Антология Сатиры и Юмора России XX века. Том 18. Феликс Кривин
Шрифт:
Умертвить живое, намного легче, чем оживить мертвое. Видимо, между жизнью и смертью туда и назад совершенно разные расстояния.
Армия побеждает, но не сдается. Победителей не судят. А зря.
Политики
Философии, которая учит счастью каждого человека в отдельности, никак не поспеть за политикой, которая учит счастью человечество
Жизнь на Земле появилась тогда, когда появилась первая клетка.
Не могучие эвкалипты и пальмы, а ползучие стебли и кустарники — вот что делает джунгли непроходимыми.
Высокие ранги — это бумеранги.
Когда человек поднимает одну руку, он отдает только голос, а когда две руки — он отдает все.
Самое страшное в наших гражданах — это уши и глаза, потому что их боится целое государство.
Страх — это тюрьма на самообслуживании, поскольку в ней человек одновременно арестант и тюремщик.
В цивилизованном обществе антисемитизм — нижнее белье, в нецивилизованном — верхняя одежда.
Слово «фашизм» в переводе означает «вязанка хвороста». Поэтому его так легко разжечь.
Если бы люди вели себя, как ангелы, а работали, как черти!
В десятичных дробях самая значительная величина — запятая.
Когда много власти, она начинает мыслить и чувствовать за человека. Когда много денег, они начинают мыслить и чувствовать за человека. И лишь когда нет ни власти, ни денег, человек может мыслить и чувствовать сам.
Не только глухота ведет к немоте, но и немота ведет к глухоте. Умеющие молчать, как правило, умеют не слышать.
Сколько у нас камней преткновения на зарплатах краеугольных камней!
Кто был ничем, тот станет всем, чем угодно.
В семнадцатом году мы обменяли Временное правительство на временные трудности, и с тех пор никак не удается произвести обратный обмен, потому что ни одно правительство не согласно считать себя временным.
Мазохизм — удел великих. Маленькие могут быть только садистами.
Маленькие люди не амбициозней больших. Просто все их амбиции концентрируются на меньшем пространстве.
Наш предок, лишенный власти среди дикой природы, обрел мудрость в качестве
Чувство юмора — самое легкое из всех чувств и одновременно — самое тяжелое: его невозможно поднять на вершины власти.
В тоталитарном государстве молчание — знак несогласия.
Антифашист, но весьма умеренный: в меру анти, в меру фашист.
Отстоим этот мир от себя!
Когда перед тобою мечут бисер, не чувствуешь ли ты себя свиньей?
Когда народ безмолвствует, он тише воды ниже травы. В народе тихость нередко сочетается с низостью.
И если культ личности портит народ, то и культ народа портит личность.
В наше время просить политическое убежище уже мало. Надо сразу просить не убежище, а бомбоубежище.
Быть без царя в голове — еще не значит быть демократом.
Мы вырубим все оазисы, чтоб они не заслоняли от нас пустынь, которые нам еще предстоит засадить деревьями.
Поэты
Обезьяна взяла в руки палку, чтобы развивать критическое направление, а потом потерла палкой о палку и стала воскурять фимиам…
Каждый поднявшийся на Олимп видит у ног своих вершину Парнаса.
В литературе цель оправдывает средства лишь при условии, что средства — художественные.
Время — как вода, и не потому, что оно течет, а потому, что скрадывает расстояния. Как будто из одного Ренессанса Данте и Рабле, а расстояние между ними — как между Носовым и Ломоносовым.
Древнегреческая трагедия возникла из дифирамба. Так всегда бывает: то, что начинается дифирамбом, оканчивается трагедией.
Мало выйти из гоголевской шинели. Надо еще знать, куда идти.
Конечно, гений — это терпение. Но кто же согласится его терпеть?
Что такое писательская кухня? Это обычная кухня, в которой днем варится суп, а ночью создаются бессмертные произведения.
Перечеркните минус — и он станет плюсом. Этим и занимается сатира: все ее плюсы — из наших минусов.