Антология советского детектива-46. Компиляция. Книги 1-14

Адамов Аркадий Григорьевич

— Самохин, зайди сюда с техником.

Пока связист умело и быстро прилаживал к телефону наушники, Самохин не менее умело открыл отверткой замки чемодана.

Данилов поднял крышку. Штатский костюм, белье, гимнастерка, кожаная куртка, опять белье, бритвенный прибор. На самом дне чемодана плотно лежали пачки денег, под ними диплом об окончании Ейского летного училища на имя Алтунина Вадима Гавриловича и летная книжка. С фотографии на Данилова смотрел совсем молодой лейтенант. Лицо его было торжественно и чуть взволнованно.

— Товарищ начальник, — Самохин протянул Данилову бумажку, —

нашел в кармане пиджака.

Иван Александрович развернул ее. Ровным убористым почерком на ней было написано: «Красноармейская ул. Пивная. Ежедневно от 17 до 19.00».

Когда Лариса вошла в комнату, чемодан лежал на диване закрытый, а Данилов сидел на стуле рядом с телефоном, в руках он держал наушники.

— Это еще зачем? — она с недоумением посмотрела на него. — Впрочем, делайте что хотите.

Время тянулось бесконечно медленно. Телефон зазвонил всего лишь два раза. Подруга и администратор из филармонии. Подруга рассказывала о каком-то Боре, вернувшемся из Алма-Аты, администратор предлагал левый концерт на мясокомбинате.

— Ты слышишь, — бодро кричал он в трубку, — левак мировой. Расчет натурой. Колбаска, мясо. Золотое дно.

— Надеюсь, меня за это не посадят, — поинтересовалась Лариса, — а в наушниках вы похожи на Кренкеля [62] .

— Вы его видели?

— Только в журнале. Но вид у него был такой же глупо-сосредоточенный.

— Спасибо.

— Кушайте на здоровье.

— Вы когда уходите на работу?

— В девять.

И опять потянулись минуты. Стрелки на часах словно примерзли к цифрам. Тик-так. Тик-так. Тик-так, — громко стучали часы на стене. Алфимова затихла в кресле, укутавшись клубами дыма. Данилова начинало клонить ко сну. Тик-так. Тик-так. Комната медленно меняла свои очертания. Тик-так. Тик-так. Абажур вдруг стал непомерно большим. Тик-так. Тик-так. Папиросный дым казался облаками. Они слоились, окутывали его. Тик-так. Тик-так.

62

Кренкель Э.Т.(1903-1971) — известный советский полярник, профессиональный радист, участник первой советской дрейфующей станции «Северный полюс-1» и других арктических экспедиций. Герой Советского Союза.

Телефон зазвонил пронзительно и резко.

— Ал-ле, — протяжно пропела Лариса.

— Это я. — В трубке что-то трещало, голос был еле слышен, казалось, что звонят с другой планеты.

— Не слышу, ничего не слышу.

— Я перезвоню.

Ти-ти-ти, — запела трубка.

— Он? — спросил Данилов.

Алфимова молча кивнула. Прошло минут пять, и телефон ожил снова.

— Ты где?

— Из автомата.

— Где ты?

— Здесь недалеко.

— Приходи.

— Не могу. Я приду в ресторан. Жди. Когда ты уходишь?

— Через полчаса.

И снова короткие гудки. Техник перезвонил на станцию. «Полковник» говорил из автомата на Пушкинской площади. Туда уже выехала опергруппа.

И внезапно Данилов понял, что Чистяков не придет в ресторан. Он же отлично знает, когда начинает петь

Лариса. Чистяков спросил: «Когда ты уходишь?» Звонил с Пушкинской. Значит, он будет ее ждать здесь. Где-то рядом, чтобы забрать чемодан. Патриаршие пруды. Патрики, как их называли все, большая площадь. Сколько же улиц вливается в нее? Раз, два, три, четыре. Нет, пять. Точно, пять. Он поднял трубку.

— Дежурный? Данилов. Срочно всеми наличными силами перекрыть все выходы с площади Патриарших прудов. Объект одет в коричневое кожаное пальто с летными полковничьими погонами, в серую каракулевую папаху. Блокировать все проходные дворы и сквозные парадные. Немедленно. — Он посмотрел на Ларису: — Ну вот что, Алфимова, через полчаса вы выйдете и пойдете на работу. Только ничему не удивляйтесь.

— Вы думаете?..

— Уверен. Не бойтесь, мы будем рядом.

Он оставил в квартире сотрудника и связиста, остальным приказал выйти на улицу.

Нет, он не мог ошибиться. Данилов поставил себя на место Чистякова. Арест Кузымы. Он слышал выстрелы. Правда, «полковник» не знает, жив или убит Кузыма. Он поехал домой, собрал вещи, завез Ларисе. Нет, он не такой дурак, чтобы переться в «Гранд-отель». Он сейчас заберет чемодан и постарается исчезнуть из Москвы. Явка у него есть. Пивная на Красноармейской. Только вот в каком городе? Ничего, он сам скажет. Нервный, напьется, и начнется самобичевание. Посмотрим. Ну, пора. Сейчас мы познакомимся, «полковник» Чистяков.

Данилов стоял в подъезде рядом с домом Алфимовой. По улице, пряча лица от ветра в поднятые воротники, пробегали редкие прохожие. По тротуару прошел Самохин. Иван Александрович взглянул на светящийся циферблат часов. Ровно восемь. Сейчас на улицу выйдет Лариса. Вот она. Идет медленно. Так, все правильно. Он вышел из подъезда и услышал торопливые шаги. Кто-то догонял Алфимову. Данилов опустил руку в карман полушубка, нащупал теплую рукоятку «вальтера». Вот он. В темноте матово отливало кожаное пальто. Данилов опустил предохранитель. Человек был совсем рядом. Иван Александрович шагнул ему наперерез, подняв руку с пистолетом.

— Стой.

Бегущий внезапно затормозил, словно споткнулся, и по инерции проехал еще шага два по скользкому тротуару. Теперь они были почти рядом.

— Руки, — тихо скомандовал Данилов, — руки вверх, или пристрелю.

Рядом с «полковником» из темноты выросли два оперативника.

— Тебе же говорят, руки, — зло сказал Самохин.

Данилов услышал, как щелкнули наручники.

— В машину его, — приказал Данилов, — ты, Самохин, останься здесь. Пригласи понятых, составь акт изъятия чемодана. Возьми у Алфимовой объяснение. Где она?

— Я здесь. — Алфимова стояла рядом, и Данилову показалось, что она плачет.

«Ну вот, мы свое дело сделали, — подумал он, садясь в машину, — как же там Сережа Белов?»

САНИТАРНЫЙ ПОЕЗД. 12 — 16 января

Белов осторожно вошел в теплую темноту купе, боясь потревожить сон соседа. Он тихо прикрыл дверь, снял шинель, сел в угол к окну. Отогнул край плотной занавески. Темно. Внезапно поезд почти без толчков, мягко взял с места.