Антология Сатиры и Юмора России XX века. Том 27. Михаил Мишин
Шрифт:
И чтоб прекратили эту гулянку в нашу честь Восьмого марта! В этот день от них особенно тошнит.
Все в наших руках. Не исключена коалиция с зелеными и голубыми. Эти не обманут, по крайней мере, не будут обещать…
Подруги! Вчера было рано, сегодня еще можно! Опираясь друг на друга, мы вылезем!
За нас — природа. С нами — дети. Потому что не с ними же они!
Мы пойдем другим путем. Ибо путь спасения страны — прост. Это путь от бабы — к женщине.
Пройдем его — победим!
08.03.92
«Не с-с-ыпь мыне соль на р-р-рану-у-у!
Не гав-варр-ри навызыр-рыд!..»
Как можно говорить навзрыд, неясно. Ну и плевать. Главное, шикарно. Главное, душа горит. Или болит, что ли.
Гимн времени — блатная песня.
Раньше она была частью музыки, как зона — частью территории. Сегодня территория съежилась, потому что расширилась зона.
Музыка, язык, житуха — все приблатнилось. Повсюду свои паханы, свои шестерки. От детсада до крематория. Кожаная куртка — золотая цепь. Куда ни плюнь, хоть в ту же музыку.
Сцену делят как территорию рынка.
ПЕРВАЯ ЗВЕЗДА (Второй звезде). Концерт заканчиваю я, ты понял?
ВТОРАЯ ЗВЕЗДА. Скорей сам кончисся.
ПЕРВАЯ ЗВЕЗДА. Я — звезда!
ВТОРАЯ ЗВЕЗДА. Ты звезда? Это я звезда! А ты к звезде рифма!
ПЕРВАЯ ЗВЕЗДА. Кьяяаааа!!!
И ногой — в кадык!
ВТОРАЯ ЗВЕЗДА. Бах! Бах! Бах!
И пулю — в кишечник!
И всплакнут кореша художников:
— Не сс-с-с-ыпь мне с-с-ссоль на рррррра-нуууу-у!..
Бельканто, бля.
Писатели, на кодлы разделясь, друг другу предъявляют козью морду.
— А ну, канай с моего кабинета!
— Сам растворись — это наша хаза.
— Что? Ай, братки, держи меня! Ай, замочу гада, чучело пожгу!
— Кьяяаа!!!
— Бах! Бах!!!
Инженера душ.
Экономика подзаборная, политика подворотная, культура ботает по фене.
В тексты указов хочется вставлять пропущенные междометия. «Постановление, бля, об усилении борьбы, бля, с преступностью».
Споров и дискуссий нет — везде разборки. В ларьке — разборка, на телеке — разборка. В думе — разборка в первом чтении.
— Братаны! Этот премьер, он на кого тянет? Он на законников тянет! А ну, голосни ему по темени!..
— Только голосни, я авторитета кликну! Референдум сбоку — ваших нет!
Сиплое время разборок, и во всех ты лишний. О чем говорить можно только языком подземных переходов. А другого уже и нет. Жуем все баланду из матерных корней и латинских суффиксов. Там, бля, префектура, тут бля, дефолт.
Эти орут, народ в кризисе, те орут, народ на подъеме! А народ латынь до конца не понимает, но предчувствует точно: кто-то опять крупно сворует.
Почему за бугром жить легко? Потому что все четко — одни честные, вторые — воры, третьи — в полиции, которой первые платят, чтоб она ловила вторых. Каждый при своем. А тут уже не понять — кто кого ловит, кто кому платит, кто у кого ворует… Все смешалось в диком доме… Профессия перекупщик краденого у час изжила себя — некраденого в стране больше нет
Время канает вперед, друганы вы мои огневые.
Прямиком туда, где под напором зоны территория наша сожмется в последнюю точку. Где в крутейшем кабинете под сенью башен и звезд сойдутся всенародные авторитеты. Кожаная куртка, золотая цепь,
И понесется над страной заветное:
— Не сссыпь мне ссс-соль на ррр-рану-у-у!
А фраера, вроде нас, подхватят:
— Не гавар-ри навызырррыд!..
Подпевать будем стоя, руки по швам — как поют гимн.
— Гимн демократии, победившей в последней разборке.
Последнее время упрекают, что много ругаюсь.
Мол, каждое второе слово — «козел».
Прислушиваюсь к критике и делаю из нее практический вывод: критики — козлы. Но отключимся от склок. Включим радио.
В эфире треск. Это великие перевернулись в гробах и сцепились в скандале.
— На, слушай теперь! Твоя работа!
— Моя? А кто сто лет орал: «Это я изобрел!»?
— И правильно орал! Я изобрел! Но изобрел — ра-ди-о! А не «Радио — сто один»! И не «Радио-семь»! И не «Радио-макси…»
* * *
— Ша, Попов! Молчи, Маркони! Не мешай слушать!
* * *
— А теперь, друзья, к нам сюда прозвонилась Аленка! У Аленки большое горе, у нее был мальчик Филя, которого она любила, но вчера она оставила его навсегда, и поэтому сейчас по Аленкиной просьбе для мальчика Фили я толкаю в эфир последний компактик, который только что притаранил в студию наш Петюня. Кстати, Петюня простужен, — не зарази нас Петюня, ха-ха! — и сейчас тут варит себе кофеечек. Надеюсь, он плеснет и мне. А пока мы насладимся крутой командочкой (средней внятности англоязычное бормотание) с ихним последним забойным хитом (англобормотание)…
* * *
Доморощенные рэйнджеры эфира, путаясь в деепричастиях, кайфуют на ультракоротких волнах. Мы за то и боролись — лишь бы они не кололись.
О,бэби!
Но вот уже и потраченные временем дядьки и тетьки, задрав штаны, хромают за этим комсомолом. Уже и флагманские станции, где гудит еще эхо державного левитановского рокота, вдруг заголосили над головами сограждан, как муэдзины в Стамбуле.
— Радио России-и-и-и-и-и-и-и! — надрывается солидная некогда волна.
— Мая-а-а-а-а-а-к! — блеет другая!
Вырубаем радио — врубаем телевизор. И тут же начинаем любить радио. Потому что этих же еще и видно…
* * *
Щелк! — «…а те, кто обвиняет нас в коррупции, сами по уши сидят в коррупции… но эти факты нами уже переданы в комиссию по дерь… то есть коррупции, которая работает…»
Щелк! — «…не чисто, а безупречно чисто!..»
Щелк! — «…и уже вскрыла факты коррупции сил, которые пытаются не допустить разоблачений про коррупцию, которую пытаются свалить на…»
Щелк! — «…жареный арахис и много-много вкуснейшего шоколада!..»