Антология советского детектива-45. Компиляция. Книги 1-22
Шрифт:
— Господи! — сказал устало Невский. — Да всего лишь об одном! О самом главном. Про убийцу. Она видела его, не сомневаюсь. Только почему-то побоялась рассказать об этом с самого начала.
— Хм, действительно вопрос ребром. Занятненько!.. — не то и вправду одобряя, не то сокрушаясь, отозвался Птучка. — А знаете — что? Все-таки я здесь уполномочен больше вашего. Я сам ее спрошу!
— Валяйте, на здоровье. Если это вам доставит удовольствие. — пожал плечами Невский.
Птучка невольно поморщился:
— Да
— Главное, не заводитесь, — душевным тоном посоветовал Невский.
Очень скоро, сопровождаемая младшим лейтенантом Гугулидзе, вконец перепуганная свидетельница появилась на насыпи, возле тела убитой.
Вниз, под ноги, равно как и по сторонам, она старалась не смотреть и всем своим видом показывала, что страдает сейчас неимоверно.
Впрочем, так оно, наверное, и было в самом деле.
— Здесь произошло убийство, — с места в карьер, не давая ей опомниться, начал Птучка. — Убийство! Ясно? Слухи отменяются. Никакой катастрофы. Поезд ни при чем. Вы должны были видеть убийцу. Вы запомнили его? А? Учтите: мы про вас, голубушка, все знаем.
Еще не хватало, чтоб он начал на нее сейчас орать, с тревогой подумал Невский. Тогда — все в момент испортит.
Тырина вдруг испуганно отпрянула и, отвернувшись, громко всхлипнула.
— Да перестаньте же! — одернул ее лейтенант. — Чего бояться? Закон на вашей стороне. Ну! Вы ведь видели убийцу! Видели?! Так? И не вздумайте нам врать!
Она кивнула, обреченно вздохнув, но лишь еще плотнее сжала губы.
И тогда Невский не выдержал.
— Как этот человек выглядел? — спокойно, почти ласково спросил он, с укоризною косясь на Птучку: дескать, что я говорил вам!.. — Постарайтесь вспомнить. Кто он?
И тогда — как бы через силу — Тырина твердо посмотрела ему в глаза.
— Вы! — с отчаянной решимостью выдохнула она.
Глава 24
Майор Афонов был обескуражен.
Дело, казавшееся поначалу таким простым и очевидным, непостижимым образом запутывалось на глазах и обрастало сумасшедшими деталями.
Не находя себе места, майор долго и нудно вышагивал по кабинету.
— Чудеса! Абракадабра! Ахинея!.. — бормотал он на ходу. — Ну, ни малейшей логики! Она же пальцем на вас показала — при свидетелях, в упор!..
— Вот именно, при всех. — Невский скептически наблюдал за перемещениями майора. — Видите, какой я талантливый! Как быстро я двоих-то порешил!.. Прямо Джек-потрошитель. Маньяк и садист.
— Да прекратите, черт вас побери! Нашли время насмехаться!.. Каким образом она могла видеть вас там, на насыпи, коль скоро в это время вы сидели в своем номере, болтая, уж не знаю о чем, с сержантом Дергуном?! А? Бред же натуральный! Ваше алиби неоспоримо. А Куплетов с вечера — у нас! Шайка, что ли, орудует?
Птучка
— Был еще мой галстук, не забудьте, — подсказал тот. — У меня он самым первым пропал. Нож — ладно, понятно, для чего мог пригодиться. Но галстук!..
— Вариантов много, — подсказал тихонько лейтенант.
— Сам знаю, — вдруг обиделся майор. — И все ведут в тупик. По крайней мере — не выводят из него. Вы это мне хотели сообщить?
— А интересно знать: какие варианты? — мигом вставил Невский, не желая новых препирательств.
Отношения между майором и усердным лейтенантом вдруг напомнили ему ту атмосферу, что царила в редакции учебно-познавательных программ, когда он только пришел на телевидение.
Тогда он сам был в роли лейтенанта, в сущности, бесправного, но, как всегда, обязанного выполнять всю черную работу. Уже в первый день он догадался, что главный — дуб дубом, не смыслящий в делах ни капли и пекущийся лишь о своем благополучии. Его начальник, правда, тоже сразу понял, что свалившийся ему на голову подчиненный все прекрасно видит. И настали трудовые будни.
Невский, как умел, пытался насолить редактору, при этом соблюдая внешне полную лояльность, даже хамское подобострастие, чем доводил начальника буквально до осатанения. Скандалы выходили каждый день. В итоге Невского перевели сначала в музыкальную редакцию, где тоже, как повсюду, была острая нужда в проверенных, толковых кадрах, а потом пригласили в отдел общественно-политических передач. К тому времени редактора, внедрявшего в народы знания, за взятки посадили. Впрочем, вскоре беспорочная его партийность дала право на амнистию в связи с каким-то славным юбилеем.
Но ведь то — на телевидении, в узком производственном кругу! Как говорится, внутренняя склока, от которой остальным — ни холодно, ни жарко. Здесь же, худо-бедно, выяснялись и решались судьбы множества людей. И строить все на утверждении каких-то малозначащих амбиций!..
— Так какие варианты? — повторил еще раз Невский.
— Анатолий Аверьянович сказал же — тупиковые, — с подчеркнутым почтением ответил Птучка.
Дескать: я-то знаю, а майор — дурак. Вот потому он до сих пор — майор.
Афонов громко засопел, но счел за лучшее смолчать.
— Ну, тупиковые, я думаю, чего-то тоже стоят, — поспешил прийти к нему на помощь Невский. — Их, по крайней мере, можно вовремя отбросить. И без сожаленья.
— Правильно! — с внезапным оживлением сказал майор, при этом зорко поглядев на Невского. — Тупик — мобилизует. Я не раз подчеркивал коллегам. Это — физзарядка для ума!.. Но злоупотреблять не стоит. Вариантов в самом деле — много. Скажем, тот же галстук.
— Может, Лазаретов врет? — заметил лейтенант.