Антология Сатиры и Юмора России XX века. Том 29. Семен Альтов

Альтов Семен Теодорович

Свет фонарика ослепил. Луч развернулся и уперся в погоны.

— Посчитай звездочки! До подполковника дослужился! Если бы не интриги в штабе, стал бы полковником!

Надо как? Выбрать цель в жизни и долбить в одну точку! Этого ни одна точка не выдержит!

Запомни: солдат без мечты — типа конь без крыльев!

Охранник повернулся кругом и зашагал по мосту твердой поступью человека, жизнь которого удалась.

Студень

—

Алло, Серега. Слушай, приезжай к нам?

— Серега, слушай, приезжай к нам?

Посидим, выпьем. Жена тут студня сготовила.

— Спасибо, старик. Не могу, дела. А у вас чего, дата какая-то? Годовщина?

— Да, понимаешь, решили день рождения отмечать, а потом передумали. Накладно. А жена сдуру студня наготовила, в холодильнике не протолкаться!

— Я тут при чем?

— Приезжай, не пожалеешь! Ты столько студня в жизни не видел!

— Ешьте сами.

— Да мы пять дней едим, а он, зараза, никак не кончается! Жена, идиотка, полный холодильник набила, думала, народ будет.

— Отдайте соседям.

— Я лучше выброшу на помойку!

— Выбрось на помойку.

— С ума сошел! Там столько продуктов угроблено! Я не Рокфеллер, чтобы студнем разбрасываться!

— Господи! Да не люблю я студень!

— А кто его любит?! Была бы граната — взорвал вместе с женой! Идиотка! Слышь, Серега, у тебя друзей куча. Может, среди них кто голодный? Приехали, поужинали до утра!

— Чтобы среди ночи вставать, студень есть, таких друзей нет. Руслан бы приехал с голодухи, так он второй день лежит. Кстати, после студня у Никитиных.

— Он второй, я шестой день ем не вставая! У меня температура, рвота, понос. Может, приедешь? Посидим…

— Ты бы лучше «Скорую» вызвал.

— «Скорую»? Валь, это идея! Вызови «Скорую». Приедут — студень съедят!

Чека

Боцман Бочка проводил учебу по бросанию гранат в предполагаемого противника. Пять дней тренировались учебными, и тут приказ: боевыми. А боевая ничем не отличается от учебной, только рвет з клочья.

— Повторяю для контуженных с детства. Берем гранату в правую руку, чеку, естественно, дергаем левой. Чеку бросаем под ноги, гранату за борт.

Доходит очередь до матроса Кости Квычко.

Берет он, наоборот, гранату в левую руку, правой тянется за чекой.

Боцман орет:

— Без мата Квычко непонятно? Замени руган

А Квычко по происхождению левша. Толчковая рука, как на грех, левая. Сосредоточился, чеку таки грамотно выдернул левой! И на радостях чеку швырнул за борт, гранату под ноги!

Через секунду личный состав был за бортом.

Боцман Бочка, невзирая на пузо, с места подпрыгнул, на мачте повис.

А матрос Квычко прирос к палубе, сожалея, что мамкину колбасу при жизни доесть не успел.

Тут выходит на палубу капитан и видит под ногами гранату.

Думая, что учебная, он берет ее в руки…

Квычко зажмурился, прикидывая, сколько добавят за смерть капитана. Взрыва нет! Левая граната попалась, слава тебе господи!

Капитан говорит:

— А давайте-ка, матрос, потренируемся боевыми! — И другой боевой гранатой из ящика угощает.

Боцмана вместе с реей свело судорогой.

Квычко дрожащей левой рукой чеку дергает кидает на палубу и, как учили, правой красиво гранату швыряет за борт. Забыв, что там личный состав после первой попытки барахтается.

Граната еще воды не коснулась, а матросы шеренгой на палубе. Как взвились на три метра, подобно дельфинам, — одному богу известно!

Капитан от этого трюка порозовел.

— С такими орлами никто нам не страшен!

Кто-то из орлов прошептал:

— Кроме нас самих!

Все что могли

По платформе они шли втроем плечом к плечу.

Мукин, Букин и между ними Дукин. Голова Дукина болталась как маятник. Да и весь он был какой-то вялый.

Проводница сказала: «Ваш товарищ, я вижу, хорош!»

Она была не права. Дукин был плох. Настолько плох, что был сильно умерши. Час назад, отмечая конец командировки, весело выпивали. И вдруг Дукин дернулся и затих. Сердце не стукало, хотя простукали со всех сторон.

За час до отъезда в чужом городе оформить факт смерти — проще умереть самим.

Мукин сказал:

— Не вовремя Колька это затеял. Выход один: сядем в поезд, довезем, а дома похороним по-человечески.

В купе покойника уложили на нижнюю полку, накрыли простыней и загрустили. Начали вспоминать о мертвом только хорошее, но без водки выходило как-то неискренне.

Поезд тронулся. Заботливо накрыли покойника с головой, чтобы свет не беспокоил, и пошли друзья по несчастью в вагон-ресторан, помянуть товарища. С каждым тостом отчетливей понимая, какого человека они потеряли.

А в это время на станции Вязино в траурное купе вошел сержант Штукин.

Когда он, насвистывая, прилаживал наверх чемодан с металлическими уголками, поезд качнуло, чемодан спикировал углом в лоб спящего внизу человека. Для живого это бы было смертельной травмой, а покойник даже не шелохнулся.

— Гражданин!

У Дукина с белого лица сползла простыня и театрально откинулась ручка.

— Вышел на гражданку, чтобы убить человека! Кранты!

Человек в отчаянии принимает нестандартные решетя.