Антология Сатиры и Юмора России XX века. Том 27. Михаил Мишин
Шрифт:
ФИГУРА. А теперь гости поздравляют молодых, родители поздравляют молодых, знакомые дарят цветы… Так. Хорошо. Фотограф успел? Теперь повернулись лицом к фотографу, и продолжаем медленно продвигаться к выходу, где вас ждет шампанское, если за него оплачено, и машина с двумя скрещенными кольцами, которая повезет вас по городу через улицы, проспекты и площади прямо к праздничному столу. Быстрее, быстрей, товарищи, не будем задерживать следующее таинство брака…
…Дорогие Анна Митрофановна и Василий Иванович!..
1982
Век атома, век космоса, век сердечно-сосудистых… А главное — век скоростей и ускорений. В прошлом все текло и мало что менялось. Теперь все меняется, но не течет, а мчится и несется вскачь.
Предки тихо рождались, неторопливо женились, незаметно заводили двенадцать детей, писали друг другу длинные письма и долго доживали свой короткий век.
Наш век вдвое длиннее, но доживают втрое быстрее. О переписке смешно говорить: если кто и нацарапает новогоднюю открытку, так потом надо нести руку на УВЧ. Двенадцать детей завести можно, но для этого надо мобилизовать двадцать четыре родителя.
Зато какие детишки пошли! Они с такой скоростью набирают мускульную силу и наливаются сексуальной мощью, что содрогаются старые фронтовики. Ботинки, которые утром были велики, к обеду жмут. Девочек ростом меньше ста семидесяти дразнят Дюймовочками. Короче, сегодня в тринадцать лет он уже может сделать вас бабушкой, в двадцать пять стать дедушкой и к тридцати окончить школу.
Счастливое детство становится все счастливее, потому что длится все дольше и скоро уже достигнет средней продолжительности жизни.
А Пушкин прожил всего тридцать семь. Лермонтов— двадцать семь. Эйнштейну не было и двадцати пяти, когда он понял, что все относительно. Он был прав. Потому что сегодня этому сорок, а он еще молодой специалист. Ему шестьдесят — он еще набирается опыта. Ему девяносто — а у него еще все впереди, вечная ему память!..
А в газете все дискутируют, как с этим быть: то ли уменьшить в школе нагрузку, то ли дожать детей до конца. Два профессора чуть не подрались — один говорит: надо им больше давать математики. Другой говорит: чушь, не больше, а гораздо больше.
Потому что в детстве мозг все лучше впитывает, и не надо терять времени.
И времени не теряют. Проводят олимпиады, выявляют юные дарования и выращивают двадцатилетних докторов. И они выводят такие формулы, которыми гордится вся страна, хотя не вся понимает.
Но что-то слишком часто стали попадаться другие детишки, у которых формулы гораздо проще. Все, что они усвоили, — это что на вопрос; «Как живешь?» — надо отвечать: «Сколько имеешь».
Кругозор и сила чувств, какие Пушкину и не снилось! Тот, бывало, плакал над книжкой. А эти не плачут — для того чтобы плакать над книжкой, ее надо сначала открыть.
Отсюда большая внутренняя культура. Скажешь ему: «Уступи тете место!» — вежливо отвечает: «На кладбище!»
Говорят, рождаемость все меньше и меньше. Может быть. Но чем старше становишься, тем детей вокруг все больше и больше. А потом, кроме них, тут вообще никого не останется.
Есть смысл подумать о будущем, имея в виду, что плотно набитый мозг — опасная вещь, если сочетается с пустым сердцем.
1980
А меня лично эти сатирики только раздражают. Выходит и начинает: то плохо, это плохо!.. Испортил людям настроение — побежал в кассу. И неплохо имеет! А за что? Что плохо — это каждый дурак скажет, а ты давай скажи, что хорошо! Где никто не видит, увидь, расскажи нам, мы тебе вдвое заплатим!
Он думает, он смелый. А чего смелого, когда вокруг такие же сатирики сидят? У них дома батареи точно так же греют.
А то выскакивает: «Безобразие! С черного хода выносят!»
И чего орать? Радоваться надо — значит, уже есть что выносить! И порядка больше — люди уже приучены, вся очередь уже с той стороны, а в торговом зале светло, просторно, удобно снимать кинохронику.
Кстати, насчет кино. Что в том фильме плохого — это даже слепой видит. А ты зрячий — найди там хорошее. Вот я недавно смотрел: он любит ее, она любит Маяковского, а комбинат пустят досрочно.
Так этот сатирик с середины сеанса выскочил, зубами скрежещет.
А мне понравилось! А чего — пленка цветная, звук объемный. И смелые интимные кадры есть — в одном месте она там остается буквально в одном сварочном аппарате.
А этому все не так. Бегает с кислым лицом и бормочет: того не хватает, этого не хватает!..
Да, было время, всего не хватало. Но это когда было-то? А сегодня всего хватает. Хватает всего. Другое дело, что не всем! Так надо чувствовать разницу!
И вообще, за нашими недостатками стоят наши достижения. Надо только уметь разглядеть!
Тут на днях меня на улице двое останавливают.
— Ты, — говорят, — местный?
Я говорю:
— Местный.
Они говорят:
— Скажи по-хорошему, где у вас в городе приезжие ночуют?
Я говорю:
— В гостинице.
Думал, убьют!
Я говорю:
— Ребята, давайте без рук, давайте по логике. В городе на одного нашего — два интуриста. Ну и где они, по-вашему, ночуют? Частник им не сдаст. Во-первых, у них валюта неустойчивая, не знаешь, сколько с него брать. Во-вторых, слишком претензии большие. Чтоб ему в комнате все удобства — ну, вплоть до матраца! Так что ночуют они, ребята, в гостинице. Приспичило тебе переночевать — пожалуйста. Сделайся интуристом, приезжай, переночуешь!
И вообще, ребята, гляди, какой у нас город ночью красивый. Отдыхай, любуйся! Не бери пример с того сатирика!