одной стороны, и «латеральным» переживанием чего-либо, с другой. Все, что не относится к моей собственной личности, дано мне только в «сознании чего-либо» как объект, открывающийся моему уму и постигаемый мною с объектной стороны. Цвет ли это, материальный предмет, положение дел или же другая личность – всегда имеет место фронтальное «сознание чего-либо».
Если же я радуюсь или воодушевлен, если я плачу или скорблю, люблю или ненавижу, то здесь нет никакого «сознания чего-либо», но лишь сознаваемо свершающееся бытие, не противостоящее мне фронтально. Разумеется, предпосылкой радости или воодушевления всегда является «сознание» объекта, который меня радует или воодушевляет. Однако ответы на присутствие этого объекта: акты радости или воодушевления, являются не «сознанием чего-либо», но осознаваемым бытием. Сюда же относятся и все акты самого познания. Акт видения не дан мне так, как увиденное. Я осуществляю акт видения, я осознаю, что вижу, но с помощью латерального, а не фронтального сознания. О познании можно говорить только тогда, когда речь идет о «сознании чего-либо». Не всякое «сознание чего-либо» есть акт познания, – это может быть, например, акт представления или знания. Но всякий акт познания в собственном смысле есть всегда «сознание чего-либо».