Антология советского детектива-42. Компиляция. Книги 1-20
Шрифт:
Нарушитель пробормотал несколько слов и затих.
3
Капитан Ковалев находился в это время на правом фланге отряда — выше в горах, где кордон уходит за облака. Происшествие на пятой заставе принудило его вернуться.
Странная там история. Убит нарушитель, убит своими, выстрелом с того берега…
Ковалев старался не утруждать себя догадками, — всё разъяснится на месте. Он не давал воли воображению. В душе он завидовал людям искусства — поэтам,
Память свою он хотел бы настроить, как систему ящичков, где всё бережется в строгом порядке, где нет ничего лишнего. В ней давно прочное место заняли Сафар-мирза, Дюк, знак на его кольце. Нет, Ковалев не забыл и эту деталь — трезубец с погнутыми остриями-стрелами. А вчера, колеся по прикордонным дорогам, он вспомнил, что четыре года назад на нашу сторону забрела лошадь Сафара-мирзы. Животновод колхоза имени Низами поймал ее. Хороша была лошадка! Строго говоря, не стоило отдавать ее старому бандиту, но пришлось… Сегодня Ковалев сделал крюк в пятнадцать километров на своем вертком «газике», именуемом в просторечии «козлом», чтобы повидать животновода, спросить его, не заметил ли он тогда клейма на лошади.
Было клеймо. Арабское «С» — инициал Сафара-мирзы. И вот пока ездил в колхоз, это и случилось, убили нарушителя!
На заставе Ковалев застал Колчина, молодого франтоватого лейтенанта.
— Начальства понаехало, начальства! — сообщил он с явным удовольствием. — Полковник Костенко, подполковник Выхольский.
— Вас это радует, я вижу? А меня интересует, что тут стряслось?
Труп сфотографировали, Костенко расспросил Маконина, двух «тревожных» и поехал на переговоры с закордонным пограничным комиссаром. Следовало заявить протест против стрельбы по нашей территории, потребовать расследования.
На убитом нашли паспорт сопредельной страны на имя Ибрагима Алекпера-оглы, крестьянина, 1896 года рождения, из селения Джали-туз. Ковалев посмотрел на руки убитого, — большие, натруженные, с потрескавшимися ногтями.
«Да, крестьянин», — подумал Ковалев. Ему хотелось представить себе этого человека живым. Живым, идущим к нам.
— Кто был в наряде? — спросил он Маконина.
В казарме на койке Стаха притулился бледный, понурый Басков. Они тихо беседовали и при появлении капитана вскочили.
— Сядем, — молвил Ковалев. — Что ж, Басков, поздравить вас с задержанием?
— Задержание-то корявое, — вздохнул Стах. — Покойника задержали.
— То-то и есть, — сказал Ковалев.
Он перевел взгляд на Баскова. Светло-карие глаза юноши выражали смятение. Басков глядел на капитана с надеждой, словно от него зависело отогнать видение смерти.
— Служба наша боевая, — произнес Ковалев и положил ладонь на щуплое плечо солдата: — Всё может быть. Что, жалко старика? Да?
— Жалко, товарищ капитан, — и Басков подался к офицеру. —
— Печальное положение, — молвил подошедший Алимджанов. — Человека убивают, а мы стоим с автоматами как столбы, ничего сделать не можем. Э-эх!
— Вы не расслышали выстрела? — спросил Ковалев.
— Нет.
— Щелчок вроде, — вставил Басков.
— Бесшумное оружие, — кивнул капитан.
— Он к нам хотел, — сказал Басков. — Бедняга! Они нарочно его пропустили и… А могли ведь у себя задержать. Пропустили-то зачем?
— Вопрос не простой, братцы, — ответил Ковалев.
Солдатское чутье Ковалев научился уважать еще на войне. И сейчас он чувствовал — настроение, мысли бойцов совпадают с его собственными. Это поддерживало его. Поговорив с бойцами, он отправился в канцелярию.
Там собрались офицеры. Раздавался голос толстяка Выхольского, начальника политотдела отряда.
— Почему убийца не сразу выстрелил? — подзадоривал Выхольский. — Почему позволил форсировать реку? Ну?
— Почему? — горячился майор Вартанян, помощник коменданта. — В воду человек упадет — вода понесет. Доказывать надо потом — нарушил или нет. На землю упал — видно, чья территория.
— Он прав, — подскочил Выхольский. — А выстрел меткий. Учтите расстояние, товарищи…
Он протянул руку к карте.
Ковалев тоже посмотрел туда. Скалы, те самые скалы, среди которых вчера бродил, искал что-то Сафар-мирза. Конечно, стреляли скорее всего оттуда. Далековато, правда. Но ближе на том берегу спрятаться негде, место открытое.
Стрелял Сафар-мирза! Ковалев отчетливо увидел, как матерый бандит шнырял, прижимался к скалам, выглядывал из-за них. Вороватый, движения ящерицы… Вот что он искал, оказывается, — огневую позицию! Стрелок он отличный, — не в пример солдатам пограничной охраны. Не очень-то умело лупили они тогда по фанерному ящику.
— Да, Сафар-мирза, — произнес Ковалев вслух, ни к кому не обращаясь.
Ковалев стоял задумавшись. Сафар-мирза, давний, злобный враг, — он опять взялся за оружие. Там, в доме под крышей, залатанной краденым железом, сегодня праздник. Сафар-мирза, верно, получит награду от Дюка. В том, что Дюк, «охотник за скальпами», причастен к убийству, Ковалев не сомневался.
— Провокация, — твердил Выхольский. — Старательно подготовленная провокация. Весь вопрос — для чего? Помяните мое слово, этим дело не кончится.
Почему же старика не задержали, как многих других? Почему дали уйти и убили?
Ковалев, Выхольский, все напрягали память, силились найти что-либо похожее. Напрасно!
Можно подумать, Сафар-мирза сознательно выжидал, пока выйдут из зарослей наши бойцы, наставят автоматы… Всё, всё было спланировано заранее. Знали, где он пойдет. Наверно, и направили сами…
Быть может, Алекпер-оглы, умирая, пытался объяснить цель своего прихода? Но ни Маконин, ни бойцы не поняли его предсмертных слов, — отрывочных, напоминавших бред.