Антология советского детектива-42. Компиляция. Книги 1-20
Шрифт:
В километре с небольшим от деревни, выше по течению реки, — пограничный пост. Серое здание с куполом, напоминающим мечеть, прячется в чаще деревьев.
Часто на берегу показывается солдат в короткой куртке, перетянутой ремнем с патронташами, и в гетрах. Ленивым шагом он идет к вековому дубу, на котором укреплено некое подобие скворечника. Это наблюдательный пункт. В стенке скворечника сделан круглый, проем. Оттуда — с утра до вечера — смотрит в нашу сторону чужой пограничник.
Наша застава — как раз напротив. Скворечница на том берегу подвешена высоко,
Впрочем, и от нас трудно что-нибудь скрыть там, за рекой. Каменный дувал заставы, пронизанный амбразурами, стоит над самым потоком. А с вышки, поднявшейся над лесом, всё как на ладони: рисовое поле, крыша Сафара-мирзы и дорога, которая тянется от деревни вдоль берега к низкому, под шапкой камыша, постоялому двору.
Однажды, в жаркий августовский день, на этой дороге показалась машина едкого лилового цвета, с длинным приплюснутым радиатором, похожим на утиный клюв.
Машина оставила за собой рисовое поле и, легко одолев подъем, въехала в деревню.
— У старого знакомого гость, — сообщил с вышки часовой начальнику заставы.
Гость побывал и на пограничном посту. Уехал он поздно вечером, а несколько дней спустя прибыл снова. Вскоре, со слов пойманного лазутчика, стало известно, кто хозяин лилового шевроле. Капитан Хилари Дюк — один из иностранных инструкторов, хлынувших в зарубежную страну тотчас после подписания Багдадского пакта.
В отличие от «старого знакомого» — Сафара-мирзы его начали именовать «новым знакомым».
Нашлись, однако, офицеры, для которых Дюк не был «новым». Они вспомнили: в годы войны в Тегеране у иранцев некий Дюк состоял переводчиком.
Дюком заинтересовались и работники КГБ, — и прежде всего капитан Ковалев. Он мог рассказать о Хилари Дюке, пожалуй, больше всех.
Человеческая память действует сложными путями: иногда первой выскакивает из глубин забвения какая-нибудь мелкая деталь и словно вытягивает за собой всё остальное. Так случилось и с Ковалевым.
В ожидании полковника Костенко, начальника пограничного отряда, капитан Ковалев покрывал листок бумаги значками. То были трезубцы разного вида. И прямые, и гладкие, а вот — с наконечниками в форме стрел, погнутыми, словно от удара.
Почему мелочь, вензель на кольце, так запомнилась? Наверное потому, что старинное, крупное серебряное кольцо на руке Хилари Дюка, тогда еще лейтенанта, бросалось в глаза, не вязалось с серой форменной гимнастеркой, или, точнее, блузой, с нашивками, с эмблемой бейзбольной команды, со всем спортивным обликом Дюка.
Ковалев сидел в приемной и вызывал в памяти картины прошлого.
Иран. Высокое синее небо, жара. Вереница машин на шоссе. В кузовах, под пыльными, побуревшими от солнца брезентами, ящики с консервами, со сгущенным молоком, солдатские ботинки. Идет перегрузка. Ковалев был в числе тех, кто охранял важную трассу, по которой союзники доставляли нам грузы. Тогда, у склада, они и познакомились.
Молодой долговязый парень с выпуклыми, жадными глазами…
«Должно быть, из богатой семьи», — решил Ковалев,
— Вам нравится? — сказал Хилари Дюк и протянул руку. — Кольцо деда. Из России… Наша фамилия очень связана с Россией.
Он прибавил, что отец не велел ему носить кольцо и, наверное, будет сердиться.
— Почему? — спросил Ковалев.
— Видите ли… оно серебряное, но дороже всяких денег… Это… Я не могу вам сказать, простите. Маленькая фамильная тайна.
Дюк восхищался стойкостью советских войск, бранил Гитлера.
Вот и всё.
Больше ничего не сохранилось в памяти Ковалева. Очнувшись от воспоминаний, он увидел дежурного офицера, окно, а за ним спокойное, усеянное солнечными искрами море.
— Прошу! — услышал Ковалев.
Начальник отряда Полковник Костенко — низенький, седой, черноглазый — возился с сейфом. Как всегда, сейф не хотел подчиниться стремительному, нетерпеливому Костенко.
— Истукан! — бранился начальник. — Тьфу, мученье! Вот! — дверца распахнулась, полковник извлек и бросил на стол папку. — Садитесь, капитан. Вам известно, как величают нашего нового знакомого? «Охотник за скальпами»! Тут вообще любопытные данные. Фигура, оказывается, не простая. Не пешка. Скальпы снимает, а? Ну? А вы опять к нам пожаловали. Совсем пограничником стали.
Действительно, Ковалеву в последнее время часто приходилось выезжать на границу.
Полковник выслушал Ковалева, заставил нарисовать трезубец, вызвал переводчика.
— Тамга. Родовой знак. Значит, Дюк в родстве с каким-нибудь племенем. Правильно?
Лейтенант Саламбеков, кудрявый красавец, подтвердил. Да, тамга. Но такая ему не попадалась.
Ковалев вышел из кабинета задумавшись. Дежурный по штабу передавал по телефону приказ начальника — охрану границы усилить. Вновь возник перед Ковалевым Хилари Дюк, долговязый бейзболист. Это из-за него тревога. Ого, подрос Дюк! «Охотник за скальпами»! Кличка, очевидно, почетная. Так что же ему нужно, этому охотнику?
В тот же день Ковалев уехал на заставу.
2
Рядовой Басков стоял на вышке. Ветер дул ему в лицо, платформа покачивалась, скрипела, и солдату казалось, что он летит над лесом. Одной рукой он держал бинокль, другой крепко ухватился за перильце.
Только полмесяца, как Басков на заставе.
На вышку он лез с дрожью, стараясь не смотреть вниз. Он боится высоты, но еще больше пугало новичка, что его страх могут заметить другие.
Сейчас рядом с ним офицер. При нем да показать себя трусом! Нет! И всё-таки Басков не может оторвать руки от перильца, — она точно приросла. И дрожь никак не уляжется, бинокль ходит ходуном.
— Дайте-ка мне, — сказал Ковалев.
Ну вот! Заметил! Басков жалобно поглядел на офицера. Тот ласково улыбался, — юный солдат, с виду почти еще мальчик, чем-то привлек Ковалева.
— Фамилия ваша? — спросил он.
— Басков.
— А, так это ваше стихотворение в боевом листке? Неплохо! В школе знаменитостью были? Да?