Антология реалистической феноменологии
Шрифт:
Важной отметкой на этой шкале является уровень содержательно еще не отделенного общего сознания неполноты и предварительного характера данности, лежащей в основе акта познания, недифференцированное общее сознание неадекватности акта. На этом уровне субъект знает, что он должен сделать общую оговорку дальнейшего дополнения и разграничения, что рядом со своими утверждениями он как будто бы должен написать «в определенном отношении», хоть он и не в состоянии указать как-либо направление этого отношения. Но и тогда, когда сознание неадекватности отступает так далеко, что практически перестает играть роль, одно лишь это обстоятельство – как уже указывалось ранее – не превращает неадекватное познание в заблуждение. Только когда объективно становится невозможным добавление ведущего к адекватности дополнения, вносящего однозначность толкования, когда путь познания в этом направлении оказывается закрытым, когда дополнение, отправляясь с исходной точки неадекватного познания, следует в неверном направлении, лишь тогда начинается область заблуждения. Тогда наступает такое состояние, в котором только лишь поворот назад (das Umkehren), а не дальнейшее продвижение, ведет к истине.
6. Роль intellectus agens [220] в возникновении заблуждения
Выше отмечалось, что и в заблуждении духу даруется нечто со стороны вещи, даже если это лишь отдельные моменты. Там, где вещь говорит все, что она имеет сказать, где она дана в соответствии
220
Действующий интеллект (лат.)
221
Metaph., . 10. 1051 b, 24.
222
На этот фундаментальный тезис указывает в той или иной форме и исходя из самых различных предположений почти любая из дошедших до нас теорий заблуждения; исторический обзор представит этому детальное подтверждение. В этом месте сошлемся лишь на Фому Аквинского: «Однако вещь есть причина ложности в душе не таким образом, что причиняет ложность по необходимости, – поскольку истина и ложность существуют исключительно в суждении души, душа же судит о вещах, поскольку не претерпевает от вещей, но скорее некоторым образом действует» (De ve rit., q.1, art. 10) (пер. К. В. Бандуровского).
Тогда как actio [223] в подлинном познании заключается во внутреннем следовании за артикуляцией сущего и на каждом шагу находится в строгой зависимости от вещи, actio заблуждения есть удаляющая от сущего, самовольная actio. Заблуждение не есть со-осуществление (Mitvollzug) с имеющим место, но происходящее в пустом пространстве, оторванное от вещи движение intellectus agens. Между тем как неадекватное познание в активном со-осуществлении наличного заходит лишь так далеко, как это наличное открывает себя субъекту, заблуждение самостоятельно заполняет пробелы данного (die L"ucken der Gegebenheit). Уже в conceptus mentis такая actio может самостоятельно заполнить дарованный образ сущего, не свободный от пробелов, однако прежде всего эта actio проявляется там, где оно порождает жестко сформированную структуру языкового выражения – суждение. [224]
223
Действие (лат.)
224
Установление произвольного заполнения, как оно осуществляется в суждении, вполне может рассматриваться в качестве причины того, почему начиная с Аристотеля, снова и снова подчеркивается, что заблуждение встречается исключительно в области суждений.
7. «Вымышленное положение дел» как коррелят заблуждения
Сформулированное в таком суждении не находится в сфере имеющих место положений дел. Это суждение устроено не так, что оно, по меньшей мере, – как в суждениях, вытекающих из неадекватного познания, – могло бы быть поставлено в определенное соответствие с действительно имеющим место положением дел; здесь с самого начала в области сущего не имеется никакого непосредственного коррелята. Однако с другой стороны, суждение, которое следует классифицировать как заблуждение, также нельзя охарактеризовать как некое бессмысленное нагромождение слов; сформулированное [в нем] имеет форму положения дел. Действующее сознание в этом случае также определяется как обладание и формулирование положений дел, поскольку по своей форме оно не отличается от возникающего в подлинном познании. Но между тем как субъект ошибочно полагает постигнутым действительно имеющее место положение вещей, на деле он поглощен вымыслом, чем-то таким, для чего в дальнейшем будет использоваться термин «вымышленное положение дел». [225]
225
Здесь допустимо говорить о некоем вымысле, несмотря на то, что имеющееся в виду привнесение не таково, что его надуманный характер осознается субъектом, как это имеет место при вымысле в обычном значении этого слова. Для этого своеобразного случая неосознанного привнесения в языке не имеется соответствующего выражения.
Уже говорилось, что actio заблуждения есть оторванная от бытия, выпадающая из глубокой погруженности в дарованное actio. Тем не менее, она не является полностью отвлеченной от вещи. Заблуждение оказывается связанным с объектом не только при пассивной отношении, в восприятии от предметных моментов; частичная связанность с вещью до некоторой степени обнаруживается также и в активных элементах. Уже тот факт, что в действующем сознании эта actio проявляется как происходящий в процессе познания перебор и словесное воспроизведение объективных, ранее обнаруженных структур, дает повод предположить, что оторванность от сущего не является абсолютной и радикальной. Также и при непосредственном анализе выявленных заблуждений оказывается, что заблуждение должно рассматриваться как переплетение (Verweben) подлинных моментов вещи с мнимыми, как частичный холостой ход (Leerlaufen) intellectus agens, как не полностью прилегающее к линиям бытия, а местами свободно парящее мышление – но не как совершенно произвольный вымысел. Тогда как неадекватное познание оставляет непостигнутое открытым, заблуждение заполняет его чуждыми природе вещи элементами, при этом оно [заблуждение] все же не состоит исключительно из «беспредметности» («Unsachlichkeit»).
8. «Вымышленное положение дел» и «объективная видимость»
Не только в пассивных, но и в активных элементах в заблуждении не господствует абсолютная оторванность от вещи; и заполнение не-данного с помощью intellectus agens не является чисто произвольным. Здесь также сущее в определенной степени является основополагающим. Сознание соответствия вещи, присущее заблуждению, может быть конституировано лишь тогда, когда субъект способен рассматривать свою actio как соответствующую вещи. Абсолютно произвольно вымышленные моменты субъект не может считать найденными, считанными с вещи, еще в действующем сознании они выступали бы как выдуманные. На стороне объекта должно иметься нечто такое, что в состоянии служить достаточным основанием для того, чтобы actio заблуждения пошла именно по такому и не по какому-либо иному руслу. Здесь вступает в свои права важнейшее понятие «объективной видимости» («objektiven Scheins»), которое играет огромную роль в кантовской критике. Всякое заблуждение имеет свое основание в такой объективной видимости в области наличного. [226]
226
Учение об объективной видимости получило у Якоба Фридриха Фриса формулировку, в значительной мере свободную от моментов, обусловленных особой функцией, которую имеет это учение в системе идеализма. В своей «Системе логики» он пишет: «Без всякой видимости никто не может заблуждаться. Мы называем заблуждением нелепость (Ungereimtheit) или банальность, когда видимость, подстрекающая к этому, является совершенно несущественной. Нелепость, однако, никогда не такова для того, кто был ею обманут, но лишь для непредвзятого третьего лица, которое рассматривает вещь с другой стороны. Всякое действительное заблуждение должно скорее основываться на некоторой видимости, которая в состоянии взять верх над нашим суждением и которая для того, кто сражен ей, в тот момент не может считаться незначительной. Этим измеряются степени кажимости ошибочного утверждения: чем больше видимость, вводящая в заблуждение, и, следовательно, чем значительнее степени кажимости, тем дальше ошибочное утверждение представляется отстоящим от нелепости». (S.342).
Вместе с тем, в отношении «вымышленных положений дел» необходимо сделать дополнительное замечание. При этой зависимости заблуждения от объективной видимости, наличия вообще некоторого подобного положению дел (sachverhaltsartiges) образования, имеющего вымышленную природу, явно недостаточно для того, чтобы наделять акт, в котором оно намечено, суждение, в котором оно получает формулировку, характером «заблуждения». Не всякое подобное положению дел образование – т. е. образование, которое обладает формальными свойствами положения дел, – может «являться» субъекту как наличное, не в отношении каждого такого образования субъект способен убедиться в том, что оно могло бы иметь место. Хотя нечто такое, что формулируется в предложении «Суждения суть зеленые», и является подобным положению дел образованием, ибо в этом предложении высказывается, что объект характеризуется некоторым свойством, такое подобное положению дел образование следует считать «вымышленным», поскольку оно не имеет места, – тем не менее, с первого взгляда очевидно, что предложение, в котором формулируется подобного рода связь, никогда не может быть результатом ошибочного акта познания, заблуждением. То, что здесь отсутствует, – разительность примера отчетливо позволяет этому проступить – есть как раз та «объективная видимость», о которой мы говорили. Встает также вопрос, какими свойствами должно обладать вымышленное положение дел для того, чтобы оно могло считаться наличным, или, выражаясь по-иному, чтобы оно могло выступать в качестве содержания заблуждения, – то есть вопрос об отношении вымышленного положения дел и объективной видимости.
Заблуждение возникает – как было объяснено выше – в оторванной от вещи actio intellectus agens, которая принимается субъектом за то, что характеризует эту actio в действительном познании: за духовное со-осуществление структуры предметного. Для того, чтобы при этом действии, которое должно идти рука об руку с пассивным восприятием, всегда подлинным, хоть и не всегда полным, у субъекта могло сложиться впечатление, будто он делал лишь то, что присуще intellectus agens в действительном познании, возникающее в этой actio как неподлинное образование фиктивное положение дел должно находиться в определенном объективном отношении близости к действительно имеющему место положению дел (в некоторых обстоятельствах – к нескольким). Это фиктивное положение дел должно обладать частичным сходством с тем, что действительно имеет место. Чем ближе к действительно наличному находится фиктивное положение дел, чем более они сходны, тем чаще остается незамеченным частичный отрыв интеллекта от вещи, тем легче субъект может вообразить, будто его actio – естественная для intellectus agens и не отдаляющаяся от объекта – обладает «объективностью». Действующее сознание в таком случае ничего не дает знать о роковом отдалении, и остается наделенным тем свойством, которым оно обладает в подлинном познании.
9. Вымышленное положение дел как продукт intellectus agens
В то время как в познании intellectus agens ничего не создает, в заблуждении у него имеется специфический продукт, он, пусть даже бессознательно, создает нечто такое, что существует только по милости его actio. В заблуждении intellectus agens приобретает прямо-таки новый уровень активности, он развивает своего рода «сверхдеятельность» («"Uberactio»). Его способность к этому конечно не означает никакого бытийного совершенства, но метафизически должно интерпретироваться как упразднение той связи, которая принадлежит к подлинному бытийному совершенству интеллекта. [227] То, что intellectus agens способен оторваться от тесного контакта с вещью, что он по отношению к бытию независимо варьируется, ставит человека в необходимость затратой внутреннего усилия удержать его в контакте с вещью, побороть тенденцию к свободному парению с помощью полной бдительности и посредством той загадочной активной заботы о пассивности, о полной самоотдаче находящемуся вне нас и перед нами, что столь существенна в возвышенных сферах человеческой жизни.
227
Фома Аквинский постоянно подчеркивает негативный метафизический характер заблуждения, называя его privatio [лишение (лат.) – прим. перев.].
Теперь заблуждение можно не только в общем считать сверхдеятельностью intellectus agens, такой, которая выходит за рамки предоставленной ему actio, но эту actio заблуждения можно, подобно тому, как это вообще допустимо в обращенных вовне действиях, точнее охарактеризовать посредством особой природы вызванного результата. Хотя «квази-действие», которое представляет собой заблуждение, внутренне бессильно, хотя оно и не проникает в действительности в сферу объектов, в отношении которых оно нечто предпринимает, – объекты остаются так же нетронутыми и не изменяемыми субъектом, как и при познании, – однако заблуждение все же имеет тенденцию проникновения в область объектов и тенденцию что-то с объектами совершить. Если, например, заблуждение состоит в том, что субъект отождествляет свойство A со свойством B, то он словно бы вынуждает в этой сфере кажимости, в которой разворачивается actio заблуждения, соединиться объективно разделенные свойства – «приравнивает» их (что прежде всего согласно языковому выражению выступает как действие), хотя, конечно, в действительности не имеет власти суметь что-либо изменить в тех свойствах, которые, правда, в качестве идеальных, не реально существующих сущностей, априорно защищены от всякого доступа. Имеется лишь конечное число таких «квази-действий». В дальнейшем они будут обозначаться как «формы заблуждения» («Irrtumsformen»).