Антология Сатиры и Юмора России XX века. Том 27. Михаил Мишин
Шрифт:
— Перестаньте паясничать! — обозлился начальник. — Скажите Голубевой, пусть подключается к Змеевичу. Идите!
С красными пятнами на лице Валюшин сел на свое место. Сослуживцы подходили с какими-то вопросами, но Валюшин, сжав зубы, молчал.
Перед тем как пойти в медпункт, он написал про то, что с ним произошло, на листке бумаги.
— Раздевайтесь, — прочитав листок, строго предложила Валюшину девушка в белом халате, с переброшенными через шею резиновыми трубочками.
Валюшин оголил торс. Девушка довольно ловко сунула себе в уши концы трубочек
— А-а-а-а, — осторожно сказал Валюшин.
— Бюллетень не дам, — категорически объявила девушка. — Нёбо чистое.
Валюшин пришел в ярость. «Какое, к чертям нёбо?! — хотел он закричать. — Какой ты, к черту, врач!»
— Невиданных успехов добилась медицина! — рявкнул он вместо этого. — Полностью побеждены такие болезни, как чума, брюшной тиф, сибирская язва…
Далее шедший из Валюшина голос отметил прогресс в лечении наследственных заболеваний, после чего перешел к вирусологии. Объявив, что прежде в горных районах Алтая вообще не было врачей, а теперь их там больше, чем в странах Бенилюкса, Валюшин выскочил из кабинета в коридор и из коридора — на улицу…
Последнее в тот день выступление Валюшина состоялось в гастрономе, где он с горя покупал «маленькую», в то время как голос его произносил яркую речь о достижениях антиалкогольной пропаганды. Люди, стоявшие у прилавка, посмотрели на Валюшина с уважением и позволили взять без очереди.
Валюшин пришел домой поздно. Он долго ворочался в постели, а в голове его ворочались тяжкие мысли…
На следующий день Валюшин написал заявление и явился в милицию.
— Кого подозреваете? — спросил лейтенант, изучив заявление. — Может, над вами подшутил кто-нибудь?
Со слезами на глазах Валюшин рассказал лейтенанту о росте преступности в странах капитала, помянул недобрым словом торговлю наркотиками, заклеймил индустрию игорного бизнеса, после чего забрал заявление и ушел.
После этого Валюшина повели на прием к светилу.
Светило скрупулезно обследовало Валюшина, изучило данные анализов, посопело и задумалось.
«Ни черта мы, медики, не знаем, — подумало светило, — ведь ничего я у него не нахожу. Ну что ему сказать?»
И светило вздохнуло и сказало:
— Применяемая нами методика лечения неврозов дает положительные результаты. Разрабатываются новые препараты, все шире применяются электронная техника и радиоактивные изотопы. Статистика убедительно доказывает…
Валюшин сидел и слушал.
1974
Мне тут сказали: «Вы, знаете, стали какой-то злой. Вот раньше вы добрее были, и сатира у вас была добрая, и юмор. А теперь все это не такое доброе. Нехорошо как-то получается, товарищ».
Действительно, нехорошо. Сам чувствую. И поэтому пишу добрый рассказ. Все герои тут будут добрые. И конец жизнеутверждающий.
Начать с того мужика. Он мало того, что добрый был. Он еще был жутко везучий. Потому что вообще-то он уже замерзать стал. Он возле троллейбусной остановки в снегу лежал, и его уже слегка припорошило. Ну, люди, конечно, видели, но, конечно, внимания не обращали, потому что думали — лежит, ну и лежит. Суббота.
Но он все-таки жутко везучий был, потому что, на его счастье, мимо одна старушка шла. Она была добрая. Но только очень сгорбленная. И благодаря этому она услыхала, что тот мужик стонет.
Она ему ласково и говорит:
— Ну что, сынок, веселисся?
А он ей говорит:
— Сердце у меня. Вызовите «скорую», пожалуйста. Вот слово «пожалуйста» старушку так ошеломило, что она перекрестилась и попятилась.
И тут — опять-таки на счастье этого мужика — мимо шли два добрых энтузиаста, которым до всего есть дело.
И они старушке говорят:
— Что, бабка, он к тебе пристает?
Она им говорит:
— Он мне «пожалуйста» сказал.
Они тоже удивились.
— Скажи, — говорят, — до чего допился. А вот сейчас мы его в пикет!
И старушка дальше пошла, думая, что, наверное, человек навеселился так с радости, потому что с чего ж еще?
А мужику тем временем, видать, снова стало хуже, потому что он стонать даже перестал.
Тут первый энтузиаст наклонился, носом посопел и второму говорит:
— А запаха-то не чувствуется!
А второй энтузиаст ему говорит:
— Запаха не чувствуется — это потому, что мы с тобой сами от мороза слегка приняли. Вот у нас обоняние и притупилось.
И они уже хотели его поднять, но, на счастье того мужа, мимо как раз шел его сосед по лестнице, увидел, что энтузиасты над кем-то хлопочут, и поближе подошел, чтобы принять участие. И он им говорит добрым голосом:
— Ребята, я этого мужика знаю. Он на нашей лестнице живет. Он профессор.
А энтузиасты ему:
— Само собой!
А он им говорит:
— Нет, ребята, он, правда, профессор. Только раньше он от этого дела всегда отказывался. Говорил, нельзя из-за сердца. А сам вон, значит, как — в одиночку. Вы, ребята, его в пикет зря не тащите, а по-хорошему — прямо в вытрезвиловку.
И сосед мужика, сказав такие слова, пошел своей дорогой, слегка покачиваясь.
И тут как раз мимо проезжала машина с красным крестом, но не белая, а серая, которую в народе называют «хмелеуборочная», и энтузиасты ей махнули рукой, чтобы она остановилась. Но она не остановилась, потому что была уже полная. Тогда энтузиасты попытались мужика сами поднять, но не смогли.
Первый энтузиаст говорит:
— Он прямо как комод тяжелый. Давай-ка, может, нам кто подсобит.
Но никто из прохожих не захотел помогать им тащить мужика, потому что — кому охота?