Антология сатиры и юмора России XX века. Том 35. Аркадий Хайт

Хайт Аркадий Иосифович

МУЗА. Нет, я была на кухне.

КОМПОЗИТОР. Послушай… (Играет). Ну, как?

МУЗА. По-моему, прекрасно. (Целует его.)Ты у меня молодец.

КОМПОЗИТОР. Это твоя заслуга. Когда ты рядом, у меня всё получается. (Играет.) Я чувствую такой подъем, такое творческое горение. Будто во мне что-то загорается и горит (перестает играть); не знаю, что, но что-то горит!

МУЗА. Это котлеты! (Вылетает из комнаты.)

КОМПОЗИТОР (вслед). Не расстраивайся, Муза! Когда я стяну известным композитором, я подарю тебе тысячу котлет. А сейчас надо продолжать. Я чувствую, у меня

сегодня что-то получится. (Играет.) Это же Бетховен, так нельзя! Попробуем с другого бока. Может, так. А это Шопен. Ну почему, почему я такой бездарный. (Бьет по клавишам.)Боже мой, почему я родился в двадцатом веке! Сколько композиторов уже творило — живого места нет. Снова бьет по клавишам рояля.) Ну, как тут придумаешь что то новенькое! Просто черт его знает! Один черт и больше никто! (В третий раз ударяет по клавишам рояля.)

Появляется Черт.

ЧЕРТ. Здравствуйте, друг мой, вот и я! Явился по первому зову.

КОМПОЗИТОР (испуганно). Вы кто?

ЧЕРТ. Чорт! Вот именно — через «о»! Член общества растущих талантов. Альфред Терентьич Хвостов-Копытов!

КОМПОЗИТОР. Хвостов-Копытов?.. Какая странная фамилия.

ЧОРТ. Ничего странного. В музыкальном мире двойная фамилия — обычное явление. Вспомните: Римский-Корсаков, Соловьев-Седой, наконец, Бюль-Бюль- Оглы — это уже просто три фамилии. А у меня всего две: по матери — Хвостов, по отцу — Копытов.

КОМПОЗИТОР. Да-да, понимаю… А что у вас ко мне?

ЧОРТ. Только не торопитесь (становится в позу). Федор Федорович, вы прекрасно знаете, сколько серости и бездарности в нашем мире. Я имею в виду музыкальный мир. Естественно, настоящему таланту пробиться трудно. Вот мы и решили вам помочь.

КОМПОЗИТОР. Спасибо. А что я должен делать?

ЧОРТ. Писать! Писать музыку, работать.

КОМПОЗИТОР. Но я и так работаю.

ЧОРТ. Голубчик, разве это работа? В час по чайной ложке. В вашем возрасте Моцарт уже умер.

КОМПОЗИТОР. Но я не Моцарт.

ЧОРТ. Правильно. Поэтому живите. Но живите, как человек!

КОМПОЗИТОР. Честное слово, я не понимаю, что вы хотите!

ЧОРТ. Я объясню. Кто сегодня знает композитора Бесфамильного? Никто. Где исполняют его произведения? Нигде. Что он с этого имеет? Извините, кукиш с маслом. А ваш талант достоин того, чтобы его знали всюду! (Чорт взмахивает рукой. Слышен гром аплодисментов, и голоса скандируют: «Федя! Федя! Молодец!» Откуда-то возникают фотовспышки. Композитор, поддавшись ситуации, поднимается с места и раскланивается невидимой публике в разные стороны. Чорт снова взмахивает рукой — всё исчезает.)

КОМПОЗИТОР. Но что я должен для этого сделать? Что написать?

ЧОРТ. Ничего. Только шлягер.

КОМПОЗИТОР. Что?

ЧОРТ. Шлягер. Такую песню, которая будет иметь успех сразу. Немедленно и безоговорочно. Только не надо рассуждать и мудрствовать. Песня должна прилипать к человеку, как банный лист, как жевательная резинка. Пусть в ней будет всего три ноты, но они должны брать человека за самое живое.

КОМПОЗИТОР. За сердце?

ЧОРТ. Правильно. За карман. Короче (дует, появляется

конверт), вот небольшой аванс от нашей секции.

КОМПОЗИТОР. Что это?

ЧОРТ. По сегодняшнему времени — ничего. Двести рублей.

КОМПОЗИТОР. Но я не могу их взять просто так.

ЧОРТ. А я вам их просто так и не даю. (Дует конверт исчезает.) Вы создадите песню.

КОМПОЗИТОР. О чем?

ЧОРТ. Ну, это уже творческий вопрос. Я думаю, вы его решите вместе со своим поэтом.

КОМПОЗИТОР. Но у меня нет поэта.

ЧОРТ. Ошибаетесь, есть! (Взмахивает рукой, появляется широкоплечий детина с маленькой головкой, с пишущей машинкой.) Гавриил Романыч Недержавин! Поэт-песенник, прошу любить и жаловать!.. А это композитор Бесфамильный, молодой и пока еще неопытный.

ПОЭТ. Ясно. Как сказал классик: «Здравствуй, племя молодое, бестолковое»! Гы-гы-гы! (Композитор неуверенно подхихикивает.)

ЧОРТ. Ну, я вижу, у вас дело пойдет. Творческих вам удач! (Исчезает.)

ПОЭТ. Ну что, старик, будем создавать нетленку!

КОМПОЗИТОР. Что, простите?

ПОЭТ. Нетленку. Шлягер всех времен и народов.

КОМПОЗИТОР. А-а-а, понимаю… О чем?

ПОЭТ. Наивный вопрос. О любви, конечно.

КОМПОЗИТОР. Почему именно о ней?

ПОЭТ. Потому, что любовь волнует всех. Как сказал классик: «В любви все возрасты проворны». Гы-гы-гы!..

КОМПОЗИТОР. Но это очень трудно. Знаете, сколько людей писало о любви?

ПОЭТ. Чепуха! Что-нибудь придумаем. Значит, так: он ее любит, а она его нет… (Печатает) Было. Она его любит, а он ее нет… (Печатает.) Было.

КОМПОЗИТОР. А может, он ее любит, и она его любит?

ПОЭТ. Это уже не песня. Это научная фантастика. Вот что, сделаем так: он ее не любит, и она его не любит.

КОМПОЗИТОР. А где же здесь любовь?.

ПОЭТ. Молодец, так и назовем: «Где же ты, любовь?» Это будет шлягер в народном духе. В стиле «рюс».

КОМПОЗИТОР. Почему в народном?

ПОЭТ. Для проходимости.

КОМПОЗИТОР. А кто же это будет исполнять?

ПОЭТ. Вокально-инструментальный ансамбль (печатает) «Дородные молодцы». Старик, не теряй времени. К станку!

Что-то волгло, что-то клёкло на душе,

Я без милой весь скукожился уже.

(Печатает.)

Всё качаю забубённой головой.

(Печатает.)

Старик, подключайся!

Композитор подбирает мелодию.

«Всё гадаю на ромашке полевой»….

Свет постепенно гаснет.

«ДОРОДНЫЕ МОЛОДЦЫ»

Что-то волгло, что-то клёкло на душе,

Я без милой весь скукожился уже.

Всё качаю забубённой головой.

Всё гадаю на ромашке полевой.

Любит — не любит.

Неясно мне.

Возьмет и плюнет

При всей родне.

Аль поцелует, к себе прижмет,

Аль нежным голосом куда-нибудь пошлет!

Я шагаю по суглинку в хлябь и в грязь.